Банальное убийство - Рекс Тодхантер Стаут

Нас ждет напряженное утро. Встречаемся за завтраком в ресторане отеля «Талботт».

– Все прошло без осечек?

– Никаких осечек. На раз-два-три. Сладких снов, как я сказал нашему объекту.

Уже застегивая пижамную куртку, я вдруг подумал, что субъект, так чисто сработавший с Калмусом, способен на полет фантазии. Поэтому я запер дверь, придвинул к ней стол, а на стол взгромоздил стул. В окно можно было залезть, разве что спустившись по веревке с крыши. А если Эйвери был способен такое проделать между полуночью и семью утра, то флаг ему в руки.

ГЛАВА 14

Итак, в пятницу днем, а точнее, без десяти час, я сидел за одним из маленьких столиков, установленных вдоль правой стены ресторанчика «У Пиотти», ел спагетти с анчоусным соусом и потягивал красное вино, причем отнюдь не то, что подают остальным посетителям. Однажды Вулф вытащил Джона Пиотти из серьезной передряги, при этом не ободрав как липку, благодаря чему я всякий раз получал здесь за шестьдесят центов тарелку лучших спагетти в Нью-Йорке и пинту вина, которое Джон приберегал для себя и трех-четырех любимых клиентов. В клубе «Фламинго» такое вино стоило бы не меньше восьми баксов. Еще одним свидетельством благодарности Пиотти стало то, что еще в 1958 году Джон предоставил нам свои владения для создания западни, включая провода, протянутые из винного погреба через пол кухни и дальше – к одному столику в зале ресторана: именно к тому, за которым я сейчас сидел3.

Вопреки ожиданиям утро выдалось не таким напряженным, поскольку провода, протянутые через погреб, были по-прежнему на месте, и после проверки оказалось, что они совсем как новенькие. Короче, нам даже не пришлось вызывать техника. Сол установил на кухне магнитофон из дома Вулфа, а для конца провода в зале ресторана я приобрел миниатюрный микрофон последней модели. Самая крупная сумма в графе расходов: 112 долларов и 50 центов, целая куча денег за какой-то там микрофон, но он того стоил и прекрасно помещался в вазе с искусственными цветами, украшавшей стол. Само собой, ваза не должна была отличаться от тех, что стояли на других столах, и мы с Солом потратили уйму времени, просверливая для провода дырочки в столешнице и донышке вазы. А чтобы мой визави за столом не мог, случайно подвинув вазу, обнаружить провод – это положило бы конец нашему шоу, – мы просверлили еще пару дырок, прикрутив вазу к столу. Итак, если Эйвери попытается сдвинуть вазу, я всегда смогу воскликнуть: «Боже мой! Пиотти боится, что клиенты обчистят его ресторан!»

Итак, к половине двенадцатого, задолго до ланча, который здесь подают довольно рано, все было в порядке. Сол укрылся в кухне на случай, если объект, захотев прийти пораньше, чтобы осмотреться, не дай бог, не увидел здесь человека, занявшего мою должность. Я вернулся в «Талботт» узнать, нет ли для меня каких-нибудь сообщений. Сообщений не было. Я позвонил Вулфу доложить, что у нас все готово, и в половине первого вернулся к Пиотти. Я сел за столик, зарезервированный для меня Джоном, и принялся за спагетти с вином. К часу дня почти все столики были заняты посетителями, причем двоих из них я хорошо знал. За соседним столиком лицом ко мне сидел Фред Даркин, а за другим спиной ко мне расположился Орри Кэтер. Я сидел лицом к двери. Короче, все было в ажуре.

В 12:56 в зал вошел доктор Виктор Эйвери, сделал три шага и остановился, но, увидев мою поднятую руку, подошел ко мне. Пока доктор вешал на крючок пальто и шляпу, я подцепил на вилку спагетти, а когда он сел, глотнул вина. Со вчерашнего вечера доктор, казалось, постарел сразу на много лет и уже не выглядел таким упитанным.

– Здешние спагетти – нечто особенное, – сказал я. – Советую попробовать.

– Я не голоден, – покачал головой Эйвери.

– Вино тоже нечто особенное.

– Никогда не пью днем.

– Я обычно тоже не пью, но сегодня особый случай. – Я накручивал спагетти на вилку, не сводя глаз с тарелки, после чего наставил вилку на Эйвери. – Сколько денег вы принесли?

Он барабанил кончиками пальцев по столу:

– Я пришел сюда из любопытства. Что за финт вы решили выкинуть?

Во время телефонного разговора доктор казался куда более податливым, хотя, что там говорить, у него выдалась тяжелая ночь.

Я наклонился поближе к нему:

– Послушайте, вы напрасно сотрясаете воздух. Я видел, как в среду вы входили в дом Калмуса, и видел, как вы оттуда выходили. Вчера я спросил…

– В котором часу я туда вошел и в котором вышел?

– Я вас умоляю! Думаете, я не смогу назват ь точное время Ниро Вулфу, а еще копам, судье и присяжным, когда меня с просят? Если хотите обеспечить себе алиби, то вам не хуже моего известно время вашего прихода и ухода. У нас здесь не телевикторина. Вчера я задал себе вопрос: а это не вы, грешным делом, укокошили Пола Джерина? Что не лишено вероятности. Когда вы готовили горчичную воду, то легко могли добавить туда мышьяк. Но вся беда в том, что Джерину стало плохо до того, как вас к нему позвали. Что меня немало озадачивало. Но лишь до вчерашнего дня, когда я узнал, почему ему стало плохо до того, как вы его осмотрели. Мало того, как мне стало известно, вы знали, что Джерину будет плохо, а потому на всякий случай прихватили с собой мышьяк, рассчитывая пустить его в ход. Итак, это вы убили Джерина, и я знаю или по крайней мере догадываюсь почему. Во вторник вечером Ниро Вулф сказал вам, что человек, убивший Джерина, не питал к нему злых чувств. Нет, он хотел таким образом уничтожить Мэтью Блаунта. Вы тогда назвали заявление Вулфа чушью, прекрасно понимая, что это не так, поскольку вы и были тем человеком, кто это сделал, и у вас имелся мотив. Но когда вы поняли, что Калмус вас вычислил и вот-вот вцепится вам в глотку, то отправились к нему и убили беднягу, ну а я видел, как вы входили и выходили. Итак, сколько денег вы захватили?

Увидев, что руки его не слушаются, Эйвери поспешно убрал их со стола.

– Все это чушь собачья! Каждое слово.

– О’кей. Вы можете встать и уйти. Или позвонить в офис окружного прокурора, чтобы меня арестовали за попытку шантажа. Телефон-автомат в конце зала. Обещаю никуда не уходить и дождаться копов.

Доктор нервно облизал губы:

– Пожалуй, именно это мне и следует сделать. Сообщить, что вы пытались меня шантажировать.

– Валяйте!

– Но это будет… это вызовет… скандал. Что было бы крайне нежелательно. Даже если вы видели, как