Эйсид Хаус - Ирвин Уэлш

Я затащил Ронни в такси, немного раздосадованный тем, что мы потеряли целый час во время заслуживавшего своего несуразного названия счастливого часа, который по-любому таким не был, и смешались с этим проклятым большинством блюстителей морали. Продолжительность этого временного окна в таком претенциозном гадюшнике была с пяти до восьми в будний день, и они продавали тут токсичные химические вещества по ценам скорее эксплуатационным, нежели криминальным. Глядя на этих парней, борящихся за внимание барменов, можно было предположить, что счастье — последняя эмоция на дисплее времени. Эти часы должны быть переименованы в беспонтовые.

Ронни развалился в такси на заднем сиденье, и его лицо колотилось о стекло бокового окна.

— Стокбридж, приятель, — крикнул я водителю, здраво рассуждая, что поскольку Ронни страдал от химического дисбаланса, ему на самом деле требуется немного амфетамина, чтобы вернуться в своего рода адекватное состояние.

Когда мы добрались до квартиры Вейтчи, там уже сидели Дениз и Пенмэн. Они все были под кайфом, нюхая кокаин. Ронни может идти на хуй. Мы никоим образом не намеревались тратить на него кокс. Он продрыхнет без задних ног на протяжении всей этой тусы. Вейтчи помог мне положить его на диван, и Ронни вырубился в бессознанке. Дениз поджал губы.

— Боже, боже мой, Брайан притащил нам трофей. Это что, Ронни, да, Брайан, наш собственный маленький приз?

— Ну да, это он, — сказал я, поймав взгляд Пенмэна. Он сделал мне дорожку и я склонился над ней так, словно это была пизда, писающая Beck"s. Неожиданно все стало гораздо лучше.

— Что мы здесь имеем? — Дениз расстегнул ширинку Ронни и вытащил наружу его вялый член, выглядевший довольно отталкивающе, болтаясь между его бедрами как сломанный чертик из табакерки.

Вейтчи громко заржал.

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха, бедный Ронни, ха-ха-ха-ха, просто нереальный. Дениз, ты такая скотина, что ха-ха-ха-ха.

— Какое же это чудовище, — надул губы Дениз и нахально подмигнул нам, — но он будет даже больше с эрекцией. Давайте посмотрим, смогу ли я вдохнуть немного жизни в бедного старого Ронни.

Он начал сосать его член. Вейтчи и я искали на лице Ронни признаки одобрения, признаки наслаждения, но мне оно казалось мертвым. Затем Вейтчи вытащил фломастер и нарисовал очки и гитлеровские усики на его физиономии.

— Боже мой, — я повернулся к Пенмэну, — я втаскиваю этого урода в такси и везу его сюда, чтобы за ним приглядели. Не могу оставить его в пабе в таком состоянии, подумал я. Я отвезу его к Вейтчи и ему там будет хорошо.

— Да, типично для вас, мудаков, — фыркнул Пенмэн и вытащил свернутую трубочкой купюру из своего носа. Он заметил, что к ней прилипло немного кокса и слизал его. — Как поживаешь по-любому в эти дни? — спросил он меня.

— Дерьмово, — сказал я ему. — Довольно забавно, старый, но мне этим летом будет не хватать парков, понимаешь? Не должен был я херить эту работу. Давало мне время писать песни, для группы и все такое, понимаешь?

Некоторые из нас подумывали о том, чтобы организовать группу. Вот это было дело по мне; играть в группе.

— Ну, а я внес мое имя на уборку мусорных баков на все это лето. Врубаешься? Департамент Очистки, понятно?

— Да, понимаю, — отозвался я.

Для меня такая работа будет перебором — слишком много людей вокруг. Недостаточно времени, чтобы думать, чтобы находиться в согласии с самим собой, чтобы просто наслаждаться уединением. Не так, как в парках.

Денизу с членом Ронни не повезло. Этот член был такой же бухой, как и все его остальное тело. Вейтчи достал Полароид и сделал несколько снимков самого процесса.

— Ему бы хотелось сначала услышать объяснение в любви, Дениз, прошепчи ему немного ласковых пустяков в ухо, — советовал Пенмэн.

Дениз вытянул губы и сказал:

— Пойми, Пенмэн, ты же знаешь, что все объяснения я приберег только для тебя. Ты, что, думаешь, я — шлюха или что-то в этом роде?

Пенмэн улыбнулся, поднялся и взмахом руки пригласил меня к двери. Мы прошли в спальню. Он склонился над комодом, достал коробку и открыл ее. В ней лежал пластиковый пакет, полный таблеток.

— Экстази? — спросил я.

— Сноуболлы, — кивнул он, улыбаясь. — Сколько ты можешь взять у меня?

— Ну, я смогу взять сорок без напряга. Дело в том, что у меня нет столько бабок вперед.

— Неважно, — сказал он, отсчитывая их и складывая в маленький пакетик. — Отдашь, когда сможешь. Я только хочу десятку за одну. Они легко пойдут за пятнашку, восемнадцать, если ты сохранишь их до той недели, когда будет вечеринка в Rezurrection. Потом сочтемся. Вейтчи нервничает из-за того количества, что я прячу здесь.

