Небесное Око - Дэвид Кек

— Вон они!

Гутред сорвался с места, энергично перебирая кривыми ногами. Расталкивая прохожих и перепрыгивая через кучи мусора, старый оруженосец и Дьюранд кинулись к рыцарям. Через несколько мгновений Гутред ухватил Берхарда за рукав. Одноглазый рыцарь прижал к стене ничего не соображающего Бейдена, раскачивавшегося из стороны в сторону так, словно рыжеволосый воин был мертвецки пьян.

— Лорд Берхард, вы закончили?

— Видели бы вы нашего Бейдена, — расплылся в улыбке бородач.

Бейден, словно услышав, что говорят о нем, закатил глаза и осел на землю. Его рубаха спереди была перемазана кровью.

— Нам надо поскорей возвращаться. Мы теряем время, а до Хайэйшес путь не близкий, — сказал Гутред.

— Хорошо, — кивнул Берхард, — давайте положим его в тачку.

Дьюранд подхватил Бейдена под руки, и через мгновение все было готово. Вздохнув, Дьюранд взялся за ручки.

— Да, парень, жаль, что тебя с нами не было, — рассмеялся Берхард, потрепав Дьюранда по плечу.

Бейден, выглянувший из тачки, был красен как рак. Впрочем, он заслужил подобное унижение. Дьюранд тронулся с места, стараясь идти как можно быстрее.

— Короче, открывает цирюльник ему рот, и что бы вы думали? Тут же говорит, что с радостью выдернул бы ему семь зубов. Не один. Не два. Целых семь, — Берхард сунул в рот палец. — Вше ш этой штороны, — он с явным удовольствием извлек палец изо рта, — по пенни за зуб.

— Платить цирюльнику зубами… — с отвращением покачал головой старый оруженосец.

— Друг мой, считай он дешево отделался, — ответил Берхард. — Вам, например, повезло, что у вас оба глаза на месте. Ведь когда спишь, всегда приходится держать один глаз открытым. Если вы, конечно, хотите встретить рассвет живыми и в добром здравии.

Дьюранд, чье внимание было сосредоточено на тачке, криво улыбнулся рыцарю. Бейден весил немало, а тачка, будто живая, моталась из стороны в сторону, норовя попасть колесами в каждую яму и колдобину на дороге.

— Значит так, завожу я Бейдена в маленькую палатку, — Берхард махнул рукой в сторону рыночной площади. — Зашли мы туда, а там ничего нет — только два стула и коробка с инструментами. Бейден старается раскрыть рот пошире, но толку с того — меж его зубов и кончик кинжала не просунешь. Зубодер, нежненько так, кладет руки ему на лицо… Бейден этого даже не заметил, и тут цирюльник как рванет, — они миновали арку, отозвавшуюся гулким эхом на смех Берхарда.

— Бейден так дернулся назад, что я уж думал, он себе шею сломает, но ему повезло — он с вечера не просыхал, а пьяниц Всевышний бережет.

У Дьюранда в спине отчаянно засвербело, но времени, чтобы остановиться и почесаться не было.

— Мы поднимаем Бейдена на ноги, и когда до него доходит, что происходит, он нас начинает гнать от себя. Он, мол, не хочет, чтобы его считали трусом, держать его не надо. После этого он сам садится на стул. Никакой помощи ему не надо. Но пальцами он вцепился в собственные коленки крепко — не оторвать. Зубодер открывает рот несчастного и, Всевышний, на глазах Бейдена наворачиваются слезы. Но он сдерживает их, мужчины не плачут. Мол, пусть ублюдок-цирюльник тешится вволю.

Дьюранд налетел тачкой на телегу и чуть не упал.

— Начинается осмотр, — продолжил Берхард. — Зубодер берет в руки иголку, это я ее так называю, хотя та иголка больше походила на шило, да и конец ее был затуплен. Принимает боевую стойку. Бейден как глаза зажмурил, так и не открывает их. Цирюльник начинает ковыряться у Бейдена во рту и определяет по фырканью да сопению бедняги, здоровый он зуб своим шилом зацепил или больной.

Гутред выругался. Плечи и руки Дьюранда страшно ныли и горели огнем.

— И вдруг, — Берхард хлопнул в ладоши. — Зубодер начал травить байки. Не знаю, что творилось у него в башке. По мне, чем быстрее закончишь, тем лучше. Но этот начинает: "Знавал я одного цирюльника в Эльдиноре, и пришла к нему однажды девушка. Зуб у бедняжки был гнилой — нечего сластей столько трескать. Он ей объяснил, что ничего страшного ей не грозит, что он всего-навсего тот зуб выдернет. Ну он полез ей в рот, тянет, тянет. Он в одну сторону, девка в другую. И неожиданно зуб выскочил. Цирюльник полетел вверх тормашками в одну сторону, девка в другую, юбки у нее задрались… Цирюльник поднимается на ноги, кидает взгляд на ее задницу, девка ревет белугой, и тут он замечает, что у него вся рука в крови. Понятное дело, он к крови привык — зубодер как никак. Он присматривается внимательнее и видит, что у него из пальца точит что-то белое…"

Дьюранд содрогнулся.

— А теперь внимание. Вы, надеюсь, не забыли, что цирюльник рассказывает эту историю, а Бейден слушает. Я вижу, как лицо бедолаги заливает пот. Он тихонько убирает руки с коленей и тянется ими вверх к воротнику цирюльника. Когда тот доходит в своем рассказе до самого интересного места, Бейден резко дергает цирюльника за воротник и открывает глаза. Видели бы вы, как Бейден на него посмотрел, — Берхард приложил руку к сердцу. — Отродясь такого взгляда такого не видывал. Зубодер глаза выкатил и хрипит. Когда Бейден его отпустил, цирюльник больше не проронил ни слова. Он словно засунул все свои байки про зубы мудрости, сломанные челюсти, ржавые щипцы в шкатулку, запер ее на замок и бросил в глубокую реку. Даже настойку какую-то приволок. То ли на маке, то ли на плюще, а может быть, вообще на мандрагоре. Потом зубодер снова взялся за работу, и, что греха таить, дело свое он знал. Не скажу, что Бейден и дальше вел себя паинькой. Согласитесь, не так-то просто усидеть на месте, когда у тебя выдирают зубы.

Из тачки донесся стон, оборвавший веселый смех Берхарда. Наконец показался трактир, располагавшийся на вершине небольшого пологого холма. Дьюранд, сжав зубы, налег на тачку, и через несколько мгновений они уже стояли у дверей.

— Будет здоров как бык, — кивнул Берхард на тачку. — Когда он придет в себя, зубодер велел прополоскать рот мальвазией и рассолом, чтобы отогнать зло.

— Духи вечно слетаются на кровь, но они любят вино или солоноватую воду, — кивнул Дьюранд.

У дверей трактира ждал сэр Эйгрин.

— Лучше бы ему подумать о Всевышнем, — промолвил он. — Впрочем, Бейден — это Бейден.

К ним подошел Конзар.

— Черт, в повозку его, — приказал он, посмотрев на Бейдена. — Ламорик уже отправился в путь.

Через полчаса кортеж Ламорика выехал из Закатных врат, и, проскакав по Западному мосту, направился прочь от Акконеля. Дьюранд, поглаживая рукоять меча, размышлял над тем, что дорога в Монервей пролегает по владениям герцога Ирлакского. Прошлой ночью он внимательно осмотрел подаренный ему меч — на лезвии клинка, уже побывавшего в битвах, почти не было заусенцев. Меч, не новый, но и не старый, благодаря металлической насадке на рукояти, был очень хорошо сбалансирован.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});