Наступление ч. 3 (СИ) - Александр Афанасьев

Но в послевоенной истории — никто не нанес советской разведке, да и советскому государству в целом столько вреда, как Юрий Владимирович Андропов (Флекенштейн).

Юрий Владимирович Андропов — это хамелеон, специалист по созданию образов и иллюзий. Он был больным, смертельно больным уже тогда, когда заменил М.А. Суслова — но все считали больными любого члена Политбюро, кроме него самого. Он был реакционером, он приказывал высылать и карать — но всем считали его чуть ли не диссидентствующим в Политбюро. Он наводил порядок, сажал коррупционеров — но на самом деле именно он, долго и тщательно, готовил людей, которые уничтожат страну. Все реформаторы девяностых — вышли из стен институтов, которые опекал и курировал КГБ, убийственные реформы готовились его людьми и под его покровительством. Все считали, что он радеет за интересы Державы — на самом деле Андропов, именно он, он один и никто другой, Андропов и его люди в Кабуле, гнавшие в Центр дезинформацию по обстановке в Афганистане сделали все для того, чтобы развязать войну, чтобы столкнуть СССР с мусульманским миром, с мракобесными силами религиозной и феодальной реакции. Страшно подумать, что могло бы быть, если бы он прожил подольше — но и того, что он сделал — было вполне достаточно.

Помимо этого — Андропов развалил внешнюю разведку СССР, Первое главное управление КГБ. Когда изгнанный из МГБ первый запред, генерал Ивашутин буквально из пепла воссоздал после сталинских кровавых игрищ советскую военную разведку — Андропов сделал все, чтобы уничтожить Первое главное управление КГБ. Вопреки общему мнению, ПГУ КГБ долгое время дистанцировалось от всего остального КГБ, ее пятнадцать лет возглавлял опытный и мудрый Сахаровский, потом ему на смену пришел его заместитель Мортин, причем назначение это было сделано вопреки мнению Андропова. Если кто-то смотрел бумаги ЦК того времени — смог бы заметить, что в ЦК дают поручения руководителю ПГУ КГБ напрямую, без упоминания председателя КГБ. Не сразу, далеко не сразу — но Андропову удалось сделать свое черное дело, свалить Мортина и поставить во главе ПГУ КГБ своего верного пса — Владимира Крючкова, измазанного с головы до ног и идущего вместе с Андроповым еще с венгерских событий. Все это было сделано с одной единственной целью — блокировать информацию, не дать узнать о предательстве, о переговорах за спиной ЦК о сдаче огромной страны врагу. Все это удалось сделать. Почти.

Андропов умер под аппаратом "искусственная почка". Мавр сделал свое дело — мавр может и уйти.

Крючков погиб на МКАД, расстрелянный в своем бронированном Мерседесе из угнанного бронетранспортера.

Наступали другие времена.

Депутат Верховного Совета СССР трех созывов, бывший судья Верховного суда Азербайджанской ССР Ахмад Керим-оглы Хасанов, потомок древнейшего рода судей и правителей Азербайджана, шейх древнего суфийского ордена приехал на работу, в комплекс зданий в сосновом лесу в Ясенево на черной Газ-14, той же самой, на какой он ездил по Баку, ее только начали выпускать, машина ему очень нравилась, и он приказал привезти ее в Москву. Из машины он появился с букетом цветов, в котором были четыре ярко-алые розы, сам он, с седыми волосами и тонкими длинными пальцами больше походил на врача, писателя или концертирующего пианиста.

Он знал, что на него сейчас смотрят из каждого окна. И намеревался преподнести зрителям такой спектакль, после которого многие все поймут. А кто не помет — их проблемы. В стае волков выжить чужаку можно только одним способом — став ее вожаком. Если здесь лгут — лги больше всех. Если здесь убивают — убивай страшнее всех.

Спокойно. О, Аллах, всемогущий, только твоей волей мы живы и только по твоей воле мы умрем…

Охранник предупредительно распахнул дверцу машины, потом точно так же распахнул и двери основного здания. На первом этаже, в холле, рядом с турникетами стоял венок и портрет бывшего председателя ПГУ, погибшего в результате переворота. Владимира Александровича Крючкова.

Судья посмотрел на портрет, лицо его было бесстрастным. Потом он сделал шаг. Еще шаг… мемориал оказался рядом, он аккуратно положил цветы. Склонил голову.

Это видели. Все видели. Здесь не было наивных людей, не та профессия. Все знали, что Ахмад Хасанов либо лично участвовал в убийстве Крючкова и всех остальных, либо точно знал о том, что произошло, и поддерживал это — иначе бы отказался от должности. А сейчас, этим возложением венков, он бросил вызов всем, всему зданию, он как бы показал, что нет ничего такого, на что бы он не пошел, нет святого, нет запретов — и точно так же он возложить цветы к мемориалу любого из тех, кто еще оставался в живых.

