Личный враг Бога - Михаил Кликин

— Знак гномов, — сказал Епископ, осторожно касаясь рисунка кончиками пальцев.

— Ты уверен?

— А чем еще это может быть? Яснее ясного, что эта плита закрывает вход. Помоги. — Маг принялся расшвыривать булыжники и щебень, что засыпали предполагаемую дверь. Глеб включился в работу.

Через несколько минут гранитная плита была освобождена от завалов. Рисунок уже почти исчез, но глаз, помня его очертания, еще улавливал смутную тень скрывшегося изображения.

— Ты думаешь, мы сможем ее сдвинуть? — с сомнением в голосе осведомился Глеб.

— А почему бы и нет? Не такая она и большая.

— Но двери обычно запирают.

— Она так упрятана, что запирать ее нет смысла.

— Не убеждает, — Глеб был скептичен.

— Что спорить? Сейчас проверим.

— Да тут и взяться-то не за что.

— Толкай! — Епископ склонился, навалился на плиту, заскреб ногами по щебню, животом почти лег на землю. — Ну! Чей талисман мы ищем?! — выдохнул он. Глеб опустился на колени рядом с ним, толкнул плоский камень, не особо веря в успех, и вдруг плита подалась, чуть двинулась в сторону.

— Ага! — вскричали оба друга и навалились сильней. Заскрежетали мелкие камни, что-то хрустнуло, и плита легко скользнула в сторону, открыв темную дыру. Из провала пахнуло тяжелым застоявшимся воздухом, и Глеб с содроганием вспомнил свое жуткое видение на кургане Могилища.

— Здорово нам повезло, — сказал Епископ, осторожно склоняясь на темным отверстием. — Ни за что бы не нашли.

— Повезло ли? — заметил Глеб.

— Ты что, боишься? — спросил маг.

Вместо ответа Глеб спустил ноги в дыру, и они до середины бедер исчезли во тьме подземелья. Казалось, что конечности погрузились в черную густую смолу, и Глеб некоторое время с удивлением взирал на короткие культи вместо своих ног. Он чувствовал ступни, мог шевелить пальцами, даже нашарил каменную ступеньку — ступеньку ли? — но ему показалось, и показалось до ужаса реалистично, что ног больше нет. Что их поглотило подземелье, откусило острой гранью света и тьмы. Глеб с трудом подавил возникшее желание спасти свои ноги, вытащить их из темноты.

— Боюсь? — повторил он. — Да, наверное. А ты? Вспомни: Плач, тень, демон. Это сейчас ты думаешь, что тебе не страшно, потому что здесь светит солнце. Но страх — он в тебе. Взгляни вниз — там в темноте, он снова вернется.

— Ладно тебе пугать, — пробурчал Епископ. — А то полезешь за своим талисманом в одиночку.

— Увижу гномов — передам от тебя привет, — сказал Глеб.

— Гномы… — хмыкнул маг. — Несчастные существа, должно быть, если вечно живут в такой мгле… Ничего не видно… Так что там внизу? Есть что-то?

— Ступенька, вроде бы. Прямо под ногами.

— А дальше?

— Не знаю. — Глеб, собравшись с духом, встал на невидимую ступень. Ощупал левой ногой пространство перед собой, под собой. — Точно, лестница. Давай, спускайся. — Он шагнул, освобождая товарищу место и сразу утонул во тьме по самую грудь.

— Жутковато выглядишь, — сказал Епископ и осторожно, на животе сполз в темную нору. Постоял немного, свыкаясь с отсутствием ног. А Глеб, невольно затаив дыхание, сделал еще один шаг и с головой провалился, исчез в подземелье, словно в темном омуте.

— Эй! — крикнул маг.

— Иди сюда, — ответил близкий голос незримого товарища. — Здесь светло. Здорово здесь!

Ругнувшись для храбрости, маг крепко сжал посох и нырнул в темноту.

4

В подземелье было не то что бы совсем светло, но и ожидаемого мрака не наблюдалось. Казалось, что стены, пол и потолок слабо светятся, не освещая ничего вокруг, но обрисовывая себя. Люди на фоне флюоресцирующих стен выглядели словно плоские черные тени, куски тьмы, лишенные объема. Они были здесь чужаками, и Подземелье игнорировало их…

Глеб и Епископ все спускались и спускались по неровной каменной лестнице.

— Пещера наверху, на склоне почти у самой вершины, а мы уходим вглубь, — поделился сомнениями маг.

— На склоне только вход в пещеру, а уж куда она тянется…

Лестница незаметно превратилась в чуть покатый пол, который вскоре и вовсе выровнялся. Минут через двадцать друзья вышли к первой развилке.

— Куда теперь? — спросил маг, разглядывая два абсолютно одинаковых хода.

— Направо, — сказал Глеб.

— Почему направо?