— Один вопрос, Пенмэн. Почему ты всегда заныкиваешь наркоту у Вейтчи?

— Вейтчи совсем безумец; и он единственный чувак, позволяющий мне такое. Я не собираюсь держать ее в моей квартире, просекаешь расклад?

Вполне логично. Несколько минут спустя нас в спальне достигли возбужденные вопли Дениза.

— Брай-ааааан! Пеееен-мэээн!

Я вернулся в гостиную и обнаружил Дениза и Вейтчи с широко расставленными ногами на диване, сидящими друг против друга. Они вытащили свои члены, оба с эрекцией. Ронни все еще валялся без сознания, его голова покоилась на спинке дивана. Дениз и Вейтчи тыкали своими эрегированными хуями ему в уши.

— Камера, — прошипел Дениз, — сними нас!

— Это будет классика, твою мать, ха-ха-ха, — ржал Вейтчи.

Я поднял камеру и встал в позе фотографа.

— Где эта чертова кнопка? — спросил я.

— Наверху, — возбужденно выкрикнул Дениз, — нажми эту чертову кнопку наверху! И не закрывай объектив своими грязными пальцами, безмозглый псих!

Я сделал пару снимков, которые неплохо получились. Они действительно отразили личности трех вовлеченных в дело чуваков. В этом-то, несомненно, и состоит искусство портретной фотографии.

Мы передавали по кругу снимки, посмеялись немного, затем Дениз сказал:

— Мне нужно больше кокса. Осталось там еще этого долбанного кокаина?

— Нет, старый, все закончилось, типа, — ответил Вейтчи.

— Мог бы достать еще побольше, Вейтчи, — сказал Пенмэн.

Мы с ним вдвоем приняли по половинке экстази, но больше кокса было бы кстати.

— Полагаю, я смог бы прошвырнуться на тачке к Энди Лоутону, — согласился Вейтчи.

Это казалось подходяще. Мы снабдили Вейтчи немного наличными и он оставил нас одних в квартире.

Через некоторое время мне наскучило смотрение телевизора.

— Есть тут, блядь, пиво в этой дыре? — спросил я.

— Ты только что принял половинку эки. Тебя, что, еще не зацепило?

Меня ни хуя не зацепило это экстази. Хотя, я делал вид, что зацепило. Это решающий момент, когда надо думать позитивно в подобных случаях.

— Да, похоже на то, но приход довольно мягкий, типа. Врубите какое-нибудь техно. И вырубите это дерьмо по телевизору, убивает искусство чертова разговора.

Мы перепахали вдоль и поперек коллекцию пластинок и кассет Вейтчи. Я никогда еще не видел так много дерьма.

— Да это охуительный мусор. Чуваку надо сломать его чертову челюсть за то, что он держит такое говно. Вообще ни хуя стоящего хауса, — простонал Пенмэн.

— Некоторое из этого совсем неплохо, — высказался Дениз.

— Этот мудак застрял в говеном диско восьмидесятых, — с горечью сказал Пенмэн. — Он просто охуенная задница. Он всегда был задницей, и ей и останется.

— Да ладно тебе, Пенмэн, — вставил я. — Перестань перемалывать кости чуваку. Именно его гостеприимством мы здесь наслаждаемся.

— Да, Пенмэн, ты иногда бываешь такой сукой, — заметил Дениз, осторожно целуя его в щеку. — Кто виноват, что у тебя плохое настроение?

— Ладно, я собираюсь вдарить по пиву, — сказал я. И с этими словами меня начало колбасить. Что за чертова трата времени торчать здесь, а не в клубе, с таким расколбасом!

— Не принимай алкоголь с этим твоим экстази, — посоветовал Дениз.

— Ты не можешь пить, если его принимаешь, — жеманно продолжил он, напустив на себя умный вид, — херит весь эффект.

— Это миф, — возразил я.

— Опана, да ты бы послушал себя, Брайан! Помнишь тогда в The Pure, когда ты сказал мне: «Ты безумен, что пьешь, бухло и экстази несовместимо». Ты просто ломаешь себе весь кайф, — запротестовал Дениз.

— Да, но это когда ты пытаешься танцевать помимо прочего. Обезвоживание и все такое. Если ты просто хочешь догнаться, то это вообще не имеет значения. И кроме того, я пил Beck"s почти весь день.

— А я больше не коснусь снова бухла, вообще в жизни не коснусь. И уж точно не буду принимать никакое экстази, пока не разрулю ситуацию с коксом. Ты должен выбрать один наркотик и не смешивать его. Вот тот урок, который я вызубрил наизусть. На прошлой неделе я так перебрал, что у меня едва моча из головы не полилась. Я залил в себя восемь Beck"s и шесть Diamond Whites. Какой-то чувак подошел ко мне и дал марку кислоты. Затем этот псих клеил меня в «Пеликане», так что я просто повернулся и сказал: «Хары меня донимать, мужик, совсем заебал!» В любом случае я стал настоящим параноиком и закончил день в Сити Кафе. Помнишь ту готическую биксу с резкими чертами лица?