Это было демонстрацией силы. И объявлением войны.

Через турникет его пропустили быстро, причем не по внутреннему пропуску, а по депутатскому удостоверению. Только он прошел турникеты — навстречу ему шагнул усатый крепыш.

— Ахмад Карим — оглы? Я подполковник Анвар Мамедов…

— Сколько языков знаешь? — спросил судья

— Э…

— Кроме русского и нашего.

— Ну, английский… немного.

— Учи арабский. И чтобы от зубов. Иначе — место другое себе ищи. Помощник… Где тут отдел, заснимающийся арабскими странами?

— Шестнадцатый?

— Хоть сотый. Где?

— Надо на лифте подняться и…

— Вот и давай поднимемся.

Поднялись на лифте на нужный этаж… коридоры были отделаны скромно и были темными, не очень хорошо освещенными. Казенные одинаковые двери с номерами, ничего не говорившими непривычному человеку. На некоторых дверях — номеров и вовсе не было.

Помощник открыл какую то дверь. Судья шагнул внутрь.

— Ас-саляму алейна ва Єаля Єибадалляхи с-салихин.[66]

Люди, которых он приветствовал, оторвались от работы, неуверенно переглянулись, потом один из них произнес без положенного легкого поклона

— Ва алейкум ас-Салам.

Никто даже не понял, что только что новый начальник ведомства тяжко оскорбил их всех. Указанную формулу положено произносить, когда ты входишь в пустое помещение — и, произнеся ее, кади дал понять всем присутствующим, что они для него — пустое место.

А эти… даже не оскорбились.

И это… разведка называется

— Кто старший? Где начальник отдела?

Хорошо, что начальник отдела оказался на месте — он то производил лучшее впечатление… полноватый, похожий на индуса. Короткие, пышные с проседью усы а-ля Саддам Хусейн… на арабской улице смог бы сойти за своего.

— Генерал-майор Таиров — представился он, не подавая руки, а немного, в истинно восточном духе поклонившись.

— Титакаллям араби[67]? — судья перешел на арабский, который он знал, потому что в совершенстве знал Коран

— Наам, наам[68].

— Очень хорошо — вернулся к русскому судья — через час общее совещание начальников отделов и управлений. Вас прошу быть.

— Так точно.

Пакистан, окрестности Пешавара 21 марта 1988 года Аль-Исра[69]

Когда пришло к вам время наказания в первый раз за сотворённые вами бесчинства и несправедливость, Мы ниспослали на вас Своих рабов, сильных, обладающих большой мощью, которые прошлись по всем местам и проникли в каждое жилище, чтобы убить вас.

Так было выполнено Наше обещание наказать вас.

Аль Исра 17:5

Посеявший ветер — да пожнет бурю…

Президент Пакистана Мухаммед Зия уль-Хак в поисках того, что изгонит страх из его души, преступил закон, обобрал страну — на одном из секретных заседаний группы высокопоставленных чиновников, занимающейся ядерной отраслью Пакистана заявил — народ может питаться травой, но атомная бомба у нас будет. В погоне за безнаказанностью, для себя лично, для страны — он многое совершил и многого достиг. Те, кто не знал про ядерную сделку с Преторией — после проведенного Пакистаном ядерного испытания долго размышляли над тем, откуда Пакистан взял ядерные материалы. Грешили на МАГАТЭ — в Пакистане был исследовательский ядерный реактор, на нем дежурили наблюдатели МАГАТЭ — в итоге появилась теория, что именно на нем, подкупив наблюдателей, изготавливали оружейный плутоний. Но факт оставался фактом — ведущие разведки мира подтвердили, что в ядерном клубе государств появилась еще одна страна.

И все равно — предпринятые усилия, даже увенчавшиеся успехом, не спасли его от гибели.

В ожидании сигнала из Кабула — его должен был дать "мятежный" министр обороны Шах Наваз Танай — президент Пакистана вместе с директором ИСИ генералом Ахтаром и начальником генерального штаба Рахимутдином лично прибыли в Пешавар. Вместе с ними в самолете прибыли заместитель командующего сухопутными войсками, генерал Мирза Аслам Бег, наиболее близкий к президенту человек из генералитета, помощник по особым поручениям, генерал Мохаммед Афзал, адъютант Уль-Хака генерал Наджиб Ахмед и еще больше двадцати высокопоставленных пакистанских военных. Все они чувствовали запах победы и желали быть причастными к ней хотя бы одним своим присутствием здесь.