Сборник "Иванов, Щербатых. 34-й мир" - Борис Иванов

– Ну... А объективная хронология? Радиоуглеродный, скажем, метод?

– Для объективной хронологии нужны ископаемые. ОСТАНКИ. А биосфера Гринзеи прокручивает весь свой углерод в сотни раз быстрее, чем на Земле. Плоть разлагается, дерево гниет, металл ржавеет. Здесь нет культа вечного захоронения. Живое, погибая, дает новую жизнь. Только так. Это и догма туземной веры и констатация истинного положения дел на планете, одновременно... Камень... Иногда строения... Фундаменты и засыпанные русла каналов. Вот все, с чем приходится иметь дело, если не верить легендам. А между тем, на базе такой вот археологии и этнографии вырос и живет огромный рынок гринзейских древностей и антиквариата... Очень трудно поднимать голос против научных предрассудков, когда они подкреплены материальными интересами многих людей...

– Вы уверены в тех методах датировки, которые использовали сами? – как можно более веско поинтересовался Гвидо.

– В криминалистике такие методы приняты испокон веку. Нейтронно-активационный анализ выявил в материале каменных изделий следы металла инструментов, изготовленных из типично земных материалов и по земным технологиям. В ряде случаев можно назвать конкретного изготовителя. Другие изделия могли быть обработаны в ручную... Тогда датировка почти невозможна, но подозрения остаются.

– Вернемся из эмпиреев, поближе к действительности... – Кай принял менее комфортабельную позу. – Кто, по-вашему, адресовал к вам органы правопорядка: спекулянты антиквариатом, или... оппоненты Посла Окамы? Я, конечно, не прошу вас называть имя Советника Лэшли...

Лисецки выпрямился, словно его огрели кнутом.

– Вы должны понять... Тут не «или-или». Тут все взаимосвязано. Лэшли просто дал понять этой своре спекулянтов, что выставляет меня им на съедение. Ну а уж те постарались... Таким большим господам, как Советник, не надо самим пачкать руки в полицейских делах. Достаточно означить свою позицию... А вы говорите «или-или»...

– Вы считаете, что вас покарали за недогадливость?

– Вряд ли это называют недогадливостью. Советник прямо предупредил меня... Он объяснил мне, что именно хочет видеть в докладе.

– Что же?

– Этнографическая часть доклада должна была, по его мнению, прямо и недвусмысленно констатировать полную несовместимость принципов цивилизации аборигенов с включением Гринзеи в число Обитаемых Миров. И главное – с генеральным планом развития экспортной экономики. Это во-первых. А во-вторых, следовало покончить с «ползучей тенденцией» считать деятельность нервной системы туземцев разумной, в научном понимании этого слова.

– В чем-то таком вы только что почти убедили нас... – с еле чувствующимся в его голосе ядом заметил Гвидо.

Потрясенный приват-доцент уставился на капитана так, словно тот был ожившей каменной горгульей.

– Я потратил все силы и все то свое время, пока оставался на свободе, на то, чтобы убедить людей, что все наши замыслы совместного с аборигенами освоения Планеты, развития экспорта и производства, расцвет Колонии возможны в том и только в том случае, если мы перестанем предъявлять к аборигенам требования, которые уместны в доме для слабоумных или недорослей. Разум, знаете ли, имеет право быть разным. Очень разным... Только поняв истинную систему ценностей этого народа – а она вполне доступна для понимания – только поняв их истинные цели, мы уйдем в сторону от этого, ложного по сути своей, кровавого конфликта, в который глубже и глубже погружается этот мир... Если бы вы имели возможность ознакомиться с текстом Доклада...

– Мы имели такую возможность, – заверил его Кай.

Лицо Лисецки перестало быть просто растерянным. Его высветило изнутри глубокое подозрение.

– Не знаю, чьи интересы вы здесь представляете, господа, но мне достоверно известно, что Доклад исчез – там на Земле – вместе с господином Послом... И вы не задали мне ни одного вопроса по существу. Ни о природе тех улик, которые фигурируют в деле, ни о показаниях свидетелей, ни...

– У нас было время навести справки непосредственно в Прокуратуре Колонии и в органах следствия. И будет возможность поставить вопрос о серьезнейших нарушениях законности, совершенных в отношении вас, перед самыми высокими инстанциями Колонии. Но сейчас мы расследуем убийство Посла Окамы. Убийство. Насильственную смерть, а не ИСЧЕЗНОВЕНИЕ, как вы выразились. И текстом Доклада мы располагаем среди прочих вещественных доказательств. Вас кто-то ввел в заблуждение...

Последовала пауза.

– Вы хотите сказать, что вы и есть те самые шишки, что прибыли с Земли разбираться в деле Посла, грохнулись в джунгли, а потом...

– Приятно слышать, что вас не лишили в тюрьме хотя бы удовольствия смотреть Ти-Ви... Вот мое удостоверение, – Кай продемонстрировал арестанту карточку.

