Баба Люба. Вернуть СССР 2 (СИ) - Фонд А.

Всем было понятно. А я так вообще отвечать на вопросы и не собиралась.

— Потом нас отвезут на местный рыбозавод, там тоже будет лекция. Её вести буду я, — Зинаида Петровна многозначительно посмотрела на нас и добавила, — обедать мы будем в столовой рыбозавода, — после обеда у нас еще одна небольшая лекция, её вести будет Маша, и затем беседа. Беседу проведёт опять Нина Ивановна. Остальные будут помогать. Что делать вы все знаете.

Все знали.

— И да, с нами не поедет Любовь Васильевна, — Зинаида Петровна осуждающе посмотрела на меня, а за ней — все остальные, — Всеволод Спиридонович сказал, что у вас будет другая программа.

Я кивнула и не стала вдаваться в подробности.

Зинаида Петровна выдержала мхатовскую паузу, но, видя, что я признаваться не собираюсь, переключилась на другие вопросы.

Оказалось, что у нас будут дежурства. Каждый по очереди должен готовить завтрак и ужин (обеды у нас будут на предприятиях). Распределила всех Зинаида Петровна таким образом: первой готовит она, второй — Валентина Анатольевна, затем — Нина Ивановна, после неё — Маша. И в последний день — я.

Я ухмыльнулась. Конечно, кто первый готовит — тому хорошо. Продуктов все набрали. А вот как быть мне, когда в последний день всё уже подъедим? Хоть бери да прячь еду. Только где?

Холодильника, кстати, не было. Продукты предстояло хранить в деревянном ящичке за окном, или в сетке, перекинутой из форточки. Когда мы шли по городу, я обратила внимание, что почти из каждого окна торчала сетка или ящик. Тогда не поняла, что это. Зато сейчас прямо удивилась. С другой стороны — правильно, зачем на Крайнем Севере холодильники? Но ладно сейчас, а вот что они летом делают?

Ростислава от готовки решили освободить. Зато ему предстояло выносить ведро с помоями.

Да, здесь следует сказать, что слива в доме не было. Вода в кране была (только холодная), а вот слива не было.

— Как же так? — расстроились тётки.

— Мерзлота, трубы не могут проложить, там ведь внизу лёд, — глубокомысленно сообщил Ростислав.

Все покивали с умным видом, но так и не поняли, что к чему. В общем, в туалет предстояло ходить на улицу, в деревянный «скворечник». Ну или в старое ведро под раковиной.

Я тихо порадовалась, что жить в таких условиях предстоит всего неделю.

Мда, не представляю, как Скороход постоянно здесь живёт. И Алла. Сейчас-то ещё более-менее ладно, а вот зимой как? Говорят, тут и за пятьдесят градусов бывает.

Ужас. Как представлю, если ночью живот прикрутит и нужно вставать, вылезать из тёплой постельки, надевать на себя сто одёжек и бежать на мороз. Так и не добежать можно.

Вчера вечером все попадали без сил от усталости. Ужин не готовили — достали бутерброды и пирожки, которые набрали из дому, попили чай и легли спать. Точнее попадали от усталости. Утром меня разбудил шум — мой «тупичок» находился ближе всего к кухне и Зинаида Петровна, которая готовила завтрак, разбудила меня. Я не стала вставать (а то припашет помогать, а мне ей помогать не хочется).

Лёжа в тёплой постельке, я проиграла в голове сегодняшний сценарий. Мне предстояло самое сложное — сходить в детский дом, познакомиться с заведующей и начинать оформление документов на Белку.

Девочку я планировала забрать в последний день нашего пребывания тут (если всё получится, как я хочу). Потому что живём мы в условиях не ахти. А ребёнок, как я понимаю, больной, ей комфорт нужен.

Когда сектанты уехали на свои лекции, я собралась и вышла из дома. Колючий ветер немилосердно обжигал кожу на лице.

Городок был не очень большой, но вытянутый и длинный. И я никак не могла понять, куда надо идти. На улице было совершенно безлюдно (это и неудивительно — погода явно не располагала к прогулкам). Я растерялась. И вот что делать. Вчера устала и не спросила у хозяина квартиры дорогу, а теперь хоть плачь.

Я оглянулась. Нет, пусто.

Ну ладно, значит, нужно свернуть на параллельную улицу, вдруг там люди будут. Или же дойти до какого-то магазина и там спросить.

Да нет, любая проблема решается.

Я приободрилась и торопливо пошла дальше. Возле большого двухэтажного дома, дорога разветвлялась. Я свернула и вышла на другую улицу. Здесь было также безлюдно. Такое впечатление, что это был мёртвый город.

Прямо жутко.

Но я не сдавалась и пошла дальше.

Возле следующего дома, за вторым поворотом стоял полуавтобус-полунепойми что, похожее на огромный грузовик с вагоном вместо кузова (потом я узнала, что это вахтовка «Урал»). Возле него стояли мужики и курили.

Я обрадовалась. Отлично. Вот у них и спрошу дорогу.

— Извините! — я подошла к самому крайнему, в меховой ушанке. — мне нужно дорогу спросить.

Мужчина обернулся, и я ахнула.

С удивлением я уставилась на такое знакомое лицо, вот уж кого не ожидала здесь встретить:

— Пётр?

Глава 23

— Люба⁈ Ты, что ли? — от неожиданности Скороход аж сигарету выронил. Чертыхнулся, хотел подобрать, но она упала в лужу и с шипением погасла.

— Ты что тут делаешь⁈ — он подскочил ко мне и встряхнул за плечи.

— Эй! Полегче! — я оторвала его руки от себя и отступила на шаг.

— Что тебе здесь надо. Я спрашиваю! Отвечай! — выпалил он, дохнув смесью табака и застарелого перегара.

— Скороход, я всё понимаю, Крайний Север, Заполярье, — поморщилась я, — но не настолько здесь и холодно, что тебе все мозги отморозило.

— Люба…

— Да гуляю я! Гуляю! — развела руками я и добавила, — запрещено разве?

— Нет, но…

— Ну, вот и хорошо, — миролюбиво кивнула я, — и не ори на всю улицу, людей стыдно. Я иду себе спокойно, тебя не трогаю. Вот чего сразу истерику устраивать?

— Ты же ко мне приехала, да? — нахмурился Скороход и обличительно посмотрел на меня.

— Скороход, — покачала я головой, — когда ты гулял здесь напропалую и весь Калинов и Нефтеюганск гудели, что у тебя здесь запасная семья и незаконнорожденные дети, я и то не приехала. А теперь ты считаешь, что я внезапно настолько по тебе соскучилась?

Судя по выражению лица Скорохода, именно так он и думал. Потому что он молча смотрел на меня, что-то усиленно размышляя.

А я вот сейчас встала перед дилеммой — спросить его, как пройти в детдом, или же продолжать поиски самостоятельно. С одной стороны, мне не хотелось, чтобы он знал. А, с другой стороны, Нефтеюганск — город не настолько и большой, мне кажется, здесь все друг друга знают, так что информация всё равно рано или поздно наружу выйдет.

А вот если я сейчас развернусь и уйду, то могу бродить по безлюдному городу до вечера. Кучу времени потеряю.

И я решилась:

— Пётр, — сказала я, — слушай, я заблудилась. Подскажи дорогу.

— А куда ты идёшь? — сумрачно спросил Скороход.

— Детский дом я ищу, — ответила я, — точнее не совсем детский дом, а отделение для малюток при детском доме. Но мне кажется, что он здесь один должен быть, как-то компактно. Так что подскажи, а я уже там сама дальше спрашивать буду…

— Ты в другую сторону идёшь, Люба, — глухо ответил Скороход. — Детдом сразу видно — это новая двухэтажная деревяшка, самая длинная в городе, стены выкрашены в зелёный цвет и на стене чебурашка нарисован. С ромашками.

— Поняла, спасибо, — ответила я и, развернувшись, пошла по тротуару обратно.

— Люб, а зачем тебе детдом? — крикнул Скороход, но я не стала оборачиваться и отвечать. Пошла себе дальше.

Настроение не то, чтобы испортилось. Лично для меня этот человек был лишь досадной помехой в моей здешней жизни. Честно говоря, я была рада, что избавилась от него. Поэтому все эти разговоры — они зряшные. Неприятно, конечно, что мы встретились (это надо же! Такой огромный регион, насколько я знаю, вахта у Скорохода не в самом городе, а где-то далеко-далеко за ним. Но тем не менее, он приехал сюда и курил на этой улице именно в тот момент, когда я блуждала тут в поисках детдома). С ума сойти! Кому расскажи — не поверят.