Власть и Крах (ЛП) - Эванс Дж. Д.

— Явуз-паша, не хотите ли кофе?

Наиме отвернулась от Садика. Его отец кивнул, и слуга Наиме налил и подал ему чашку.

— Вы уже что-нибудь слышали? — спросил Явуз-паша, потягивая кофе.

Садик последовал за ним, когда Наиме пошла к его отцу, втиснувшись между ними двумя.

— Ничего.

— Время ещё есть. Внезапность — единственное преимущество, которое у него есть.

— Вы говорите так, как будто хотите, чтобы он добился успеха, — сказала Наиме, стараясь, чтобы в её голосе не звучала надежда.

— Вы хорошо говорили, Султана, — он склонил голову в знак уважения, — и он действовал от вашего имени. Для меня это означало возможность для сбалансированного альянса. Но у меня есть только одно мнение, как вам хорошо известно, и оно не имеет достаточного веса, чтобы повлиять на Совет.

Он был скромен, каким Кадир никогда не будет. Многие члены Совета последуют за Явузом-пашой. Он был вторым по влиянию Визирем после Кадира. Осознание того, что он даже обдумывал её слова, казалось такой же огромной победой, как взятие дворца Макрамом. Нить надежды пронеслась в её мыслях.

— Ваш отец будет здесь? — спросил он.

— Боюсь, что он сегодня слишком болен, — сказала Наиме.

На самом деле она оставила Ихсана присматривать за ним, со строгим приказом держать его подальше от Зала Совета.

— Очень жаль. Было время, когда он наслаждался бы этой игрой больше, чем кто-либо другой.

Она задавалась вопросом, как много Совет знал о её отце, понимали ли Визири, как быстро он ускользает. Они не были простаками, они знали, что приближается время установить нового правителя. Она просто надеялась, что они не понимают, насколько неустойчив его разум.

— Я знаю, — сказала она.

Это было правдой. Её отец любил подобные вещи, которые взъерошивали перья и привносили изменения. Она вдруг подумала, что её отцу понравился бы Макрам, понравилась бы его смелость, его непринуждённая уверенность. Её грудь словно сдавила невидимая сила.

— Ваш отец уже определился с вашим женихом?

Садик наблюдал за полоской неба, которую они могли видеть из Зала Совета, но, говоря это, отвернулся. Его отец вздохнул и допил свой кофе, повернувшись, чтобы передать крошечную чашечку слуге Наиме.

— Нет, мастер Явуз, он этого не сделал. Переговоры с Саркумом являются приоритетными.

— Он не должен откладывать это слишком надолго, — сказал он. — Вы не будете красивой вечно.

— Моя красота может увянуть, мастер Явуз, но трон останется вечным, — ей не удалось скрыть резкости в своем тоне.

Явуз-паша прочистил горло и прищурил глаза, чтобы не закатить их.

— Простите его, Султана Эфендим. Я проинструктирую его о более подходящих темах для разговора.

Наиме склонила голову набок, затем зашагала прочь от них обоих.

— Я не вижу, что в этом было неуместного, — сказал Садик, когда она уходила.

Явуз-паша, хотя и не всегда соглашался с ней или её отцом, всегда был вежлив. Наиме встречалась с его женой всего несколько раз, но скорее подозревала, что именно её влияние, в большей степени, чем влияние её мужа, подогрело желание Садика стать Султаном, а также его высокомерную манеру говорить. Ни один из сыновей, предложенных в качестве потенциальных мужей, потенциальных будущих Султанов, никогда не удосуживался вовлечь её в разговор, выходящий за рамки вежливости. Никто из них не говорил с ней как с равной. Никому из них не было до неё дела.

Она вышла в сад и внутренний двор между главным дворцом и Залом Совета. Многие Визири собрались там и разбились на группы, делясь едой или кофе с подносов, которые держали их слуги, или просто беседуя. Кроме их разговора и влажного, холодного ветра, который шевелил всё, она ничего не слышала. Даже спрятавшись в глубине дворца, она знала, что услышит что-нибудь, если Макрам и его люди нападут.

