Обретение смысла во второй половине жизни. Как наконец стать по-настоящему взрослым - Джеймс Холлис

Психологическое считывание мира начинается со вдумчивого прочтения жизни, обнаружения скрытых мотивов, старых программ, повторяющихся паттернов, жизни непрожитой, спроецированной на других и так далее. Нет никого среди нас, кто способен был бы оставаться сознательным все время или хотя бы большую часть времени. Столь многое в нашей жизни случается «на автопилоте», и мы платим за эту утрату сознательности снова и снова, отказываясь от близких отношений, выставляя себя в смешном виде, и в том еще, с какой постыдной частотой перекладываем на других то, что обязаны сделать для себя сами.

Обладать психологическим взглядом на вещи означает, что нужно отыскать внутри новый, свой неповторимый миф. Его не найти во внешней идеологии или институциях, какими бы благородными ни были их намерения. Эти ресурсы, вполне возможно, сослужившие достойную службу прошлому, слишком часто начинают работать на самосохранение, оберегая своих сановных или чиновных предводителей, загоняя в прокрустово ложе догмы и формальных принципов то, что первоначально представляло собой живой опыт. Рано или поздно, но обязательно откроется то, что пневма, или дух, уже давно отошел от этих идей. Не принесут удовлетворения душе и правильное мышление, и рациональные принципы мировосприятия и поведения. Они не спасут нас от тревог, мгновений глубокого отчаяния, не говоря уже о старухе с косой, которая однажды постучится к нам в дверь. Сколько ни возноси ритуальные молитвы, как ни занимайся практиками оздоровления, они не заполнят собой глубин души. Вполне может случиться, по крайней мере, иногда, что душа скажет о том, что мы не хотим услышать. Однако она продолжает обращаться к нам и неизменно говорит о том невидимом мире, который приводит в движение, снабжает знанием и придает форму миру видимому.

Вернуть возможность глубокого диалога с этой загадкой – вот в чем заключается величайший дар глубинной психологии. Психологический взгляд на мир вовсе не подразумевает того, что обязательно следует прибегать к психотерапии, хотя с опытным специалистом такое решение может стать поворотным пунктом в судьбе. Это означает, прежде всего, что необходимо задавать себе вопрос куда более бескомпромиссно, чем когда-либо прежде: что происходит там, под поверхностью? Нас всех завораживают внешние формы, однако энергия, которая заставляет двигаться звездные скопления, которая приводила в движение великие мифы древности и придавала сил нашим предкам, она по-прежнему продолжает свою работу внутри вас.

Быть самому себе психологом – значит критически изучать формы и оболочки, пока под ними не откроются источники энергии. Идти в ногу с современностью – значит быть полностью ответственным за смысл, выбор, поведение. Наш век здесь недолог. И прежде чем мы уйдем, неплохо бы поразмыслить о том, как восстановить связь со своим путешествием, чтобы обрести свой и ничей иной миф, тот самый, которому действительно имеет смысл послужить. Этот миф, проступающий сквозь очертания психопатологии обыденной жизни, уже вырисовывается в тех снах, которые вы увидите сегодня ночью, в интуиции, что придет к вам в «час волка», в загадке вечного обновления, которому служит жизнь каждого из нас.

Глава девятая

Обретение зрелой духовности в материальном веке

Но какое мне дело до ваших «добрых»! Многое в них вызывает во мне отвращение, и поистине, не зло их. Но хотелось бы мне, чтобы безумие охватило их и погибли они, как этот бледный преступник! Поистине, хотел бы я, чтобы безумие их называлось истиной, или верностью, или справедливостью: но у них есть «добродетель», чтобы жить долго, пребывая в жалком самодовольстве.

Фридрих Ницше. Так говорил Заратустра

Фантастические морские боги плещутся на краю света, Покрытые соленой коркой, блестящие, как рыбы.