— А почему налево?

— Все понятно. Надеюсь, мы не заблудимся, как тот… Человек… Ну, ты понимаешь.

— Будем следовать правилу правой руки.

— Это что еще за правило?

— Самый верный способ не заплутать.

— Ну-ну. Компас и карта меня успокоили бы больше.

Друзья шагнули в правый ход…

Шли они долго. Еще дважды им встречались развилки, и Глеб выбирал правую сторону.

Подземный ход то расширялся настолько, что звук шагов порождал многократное эхо, то сужался, превращаясь едва ли не в лисью нору, и людям приходилось сгибаться в три погибели, а местами и вовсе вставать на колени. Маг негромко поругивался, Глеб все больше молчал, стараясь запомнить как можно больше ориентиров. Кто знает, может правило правой руки подведет?

Иногда товарищи негромко переговаривались.

— Помнишь легенду, что рассказывал нам хозяин… как там его? Боров.

— Конечно.

— Как он сказал? Тьма нападала на людей и уносила по одному…

— Ну.

— Не вижу никакой тьмы.

— И радуйся…

— Все-таки, почему здесь все светится?

— По определению…

— Идем, идем. Ни гномов, ничего.

— На Плача, ни демона.

— Ни талисмана…

— Зря мы спустились.

— Почему?

— Еды не взяли и пить нечего.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что мы заблудились?

— Пока еще нет.

— Тогда помолчи и запоминай дорогу.

— А я, по-твоему, что делаю?..

Дважды друзья оказывались в тупике и дважды возвращались на пройденное разветвление. В конце концов они вышли в какую-то просторную пещеру, где сомкнувшиеся сталактиты и сталагмиты образовывали лес причудливых колонн, а стены были покрыты застывшими известковыми подтеками. Здесь по-весеннему звонко перестукивалась капель, на полу были лужи.

— Красиво, — выдохнул Глеб. Он восхищенно разглядывал высокие своды грота, замысловатые колонны, странные естественные скульптуры…

— Особенно это, — мрачно заметил Епископ, ковырнув что-то ногой.

Словно каменная клеть высунулась из земли, и Глеб не сразу понял, что это ребра скелета, окаменевшая грудная клетка. Тонкие руки с гирляндами пальцев рельефом отпечатались на полу. Черепа нигде не было видно.

— Человек, — сказал маг, оценив размеры костяка. — Не гном.

— Может быть, из отряда Плачущего Человека?

— Вполне возможно. Лежит он здесь давно…

Друзья обошли пещеру по периметру и отыскали еще несколько ходов. Они заглянули в каждый и выяснили, что лишь один ведет к поверхности, или, по крайней мере, поднимается, а остальные уходят вниз, еще глубже, и стены там светятся не так сильно, и воздух тяжел, отдает кислым привкусом, кружит голову, вызывает тошноту…

— Надо идти вверх, — уверенно заявил Епископ. — Пещера где-то там.

Глеб не был так уверен, но спорить не стал — все равно надо откуда-то начинать.

5

— Вечереет, — сказал Глеб. Как ни странно, это утверждение не казалось нелепым. В подземелье действительно вечерело. Смеркалось. Светящиеся стены угасали, розовели блекнущим свечением. Потолок уже совсем почернел и стал невидим. Сверху спускалась ночь.

— Неужели ночевать будем здесь? — сам себя спросил Епископ.

— Выбраться тем же путем, что и пришли, мы не успеем. Разве только эта дорога выведет на поверхность.

Действительно, ход поднимался. Иногда круче, иногда почти незаметно, но, без сомнения, эта извилистая червоточина вела наверх…

— Проходили целый день, — пробормотал маг, — никого и ничего не встретив. Ни гнома, ни человека…

— А скелет? — напомнил Глеб.

— Этот скелет давно лишь часть пейзажа.

— Нам бы не превратиться в такую же часть.

— По крайней мере, будем увековечены в камне.

— Безымянные герои.

— А ты перед тем, как лечь спать, нацарапай на стене имя. Сочини звучную эпитафию. Смотришь — и повадятся паломники к твоим мощам.

— Мрачновато шутишь.

— Как умею…

Пещера сузилась. Двигаться рядом, плечом к плечу, стало невозможно, и Глеб пошел впереди. Разговаривать было неудобно, и друзья некоторое время шагали в полном молчании. Лишь посох Епископа стучал по камням, да лязгал иногда меч Глеба, задевая о тесные стены.

Затем проход вновь расширился.

— Сколько уже протопали, а конца не видно, — сказал маг. — Гора-то далеко не Эверест, а подняться все никак не можем.

— Серпантин, — коротко пояснил Глеб. Его что-то тревожило, но что именно — он понять не мог, просто обеспокоено озирался, смотрел то вверх, на спускающийся мрак, то опускал взгляд под ноги.