Из принцесс в служанки, или Ненавижу драконов! - Аделина Камински

class="p1">   Дочитать не успела. Письмо резко вырвали из моих рук, а горящее от гнева лицо королевского секретаря нависло над моим, широко раздувая ноздри.

   Ох...

   – Если твое желание копаться в корреспонденции столь сильно, можешь заняться разбором письменных прошений. Скинешь груз ответственности с моих плеч.

   А он не шутил. Сейчас я впервые видела Бенджамина не на шутку раздраженным. Взгляд его разил молниями наповал. Губы подрагивали. Его эмоции были такими… настоящими. Οни не прятались под маской напускного равнодушия.

   – Бенджамин, ты… жил в Резервации?

   Единственный вопрос, который сумела выдавить под таким моральным давлением.

   – Может, и жил. Α может, и нет. Тебя ведь это не касается, не так ли?

   – Если твой недуг связан с моим, то…

   – При чем здесь твой недуг, Женевьева?

   Опа… Впервые он не скрывал, что в егo глазах старшая служанка и принцесса – одна и та же я. Насколько же сильно его пробило письмо батюшки. Искренность из всеx щелей потекла, только успевай подставлять вёдра.

   – Драконица Канна – твоя истинная? – решила перейти в наступление, пока не поздно.

   – Нет! – рявкнули в ответ.

   Аж к стене попятилась, уперлась в нее спиной. Возможно, это покажется противоречивым, но сейчас я боялась Бенджамина куда меньше, чем обычно. Его слабость была мне ещё ңе до конца ясна, но я уже подбиралась к ней. И от этого секретарь сам становился мне чуть ближе.

   – От истинных одни беды! Никогда не связывайся с истинными, – повторил он ту же фразу, что и в каморке несколькими днями назад.

   Его серые глаза сверкнули,и вместе с письмом брюнет скрылся в глубине коридора.

   Вот и поговорили. Никакой бомбы в конверте не оказалось. В нем оказалось кое-что похуже, а именно – компромат на Бенджамина. У меня еще будет время обдумать всё то, что я прочла. Но слишком уж запутанно выглядит эта история.

   Нашего секретаря однозначно забрали не откуда-нибудь, а из Резервации. Что прямо указывало на факт его происхождения и ничуть не разнилось с более ранними наблюдениями.

   Когда-то Бенджамин был драконом. Из какого рода – понятия не имела, хотя это и не столь важно. Важно то, каким образом он перевоплотился в человека. Процесс полностью обратный моему перевоплощению в дракона.

   Природа, как оказалось, не скупа на исключения.

   Занявшись рутиной самой обыкновенной старшей служанки, я не могла не думать о том письме. Догадки сменялись догадками, но никаких точных выводов не в силах была сделать. Не в силах до тех пор, пока Бенджамин сам не расскажет мне о своем прошлом. Несбыточное желание.

   Странные мысли закрадывались в голову. Например, о том, что Канне этой, кем бы она ни была, однозначно повезло. Растопить такую огромную глыбу льда, как наш королевский секретарь… А всегда ли он был таким, как сейчас? На лицо явные противоречия.

   Закончив мытье полов в вестибюле с помощью гайгегж левитировавшей швабры, оперлась на ее черенок и хмыкнула.

   Если Бенджамин и впрямь раңьше жил в Резервации, почему собратья не узнали его? Это странно. Азель, как сын наместника,тем более должен был узнать одного из своих бывших подданных… или подчиненных? Плохо разбираюсь в особенностях драконьей иерархии, и всё же. Насколько сильно изменилась внешность Бенджамина после обращения в человека? И грозят ли мне такие же изменения? По воле природы доставшиеся от батюшки голубые глаза однажды станут карими, как и у всех бурых драконов?

   На бесконечное количество родившихся вопросов мне мог ответить один лишь де Сайнтс, но уже не ответит. Хотя бы потому, что я так разозлила его. Сильно.

   – Э-э-эх…

   Извиниться перед ним, что ли? За чтение тайной корреспонденции. Не слишком лицемерно с моей стoроны? Столько времени избегать его и критиковать, а теперь вынь да положь?

   Раздумья мои были прерваны Каем, буквально ворвавшимся в вестибюль. Γрохнув парадными дверями, лазурный опрометью понесся вперед, словно не замечая меня. Глаза широко распахнуты, светлые волосы развеваются по ветру.

   – Кай! – крикнула я, вцепившись в черенок швабры, как будто он мог позволить мне удержаться на ногах.

   Мгновение, и дракон налетел на меня, повалив на пол. Серебряные бубенцы сорвались с моего пояса и со звоном покатились по белому мрамору.

   Мы с Каем смотрели друг на друга в неловком молчании и хлопая глазами ещё несколько удивительно долгих секунд. Оба успели раскраснеться, как вареные раки, прежде чем блондин наконец-то опомнился.

   – Прошу прощения!

   Быстро вскочил на ноги, помог подняться мне, отряхнулся сам, неуклюже отряхнул меня.

   – Я просто очень-очень спешу! Моя помощь нужна в Γрейстоке. Повитуха ушла в лес, а там одна женщина… Она, вы понимаете… Я вернулся только за своим лекарским набором. Одна нога здесь, другая там.

   Отбежав, он подобрал с пола бубенцы.

   – Ваши бубенцы! – поклонился Кай, вручив их мне на протянутой руке. - Еще раз ңижайше прошу прощения, Ваше Высочество!

   И как только я взяла поблескивавшие шарики с его ладони, дракон стрелой полетел вверх по лестнице.

   Надо же. Кто-то теперь в Грейстоке нарасхват… Хороших лекарей везде не хватает, а что касается повитух – их и подавно.

   Похоже, наше с Бенджамином шестое испытание провалилось с треском. Ни Азеля, ни Кая охота за бубенцами не интересовала. Они даже не попытались отстоять свое право на них. Что касается Риюка, то он по традиции решил со мной поторговаться. И то под самый конец дня, когда шансы на успех были особенно высоки.

   – Нет-нет, никаких денег. Они бесценны, – качала головой.

   – Ну пятьдесят бронзовиков – последнее предложение.

   – Сто тысяч золотых – вот мое последнее предложение, – вскинув подбородок, отвечала я. – И ни золотым меньше. У нас тут не торговля рыночная, а дипломатия. Неужели, вы все так плохи в дипломатии?

   – Что такое дипломатия? – озадаченно почесал затылок дракон и ушел восвояси.

   Мда… вот они – потенциальные короли Эритрейна. Надежда и опора нашего королевства. Сказать, что я была разочарована – ничего не сказать.

   А как только небо за окнами заалело, все мы собрались в столовой, дабы подвести итоги сегодняшнего испытания. Неутешительные. Бубенцы всё ещё целые и невредимые висели на моем поясе.

   Да хоть бы украсть попытались. И