Море серебряного света - Тед Уильямс

— У меня нет ответов, Фредерикс, — сказал !Ксаббу.

— Сэм. Зови меня Сэм — о, пожалуйста. — Она выбилась из сил и не знала, что делать дальше. Орландо умер. Начиная с того мгновения, когда сеть поймала их в ловушку, Сэм Фредерикс никогда не разрешала себе всерьез подумать о том, что может наступить время, когда это случится — когда она должна будет жить без него. Разве такое вообще возможно? Но вот это произошло, вокруг нее такой же странный и непостижимый мир как и тогда, когда Орландо был жив, но теперь нет того, кто постоянно гнал ее вперед, ворчал на нее и травил всякие глупые шуточки, потому что знал, что уписаться от смеха над глупыми шуточками — отличный способ как для того, чтобы идти дальше, так и для поднятия настроения, да и тому же тому, кто шутит, становится намного легче.

Сэм чувствовала внутри себя тяжелый куль, болезненную опухоль на сердце. Никогда больше она не скажет ему самые очевидные вещи так, чтобы взбесить его до белого каления — потому что он никогда не мог понять, шутит она или нет. Она ощущала тяжесть внутри себя как то, что нужно родить, но что никак не хотело выходить наружу. Просто удивительно обнаружить, что тебе так не хватает того, чье настоящее лицо ты не видела ни разу.

«Что бы он сказал сейчас?»— подумала она. Все исчезло, включая Рени, сама Сэм заперта в середине ничто.

«Сидим по шею в фенфене и ждем, когда начнется прилив»,— вот что он как-то раз сказал ей в Срединной Стране, когда они на мгновение перестали набивать сокровищами карманы и обнаружили двадцатиметровую змею, которая расположилась поперек единственного выхода из подземной комнаты.

«Я именно там, Гардино,— подумала она.— На этот раз по-настоящему. Жду когда начнется прилив…»

!Ксаббу увидел слезы, выступившие на ее глазах, сел рядом и обнял ее сильными жилистыми руками. И как раз тогда, когда слезы угрожали переполнить ее, из тумана появилась высокая фигура.

— Я знал, что она была самой заслуживающей доверия из вас, — неприязненно сказал Жонглер, — но я не думал, что вы двое можете так быстро пасть духом в ее отсутствие. Неужели вы такие бесхребетные? Мы должны идти.

Человек с костистым лицом был настолько неприятен Сэм, что она даже не могла смотреть на него, но !Ксаббу рядом с ней напрягся. 

— Глупо идти, если не знаешь куда, — сказал маленький мужчина. — Ты уже искал. Ну, повезло ли тебе больше, чем мне?

Жонглер тихонько зашипел, как если бы из него начал выходить пар. 

— Нет. Ничего. Если бы я шел не так аккуратно и не возвращался в точности по своим следам, вы бы меня больше не увидели.

— Я бы не огорчилась.

Жонглер не обратил на нее внимания. 

— Именно это, без сомнения, случилось с вашим товарищем. Ушла куда-то после того, как мы перенеслись в это место, и не смогла найти дорогу назад.

— Рени не могла сделать такую глупость, — твердо сказал !Ксаббу. — Она слишком умна.

Жонглер презрительно махнул рукой. 

— Выбирай любое объяснение, но, тем не менее, она заблудилась. И Клемент, тоже. — Он холодно улыбнулся. — Мы можем быть уверены, я полагаю, что они не сбежали.

!Ксаббу встал на ноги. Он был на голову ниже Жонглера, но что-то в его осанке заставило более высокого человека отступить назад. 

— Если тебе нечего сказать что-нибудь полезное, перестань вообще говорить о ней. Сейчас же.

Жонглер со скукой посмотрел на него, сверх вниз, в его взгляде мелькнуло изумление. 

— Успокойся, приятель. Это было просто замечание…

— Больше никаких замечаний. — !Ксаббу посмотрел на Жонглера долгим взглядом, а Сэм смотрела на них обоих, внезапно с неудовольствием обнаружив, что без !Ксаббу она осталась бы один на один с этим древним монстром. Жонглер в ответ уставился на !Ксаббу. Наконец !Ксаббу опустил руку и коснулся ее руки. — В одном он прав, Сэм. Мы можем еще немного подождать Рени, но даже если она недалеко, мы скорее всего не найдем ее. Звук плохо распространяется в этом месте. Она может пройти в сотне метров от нас, и мы этого не узнаем. Рано или поздно мы должны будем продолжить путь и надеяться, что найдем ее по дороге.

— Мы… мы не можем уйти без нее!

На какое-то мгновение горделивая осанка !Ксаббу исчезла, приоткрыв Сэм боль, которую он скрывал. 

— Если… если с ней что-то случилось… — Он остановился и бросил взгляд на Жонглера, очевидно не желая показывать свои чувства в его присутствии. — Если мы не сможем найти ее, мы обязаны идти, ради ее памяти. Не забывай, именно любовь к своему брату привела ее сюда. Она бы хотела, чтобы мы попытались помочь ему даже без нее.

