Тайна корабля - Роберт Стивенсон

— Что же дальше делать? — сказал я.

— Войдем без церемоний, — отвечал Джим, сопровождая слова делом.

Мы очутились в относительно чистой, но крайне скудно обставленной комнате. У стены помещалась довольно старомодная конторка с приделанным к ней стулом, в углу полка с полудюжиной юридических книг; но больше я не запомнил никакой мебели. Приходилось предположить, что мистер Беллэрс имел обыкновение сидеть сам, а клиентам предоставлял стоять. Дверь с красной байковой занавеской вела во внутреннюю часть дома. Оттуда на наш кашель и топот вылез стряпчий, очень боязливо, точно опасался нападения, и, узнав гостей, заметался в каком-то нервическом пароксизме.

— Мистер Пинкертон и его компаньон! — сказал он. — Сейчас я принесу вам стулья.

— Не нужно, — остановил его Джим. — Некогда. Объяснимся и стоя. Вот в чем дело, мистер Беллэрс. Сегодня утром, как вы знаете, я купил разбившееся судно «Летучее Облачко».

Адвокат кивнул головой.

— И купил его, — продолжал мой друг, — за сумму, которая совершенно не соответствует стоимости груза, как потом выяснилось.

— А теперь одумались и были бы не прочь отделаться от своей покупки, — подхватил адвокат. — Я имел это в виду. Не скрою от вас, мой клиент был недоволен, что я зашел так далеко. Кажется, мы оба погорячились, мистер Пинкертон: соперничество, дух соревнования. Но я буду совершенно откровенен: я знаю, что имею дело с джентльменами, и почти уверен, что если вы поручите мне эту сделку, то мой клиент не станет торговаться, так что вы потеряете, — он впился глазами в наши лица и прибавил резко, — ничего не потеряете.

Тут Пинкертон изумил меня.

— Это слишком жидко, — сказал он. — Судно мое. Я знаю, что на нем есть добро, и намерен воспользоваться им. Я хочу только выяснить некоторые пункты, что избавит меня от лишних издержек, и за что я готов заплатить чистоганом. Вам остается только решить, должен ли я иметь дело с вами или непосредственно с вашим принципалом? Если вы готовы сообщить мне факты верно, назовите вашу цифру. Только имейте в виду, — прибавил Джим, — что, говоря «чистоганом», я подразумеваю уплату по возвращении судна, если сведения окажутся точными. Я не покупаю на веру.

Я заметил, что лицо адвоката просияло на минуту, а затем, после оговорки Джима, приняло растерянное выражение.

— Я вижу, что вам известно об этом судне больше, чем мне, мистер Пинкертон, — сказал он. — Я знаю только, что мне было поручено купить его, что я попытался сделать это и не мог.

— Мне нравится, мистер Беллэрс, что вы не теряете даром времени, — сказал Джим. — Итак, имя и адрес вашего клиента?

— Рассуждая здраво, — ответил адвокат с неописуемой уклончивостью, — я нахожу, что вовсе не уполномочен сообщать имя моего клиента. Я передам ему все, что вам угодно будет поручить мне, но я не могу сообщить вам его адрес.

— Очень хорошо, — сказал Джим, надевая шляпу. — Это довольно решительный шаг, вы не находите? (Он разделял фразы заметными паузами). — Что, не одумались? Согласны за доллар?

— Мистер Пинкертон, сэр! — воскликнул адвокат. Да я и сам подумал, что Джим, пожалуй, заблуждается относительно этого человека и заходит чересчур далеко.

— Не согласны за доллар? — сказал Джим. — Ну, послушайте, мистер Беллэрс, — мы оба деловые люди, и я скажу свою крайнюю цифру…

— Бросьте это, Пинкертон, — перебил я. — Я знаю адрес: 942, Миссион-стрит.

Не знаю, кто был сильнее поражен, Пинкертон или Беллэрс.

— Почему же вы не сказали мне об этом раньше, Лоудон? — воскликнул мой друг.

— Вы не спрашивали, — ответил я, краснея до ушей под его недоумевающим взглядом.

Беллэрс первый нарушил молчание, любезно сообщая мне все, что мне оставалось узнать.

— Раз вы знаете адрес мистера Диксона, — сказал он, видимо сгорая желанием отделаться от нас, — то, я полагаю, мне нет надобности задерживать вас дольше.

Не знаю, что чувствовал Пинкертон, мне же было смертельно не по себе, когда мы спускались по лестнице из берлоги этого угреватого паука. Все мое существо было напряжено в ожидании вопроса Джима, и я готовился признаться во всем — пожалуй, почти со слезами. Но мой друг ничего не спросил.

— Надо торопиться, — сказал он, направляясь к ближайшей стоянке извозчиков. — Нельзя терять времени. Я, как видите, изменил план. Незачем платить этому крючку за комиссию.

Я снова ждал вопроса и снова обманулся. Видимо, Джим боялся касаться этого предмета, и я почти ненавидел его за этот страх. Наконец, когда мы уже сидели в экипаже и катили на Миссион-стрит, я не мог больше выдержать.

— Вы не спрашиваете меня, как я узнал адрес, — сказал я.

— Нет, — отвечал он быстро и робко, — как же это случилось? Я бы не прочь узнать.

Этот робкий тон оскорбил меня, как пощечина; я мигом разгорячился.

— Я должен просить вас не спрашивать меня об этом, — сказал я. — Это обстоятельство, которого я не могу объяснить.

Я готов был все отдать, чтобы вернуть обратно эти нелепые слова, особенно когда Пинкертон, схватив мою руку, ответил:

— Ни слова более, дружище, этого довольно; я убежден, что вы совершенно правы!

Возвращаться к этому предмету было свыше моих сил, но я поклялся про себя, что сделаю все для успеха этой безумной спекуляции и дам себя разрезать на куски прежде, чем Джим потеряет хоть доллар.

Когда мы приехали по адресу, мне пришлось думать о других вещах.

— Мистер Диксон? Он уехал, — сказала хозяйка.

— Куда уехал?

— Право, не могу вам сказать, — отвечала она. — Он мне совершенно незнаком.

— Он отправил багаж, сударыня? — спросил Пинкертон.

— У него не было багажа, — последовал ответ. — Он приехал вчера вечером и уехал утром с саквояжем.

— Когда он уехал? — спросил я.

— Около полудня, — отвечала хозяйка. — Кто-то позвонил по телефону и спросил его, и я уверена, что он получил какие-нибудь важные новости, так как уехал немедленно, хотя комната была нанята на неделю. Он был сильно взволнован, должно быть, кто-нибудь умер.

Мое сердце так и екнуло, похоже, моя идиотская выходка действительно спугнула его, и я снова спрашивал себя: «Почему?» и на минуту забылся в вихре несостоятельных гипотез.

Вернувшись к сознанию окружающего, я услышал вопрос Пинкертона:

— Каков он из себя, сударыня?

— Очень чисто выбритый господин, — сказала хозяйка.

Нам не удалось добиться от нее более обстоятельного описания.

— Поезжайте в ближайшую аптеку, — сказал Пинкертон, и когда мы приехали, телефон снова выступил на сцену и конторе Тихоокеанского Почтового Пароходства был сделан запрос: