Право на чужую жену - Елена Сотникова

словно сканировал мою душу, сердце, голову, пытаясь понять, разглядеть самые сокровенные мысли и эмоции. Вытянуть их из тайных глубин, обнажить до беззащитности.

До тех пор, пока кто-то из дочек снова не окликнула его.

Коснулся щеки губами, имитируя поцелуй, отстранился и присел аккуратно на кровать, теряя ко мне интерес.

– Ставила, – кивнул он, отвечая на вопрос Яны.

– Они все такие – влачи, – вмешалась с важным видом Леся, залезая рядом с ним на постель. – Я, когда выласту, тозе стану влачом. Сама тебе укольчики делать буду.

– Согласен! – поднял он обе ладошки.

Девочки засыпали его вопросами. Показывали игрушки, хвастались построенным из конструктора дворцом.

Я решила им не мешать. Девочки соскучились по псевдопапе, Саша тоже наверняка вспоминал о них. Нашла предлог и вышла из комнаты.

Закрыла дверь, переводя дух, сделала пару шагов в сторону лестницы и неожиданно услышала, как одна из дочерей громко предъявила ему:

– Папа, а ты маму лазлюбил? – И забыла, что собиралась уходить. Встала как вкопанная. – Ты ее больсе не любис, да?

– Почему? – прозвучал озадаченный голос Саши спустя несколько секунд.

Я стояла, не в силах сдвинуться с места. Кусала губы, кусала пальцы, ожидая дальнейшего развития разговора. Понимала, что некрасиво подслушивать, но ноги в прямом смысле не желали уходить. Словно приросли к месту.

– Сегодня плиходила незнакомая тетя. Она сказала, сто она твоя невеста. А лазве так бывает? Лазве бывает и зена, и невеста? – продолжила дочь.

Я прикрыла веки, ощущая, как зашумела от волнения кровь в голове и щеки обожгло жаром.

Да, дочурки рассказали мне о визите Сашиной девушки и о том, что столкнулись с ней в гостиной, куда ее привел один из охранников. Поведали о некой странной тете, заявившей, что она невеста хозяина дома.

Я пыталась объяснить, что это просто папина знакомая, возможно с работы, и они просто неправильно поняли ее. Но мне и в голову не пришло, что девочки потребуют объяснений еще и с отца.

– Не бывает, – ответил он скупо.

– Тогда почему она так сказала? Ты тепель любис ее, а не маму?

Черт! Мне показалось, что сердце выпрыгнет из груди от ее вопросов, от Сашиного странного молчания и от ожидания ответа.

Скрипнула кровать, оповещая о том, что с нее встал взрослый человек, и я невольно отшатнулась от двери.

– И мама с ней разговаривала? – услышала я спустя вечность.

Понимая, что даже не дышала эти проклятые секунды, боясь не расслышать его слова.

– Нет. Только с нами.

С той стороны двери чем-то зашуршали, посыпались кубики на пол с характерным звуком.

– А разве мама не учила вас не разговаривать с незнакомыми тетями и дядями без взрослых?

– Но это же дома! Ее дядя Стас привел. Она спрашивала о тебе.

– Дядя Стас, – задумчиво обронил Саша.

– Она как злая фея! Она околдовала тебя?

Саша тихо рассмеялся. Горько и совсем не весело. Не счастливым влюбленным смехом, какой должен быть у жениха. – Я люблю вас. Очень люблю. Потому что вы мои самые родные, самые любимые принцессы. И никогда, поверьте, не променяю ни на какую злую или добрую фею, – мягким, ласковым тоном отозвался мужчина.

Именно таким, какой бывает у настоящих заботливых отцов.

Я выдохнула, сглотнув вязкую слюну и чувствуя неожиданное облегчение.

– И маму? – пискнула Яна.

Повисла пауза. Мне бы уйти, просто уйти и не слушать всего этого, да только с

– И маму, – каким-то обреченным голосом ответил он. А после чуть слышно добавил. – Тоже...

Лучше бы он молчал.

Лучше бы просто ничего не говорил или отшутился.

Солоноватый привкус крови во рту растекся по языку с молниеносной скоростью. Я даже не заметила, как прокусила от напряжения губу. Глаза защипали от слез, и в горле встал горький ком, мешая дышать.

Прислонилась спиной к стене, зажмурившись.

Господи, зачем?

Зачем?!

Зачем!!!

Что же ты делаешь, Саша-а-а?..

Грудь стянуло колючей проволокой. Перед глазами замелькали кадры из прошлого, безжалостно впиваясь в израненную душу.

Сколько лет прожито, сколько ошибок наделано, сколько чужих объятий и поцелуев перепробовано, а все равно по-прежнему больно. Все равно что-то внутри душит, рвет на куски и травит.

Варит заживо в неправильных, извращенных, горьких чувствах. В каких-то дурацких надеждах и ожиданиях.

В чем-то по-настоящему несбыточном.

Душа плачет, надеется, и только разум кричит: "Забудь!"

Никогда!

Никогда мы не сможем быть вместе!

Между нами накопилось столько обид, непониманий, едкой ненависти и желания сделать друг другу больно, что я даже не знаю, что должно произойти, чтобы мы смогли перешагнуть эту огромную пропасть.

Стереть из памяти годы вражды, заставить посмотреть друг на друга по-новому и снова стать счастливыми.

Я с трудом успокоила бушующие эмоции. Взяла себя в руки и перестала прислушиваться к каждому шороху.

Нужно уметь смотреть правде в глаза. Даже такой уродливой, как наша.

У Саши своя жизнь, у нас с дочерьми – своя. Рано или поздно наши пути разойдутся.

Точка!

С этим стоит смириться. Это надо принять. И тогда всем станет легче.

А его слова запросто могут быть обычной ложью во благо. Ради детей. Ради их любви и обожания.

Я неслышно спустилась по лестнице на первый этаж, вышла на улицу и прошла в небольшую беседку, увитую плющом. Здесь было не так жарко и можно спокойно посидеть, подумать. Привести мысли в порядок. Проветриться.

Где-то совсем рядом щебетали птицы, со стороны дома доносились вкусные ароматы выпечки.

С внешней стороны уютный коттедж совсем не выглядел как тюрьма. Красивый ухоженный сад, беседки для отдыха, детская площадка, а чуть подальше небольшой бассейн.

Дом явно