Он говорил обычным спокойным голосом, но за словами чувствовалось такое горе, что Сэм почувствовала, как будто ее собственная река отчаяния встретилась с другой, ничуть не меньшей — и если они оба не будут бороться с собой, объединившиеся потоки переполнят берега и смоют весь мир.

Плохая видимость означала, что ей надо оставаться как можно ближе к Жонглеру, и, пока !Ксаббу работал, ей приходилось сдерживать свою ненависть к этому человеку. Его гордое лицо казалось высеченным из камня, настоящий памятник — как у отца Сэм, когда тот бывал строгим и злым, и оно не смягчалось чувством юмора, из-за которого Сэм всегда хотелось поддразнить отца. Она никак не могла перестать спрашивать себя, как такой богатый и могущественный человек превратился в нечто и исковеркал своей жестокостью столько жизней… для чего? Для того, чтобы сохранять себя живым? Наслаждаться столетиями холодной несчастливой власти? Сэм и в лучшие времена не понимала, почему старики хотят жить и жить, далеко заходя за точку, после которой они не могут сделать ничего стоящего; а люди вроде Жонглера, жившего уже третий отпущенный людям срок, были ей совершенно непонятны.

Орландо тоже боялся умереть — она только сейчас сообразила, что все эти смертельно-опасные симуляции означали для него только подготовку к тому, что должно было произойти так скоро. Но даже если бы у него была возможность ускользнуть от смерти, сделал ли бы он то, что сделал этот человек, забрал ли бы жизни невинных детей в обмен на свою? Она не верила в это. Только не ее Орландо, который веровал в Приключения Носителя Кольца так, как люди Круга верили в бога. Только не Орландо Гардинер, который не раз говорил ей, что самая важная вещь на свете — быть настоящим героем, даже если об этом никто не знает. Она на самом деле верил, что не имеет значения, что происходит или что кто-нибудь другой думает о тебе — важно только то, что ты знаешь о самом себе.

В те времена, когда она сражалась с мамой за свое имя, отец как-то раз сказал ей: «Если ты хочешь быть Сэм, будь ей — но только самой лучшей Сэм на свете. — Его ироническая усмешка внезапно сменилась смехом. — Кто-нибудь должен записать эти слова в книге для детей».

Она скучала по отцу и по нервной большеглазой маме, и внезапно боль от разлуки с ними стала ничуть не меньше боли от потери Орландо, и в какое-то мгновение тень едва не проглотила ее. Сэм посмотрела на Жонглера, сидевшего в нескольких метрах от нее и плохо видного — то ли из-за тумана, то ли из-за ее усталых глаз. Теперь она точно знала, что никогда не будет такой как он — злой, холодной и одинокой, что бы с ней не случилось.

Туман пошевелился, оторвав ее от печальных мыслей. Из него появилась маленькая фигурка !Ксаббу. Он уселся рядом с ней, осторожно, как если бы все его тело болело.

— Ну? — щелкнул Жонглер.

!Ксаббу не обратил на него внимания. Он взял руку Сэм — она еще не очень привыкла к его аккуратным осторожным прикосновениям, но уже обнаружила, что это успокаивает — и спросил ее, как он себя чувствует.

— Лучше, как мне кажется. — Сэм слегка улыбнулась, осознав что сказала правду. — Сработало?

Он устало вернул улыбку. 

— Как я часто говорил Рени, мои таланты не то, что можно включать и выключать. Но я думаю, что мне удалось понять смысл вещей, хотя бы немного.

Жонглер тихонько зашипел. 

— Любой другой человек моего поколения хорошо бы посмеялся, увидев что я доверил свою жизнь двоим африканцам и, если я не ошибся в этой девочке, одной креолке — и мы уже потеряли одну африканку. — Он округлил глаза. — Но я никогда не был расистом. Если твой инстинкт покажет тебе выход из этого мира, тогда, черт побери, не забудь сказать нам об этом.

!Ксаббу бросил на него взгляд, наполненный настоящей ненавистью — чуть ли не самая сильная эмоция, которую Сэм видела у него. 

— Это не «инстинкт», по крайней мере в том смысле, какой ты имеешь в виду. Всему, что я знаю о том, как находить путь, меня научили в семье отца. Меня научили и еще кое-чему другому, которого ты, похоже, тоже не знаешь — доброте и здравому смыслу. — Он повернулся спиной к Жонглеру, который застыл между ненавистью и кислым оживлением. — Прости, Сэм, что оставил тебя наедине с этим человеком, но я должен был отойти достаточно далеко, чтобы не видеть вас и даже не слышать вашего дыхания. В этой сети все намного страннее, чем в настоящем мире, и даже в лучшее время трудно понять смысл вещей. Но это место еще хуже — недаром недавно я сказал, что здесь вообще ни у чего нет смысла, кроме нас самих. Скорее всего это правда — но как умирающий от голода человек надеется услышать запах дичи, так и я убедил себя, что это неправда.