– Я не знаю кому верить, господа. Но если Доклад в ваших руках... Что мешает предать его гласности?

– Я ожидаю санкцию Земли, – Кай откашлялся. – Завтра предстоит слушание в комитете Парламента. Будут приняты важные решения. Думаю, мне будет разрешено ознакомить Президента и Парламент с основными положениями этого документа.

– Завтра. Завтра – это никогда не сегодня...

– Сейчас – это именно СЕГОДНЯ, – иронически заметил Гвидо. – Полночь уже миновала. А теперь скажите, что движет Советником? Кто стоит за ним?

– За Советником Лэшли стоят все те, кто греет руки на этой проклятой войне, на липовой археологии, на...

– Такие были всегда. Но не пользовались таким влиянием... – несколько философски заметил Кай.

– У них не было такой поддержки, как Тайный Учитель.

– Тайный Пророк... – Кай задумался. – Вот что. У вас сейчас будет время и будет возможность подумать.

– В каталажке? – уточнил Лисецки.

– Разумеется. Вам дадут бумагу, перо, терминал. Вспомните и по возможности толково изложите все, что вам известно о Тайном Пророке. И Советнике Лэшли. Постарайтесь придерживаться фактов. И дат. Факты и даты – это главное. Постарайтесь быть доказательны...

– Легко сказать – факты и даты, когда речь идет о таком... У меня нет ни такой памяти, как у Посла, ни такого дневника...

– Посол Окама вел дневник?

– Да. И очень подробный. По старинке – в здоровенной такой тетради... Антиквариат. Подарок той женщины, что прилетала с ним на Планету в последний раз. Нет, в предпоследний. Вы, разве, не нашли его?

– Нет. Разве что его нашли на Земле в ходе расследования уже после нашего отбытия в ваш милый край. Но тогда меня известили бы... – прикинул Федеральный Следователь.

– Вы, пожалуй, и действительно с Земли. Я все ждал, когда вы перейдете к дневнику Посла, а вы про него и не слышали. Пришлось немного спровоцировать вас... Дневник Посол спрятал перед тем, как отправился на Землю. Это я знаю. Он передал мне, что его очень важно сохранить в тайне. Это очень легко – я просто на самом деле не знаю, где он, этот дневник. Но, думаю, вам про него стоит знать.

– С вами, ей-Богу, было интересно поговорить, приват-доцент, – сухо сказал Гвидо. – Вы не припомните, напоследок, еще две-три такие же важные вещи, относительно Посла? Было бы очень любезно с вашей стороны, знаете ли...

– Да, это было бы просто здорово. Но у меня – все. Мне пора обратно, в мою каталажку. Работать, – с ядом ответил Лисецки.

– Пора, – согласился Кай, набирая номер на блоке связи. – Но в другую.

* * *

Следователь Клецки побарабанил пальцами по стальному днищу пустого абонентского ящика и констатировал очевидное:

– Кто-то забрал товар. Надеюсь, с подачи нашего лучшего друга. Остается предположить, что у него есть сообщник. Еще один – не вычисленный нами. Сам он из клоаки выйти не мог.

– Наши люди не вылезают оттуда с трех часов пополудни, – с досадой заметил унылый лейтенант в штатском, стоявший за его спиной. – Все бы ничего – как-никак работают в защитных масках – однако, местная живность одолела. Там у нас кого только нет...

– Им предстоит там еще и не самая приятная ночь. – Клецки поморщился. – Ей богу, мне их всех жаль. И моего «крестника» в том числе. Хотя, я думаю, он уже свыкся с тем «амбре», которым ему сейчас приходится дышать...

* * *

Дышать Шишелу приходилось не совсем тем, что имел ввиду Стивен.

– Ну так что, дался я вам? – риторически обратился Шаленый к светящимся вдалеке окнам Полицейского Департамента. – Посуетитесь, посуетитесь, голуби, – он поправил служивший ему подушкой портфель с Докладом Каррозерса. – В толк не возьму, однако, кто у нас с вами, друг друга с трупчиком-то давешним объегорил... Тут из двух одно: то ли дуб хреновый, то ли хрен дубовый – то ли покойничек поддельный, то ли мил-друг Якопетти липовый... Ну да голову над тем ломать смысла нет: оно и муляж под друга этого сварганить под такое дело как бумаги эти (он еще раз проверил целостность портфеля) для такой конторы, как Управление – раз плюнуть, а с другой стороны и двойника ему найти не долго – если широким бреднем пошарить... Он, и впрямь, не на себя похож был что-то, Джакомо-то... На вид – все чин-чинарем, а вот лопотал ерунду какую-то и бред. «Аваллон»-то этот прощупать, однако, не мешает... Тем более, что он и на «Проционе»-то хитрость какую-то плел – дружок мой лысый... А Барсук, сказать кстати, про покупателя хреновину какую-то нес, помнится: мол не все там у него в порядке... Вот мы его, голубя, вперед себя и пустим... Пусть понюхает, чем там в «Аваллоне»-то этом пахнет...