София де Мелло Брейнер. Пляж

Недавно меня пригласили выступить перед группой больных с диагностированной опухолью головного мозга, а также социальными работниками, которые ухаживали за ними. Перед лицом такого ужасного диагноза поневоле начинаешь чувствовать себя жертвой, ощущаешь потерю самостоятельности, став песчинкой в огромной и сложной медицинской и больничной системе. И дело не только в том, что благополучие и жизнь оказываются под большим знаком вопроса – теперь под ударом само чувство Я, как правило, значительно ослабленное. Обращаясь к собравшимся, я первым делом сказал им, что понимаю, насколько неизбежно они должны испытывать подобные чувства, а также вполне объяснимые в такой ситуации приступы гнева, скорби, страха и депрессии. По ходу беседы многие кивали головами, может быть, потому, что нашелся кто-то, с пониманием отнесшийся к их переживаниям, вместо того чтобы ограничиться общими фразами. Мы также коснулись тех способов, которыми они могли бы начать работу по восстановлению чувства личной автономии и воссоединиться с глубинным смыслом своего путешествия. Я познакомил их с тем, как нужно работать со снами, коснулся использования изобразительных искусств и медитации как способов воссоединения с внутренним голосом, так много значащим для каждого из нас. В глазах у них светилась благодарность за внимание к их беде, и предложенные способы облегчить обстоятельства, в которых они оказались. Тем не менее первое замечание к сказанному мной относилось к тому, стоит ли молиться о чудесном исцелении. Мысль эта вполне естественна, но мне показалось, что в голосе женщины, заговорившей об этом, звучало сопротивление самой мысли о внутренней жизни и личностном авторитете. Она была всецело ориентирована на спасение извне. Конечно, медицина знает случаи чудесного исцеления, которые случаются каждый день, но ведь и смерть тоже приходит каждый день.

По дороге домой я размышлял не только об этих сильных духом людях и непростой борьбе, что ждет их впереди, но еще и о той женщине, как ей хотелось максимально отстраниться от возможности взять большую степень ответственности за свою жизнь. Обретение зрелой духовности – одна из сложнейших задач нашего времени. И не только потому, что вокруг столько всего банального и столько пустых развлечений, но и по той причине тоже, что мы сами избегаем взросления и всей полноты ответственности за свой жизненный опыт. Печальное наследие того времени, когда мы были маленькими и всего боялись, продолжает и дальше ослаблять и инфантилизировать нас.

И как здесь не вспомнить известное высказывание Юнга, что работа богов в особенности бывает заметна в трудные, даже трагические минуты. Эта мысль озадачивает, но в то же время бросает нам вызов. Юнг писал: «(Бог) – это имя, которым я обозначаю все, что грубо и без особых церемоний пересекает мой намеренный путь, все, что опрокидывает мои субъективные взгляды, планы и намерения и меняет направление моей жизни к лучшему или худшему»[43]. Такая перспектива просит от нас куда большего, а именно: перестать ощущать себя жертвой своего странствия и стать участником его смысла, признать, что во всех событиях, даже травмирующих, заключено приглашение к большему соприкосновению с глубиной, с загадкой.

Во второй половине жизни есть две основные задачи. Первая из них – обретение личного авторитета. Что это означает? Мы прекрасно помним, с чего начинался наш путь: всем нам, наивным и зависимым, приходилось обеспечивать свои потребности, порой даже выживать, приспосабливаясь к условиям, которые налагало на нас окружение: семья происхождения, социально-экономические условия, культурные императивы и тому подобное. Каждая адаптация требовала жертвовать инстинктивными истинами, личными нуждами, предпочтениями и желаниями души. Ежедневное повторение необходимых адаптаций ведет к тому, что мы все чаще ссылаемся на внешний авторитет. Однако с течением времени внешние источники авторитета смещаются, интернализируются в виде комплексов и начинают править уже изнутри. Даже те из нас, кого фортуна вознесла на самые вершины, подвластны этим внутренним тиранам. В своих глаза мы остаемся творцами своей судьбы, тогда как в действительности большую часть времени, если не постоянно, остаемся в подчинении у этих кластеров авторитета, происходящих от переплетений личной истории и разнообразных ценностей нашего времени.

Возвращение личности ее авторитета – вот та ежедневная задача, которую возлагает на нас всех душа. Как правило, мы стараемся уклоняться от подобных требований души, откладывая ее задачу на максимально возможное время. Лишь тогда, когда страдание становится нестерпимым для нас или для тех, кто нас окружает, мы вынуждены обращать внимание на подобные задачи. Нет ничего удивительного в том, что задача возвращения личностного авторитета кажется столь затруднительной, даже пугающей. Ведь нас с детства приучили к тому, чтобы воспринимать авторитет как нечто внешнее по отношению к нам. Став взрослыми, мы успешно усвоили эти назидания, программы и рефлективные реакции как свои комплексы. Знает ли рыба, как ей удается плавать в воде? Отдаем ли мы себе отчет в том, что плаваем в среде рефлективных перцепций и реакций, оставаясь привязанными к истории, а не к внешнему авторитету? Маловероятно, что мы по доброй воле захотим подвергнуть сомнению то поле, которое продолжает оказывать на нас влияние, и его предполагаемые авторитеты, пока расхождение между ожиданиями и результатами невозможно будет дольше отрицать.