Свет с небес - Дороти Уошберн

— Потому что сегодня пятница, — ответил он. — И если не поторопиться, то все зависнет еще на два дня — до понедельника. А так мы будем уже скоро точно знать, что это за кровь, если это, конечно, кровь.

Эллис в изумлении уставилась на него.

— Но она не похожа ни на что иное!

— Да, и пахла тоже как кровь, — согласился Нейл.

Он поднял трубку и набрал номер лаборатории, краем глаза наблюдая за женщиной, с любопытством оглядывавшей его кабинет.

— Фила Скотта, будьте любезны, — попросил он. — Это Нейл Морфи из округа Гудинг.

…Книги, книги… Как их много, подумала Эллис. Непонятные заумные названия книг по юриспруденции и уголовному законодательству. Она никогда не задумывалась над тем, каких огромных познаний требует обеспечение правопорядка.

— Привет, — произнес в трубку Нейл. — Это Морфи. Нет, я понимаю, что окончательные результаты по последнему трупу еще не готовы. Я звоню сообщить, что один из помощников шерифа повез вам несколько образцов крови. Я хотел бы, чтобы вы выяснили, человеческая она или нет, а если принадлежит животному, то какому именно.

Эллис смотрела, как он беспокойно ерзает в кресле в поисках более удобного для спины положения, и в который раз восхитилась его железной выдержкой. Она бы, наверное, давно вскрыла себе вены, если бы ее терзала такая непрекращающаяся боль.

— Я буду дома вечером, — Нейл заканчивал разговор. — Запиши мой номер. — И он продиктовал номер телефона Эллис. — Спасибо, Фил. Поговорим позже.

Он опустил трубку, на секунду задержав руку на ней.

— А теперь постараемся узнать насчет твоего кинжала.

— Он такой же мой, как и твой, — напомнила Эллис.

Нейл принялся набирать номер.

— Эл, дорогая, если бы кинжал не имел к тебе никакого отношения, я ни за что не стал бы беспокоиться сам и беспокоить по пустякам Питера О’Брайена. У него полно гораздо более… Привет, Мэгги. Это Нейл. Мне передали, что Пит звонил.

На свете столько людей, которые знают Нейла гораздо лучше меня, думала Эллис. Вот и эта женщина, с которой он сейчас болтает. Он говорит с ней, как со старым другом, расспрашивает о муже, собаках, дает ей номер своего телефона, чтобы этот О’Браен мог перезвонить в течение двух ближайших часов…

Положив трубку, Нейл повернулся к Эллис и, заметив, что она притихла и погрустнела, быстро придвинулся ближе.

— Питер перезвонит мне после кафедры. Пойдем, пообедаем у Мейбл?

…Он не хочет возвращаться домой, где стоит елка, догадалась Эллис. Телефонные звонки из офиса были предлогом, чтобы уехать прочь из дома, а теперь он приглашает ее на ланч с единственным желанием оттянуть возвращение. Она открыла было рот, чтобы сказать, что она ни за что не заставит его наряжать елку, что вообще, если эта чертова елка так мучает его, то она сегодня же вышвырнет ее вон, но что-то в лице Нейла заставило ее промолчать.

Какая-то затаенная боль таилась в глубине его глаз. Это было не физическое страдание, но что-то, чему Эллис не могла найти определение и что наполнило ее душу тоской и мучительным беспокойством.

— Если мы пойдем обедать к Мейбл, — тихо проговорила она, собравшись с силами, — то дадим повод для сплетен.

— Мы давно уже дали его, Рыжик. Уна вчера предупредила меня, что о нас с тобой судачит весь округ. Может быть, нам стоит дать им настоящий повод?

Этот вызывающий вопрос чуть было не заставил Эллис броситься в объятия сидящего напротив нее мужчины, но во взгляде его серо-зеленых глаз она прочла усмешку, больно кольнувшую ее, хотя не далее чем несколько дней назад ей и самой пришла в голову точно такая же мысль.

— Так ты считаешь, я его еще не давала? — выдавила она, надеясь, что провалится сквозь землю вместе с последним словом. Как этому человеку удается лишать ее последних остатков благоразумия?!

Нейл встал и, перегнувшись через стол, бросил на растерявшуюся женщину театрально-свирепый взгляд.

— Пока ни малейшего, уж поверь мне!

Глядя, как румянец смущения заливает ее лицо, Нейл улыбнулся. Он уже забыл, когда последний раз видел краснеющую женщину. Впрочем, если и видел, то уж наверняка не ровесницу Эллис. Такой, как Эллис, вообще больше не существовало на свете.

Они отправились к Мейбл на машине. Хотя в этом не было особой необходимости. Два квартала они бы запросто прошли пешком, но Морфи хотел, чтобы Эллис привыкла ездить с ним в машине. Он уже видел, что каждый раз, когда она оказывалась внутри вместе с ним, она еще на один шаг удалялась от своих страхов.

Даже если бы Мейбл и слышала о вреде холестерина, это ни на йоту не изменило бы ее кулинарных пристрастий. В ее заведении строго придерживались старых добрый традиций, не делая исключения даже для яичницы и жареного картофеля, а калорийность каждого блюда в меню точно соответствовала его вкусу. Стряпня Мейбл отзывалась греховным соблазном, и Эллис давно привыкла принимать это как должное. Если уж ей раз в полгода случалось зайти сюда, она объедалась вовсю, не думая ни о своей талии, ни о том, какой цифрой покарают ее наутро безжалостные весы в ванной за обжорство.

— Сэндвич с бифштексом и жареную картошку, — заказала она. — И кофе.

Нейл последовал ее примеру. Когда принявшая заказ девушка отошла, он завозился на своем месте, пытаясь поудобнее разместиться на стуле.

— Неужели ничего не помогает? — спросила Эллис.

Он посмотрел на нее, и медленно, очень медленно улыбка приподняла уголки его рта.

— Отчего же. Есть парочка вещей, которые на какое-то время заставляют меня забыть обо всем.

Эллис почувствовала, как горячий румянец вновь заливает ее щеки.

— Не надо.

— Хорошо.

Ты не должен дразнить ее, одернул себя Нейл. Не только потому, что она смущается. Просто уж слишком близки были вы вчера и теперь нужно держаться подальше, если не хочешь, чтобы события приняли необратимый характер… Пусть ему есть что предложить ей. И пусть она даже жаждет его предложения.

Но Эллис слишком неопытна, и кто знает, сумеет ли она впоследствии справиться со своими чувствами.

Столько веских доводов и важных причин, чтобы держаться подальше от нее… И все бы хорошо, но что делать, если каждой клеточкой своего тела Нейл Морфи хотел любить эту женщину… Если он сходил с ума от желания обнять ее… познать ее. Эллис… Такая теплая, страстная, невинная. Любить ее было бы сумасшедшим блаженством, он ни секунды не сомневался в этом.

Это не шло ни в какое сравнение ни с чем в его жизни. Стоит лишь вспомнить, как она вспыхнула вчера в его объятиях, чтобы понять, что в постели эта женщина одурманит посильнее любого наркотика… и вызовет такую же зависимость.