Наиме пробралась между Визирями и направилась к южной части дворца и внутреннему двору. Самира последовала за ней, но хранила молчание. Когда они подошли к Утренним Воротам, Наиме осмотрела стену. Стражники стояли через равные промежутки по всему крепостному валу.

— Командир Айан, — произнесла Наиме в ветер своей силы, мысленно представляя отважного командира, когда подошла ближе к валу.

Наверху от одной из групп лучников отделилась фигура и побежала к ближайшей лестнице. Он встретил её, когда она была на полпути к воротам. Наиме не считала себя маленькой, но Башир заставлял её почувствовать себя таковой, когда стоял рядом с ней. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Я знаю только, что они отправились на запад. Я даже попробовал заклинание слежения и ничего не почувствовал. Ни один из моих разведчиков не вернулся, и я не пошлю за ними больше людей, — его голос всегда напоминал о старом камне и горах, ровный и невозмутимый. — Это может быть ловушка.

Морщины на лбу были единственным признаком его разочарования. Башир ненавидел неудачи.

Она пребывала в сомнении, стоит ли приказывать ему прислать ещё людей. Она не хотела вмешиваться и заставлять Кадира утверждать, что это изменило ход учения в пользу Макрама. Она также не хотела поощрять Башира подавлять Макрама большим количеством людей, чем он мог выдержать. Наиме обдумала направление. На западе не было ничего, кроме Утёсов, и не было более лёгкого пути во дворец по ту сторону стены. Сам утёс делал невозможным приближение. Что же знал Макрам?

Она спрятала руки в карманах кафтана, ещё раз напомнив себе, что вмешательство не поможет Макраму. Это была его игра, а она в ней всего лишь зрительница.

— Если что-то изменится, — начала она.

— Я знаю, — улыбка тронула его губы. — Я пошлю сообщение, как только что-нибудь случится.

Хотя у них никогда не было шанса стать настоящими друзьями, она восхищалась Баширом и всем, через что он прошёл ради достижения своего положения. Она думала, что это чувство вернулось, и также знала, что он чувствовал себя в долгу перед ней. Он вырос в самых бедных частях Земного округа. Его мать была целительницей для самых бедных жителей города. Без стипендии он не смог бы поступить в университет и овладеть своей силой. Он был могущественным и талантливым Сивалем Четвёртого Дома, и она была благодарна ему за то, что он командовал её охраной. Он принял эту должность от последнего человека, который был яростно предан Кадиру, и Башир медленно отсеивал тех, кто с большей вероятностью следовал указаниям Кадира, чем приказам Башира.

— Спасибо, — она улыбнулась, немного застенчиво, и он поклонился, затем вернулся к стене.

Когда Наиме вернулась в Зал Совета, начал моросить дождь, и многие Визири перешли в зал. Кадир прибыл оттуда, где он строил планы всё утро, и стоял со своим сенешалем, тремя дворцовыми стражниками, которые, как знала Наиме, были более преданы ему, чем Баширу, с Бану, магом воздуха, и его сыном. Все они столпились вокруг него. Бану посмотрела на Наиме, которая наклонила голову в знак приветствия.

Ходили слухи, что Бану была любовницей Кадира, а также шпионкой Кадира, но Наиме сомневалась в этом. Кадир ценил красивые вещи, будь то предметы или живые, дышащие люди, а Бану не была красивой. Поразительной, возможно, но простой. Она была примером того, как маг может быть обманут обещаниями власти. Кадир, несмотря на свою элитарность, умудрялся опекать озлобленных, бесправных последователей, как пастух овец.

— Что всё это значит? — спросил он ещё до того, как она подошла к его маленькой группе, которая доминировала в центре зала.

Наиме сложила руки перед своим кафтаном и подняла бровь. Он отвесил небрежный поклон.

— Что вас расстроило, Великий Визирь?

— Люди сообщают, что контингент Саркума следовал на запад.

Её живот сжался, а по спине пробежало раздражение. Хотя бы раз ей хотелось, чтобы Кадир знал меньше, чем она.

— Было ли что-то в правилах, принятых Советом, что запрещало им ехать на запад?

Кто-то слева от неё рассмеялся, и лицо Кадира исказилось от ярости.