Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изабелла поспешила перевести разговор на завтрашний праздник, ей вовсе не хотелось обсуждать бывшего мужа Лукреции. Невестка с удовольствием поддержала новую тему, но перед самым расставанием совершенно безмятежным голоском все же посоветовала:
– Джованни Сфорца лучше держать от себя подальше, кто знает, кого еще он предаст и потом обольет грязью? Стоит ли знаться с таким человеком?
И снова Изабелла д’Эсте скрипела зубами. Эта мерзавка сумела не просто поставить ее на место, но и откровенно показать, с кем дружит маркиза Мантуи – с человеком нечестным в поступках и словах, с предателем, который сумел избежать наказания благодаря супруге и ее же потом ославившего. Кто же будет верить такому? А маркиза поверила…
Если Лукреция и в Ферраре станет рассказывать о подлости Джованни Сфорца, то упадет репутация прежде всего самой Изабеллы.
Когда маркиза высказала эти обвинения самому бывшему графу Пезаро, тот взвился:
– Да как она может меня обвинять, если сама лгала кардиналам?! Она девственница? Ха! Она родила от меня ребенка!
Изабелла оставалась с открытым ртом несколько мгновений, потом осторожно поинтересовалась:
– А где этот ребенок?
Сфорца понял, что выдал себя, смутился:
– Не знаю.
– Как это вы, отец, не знаете, где ваш ребенок. Это сын или дочь?
– Кажется, сын…
– Джованни, я не понимаю… Когда Лукреция родила и почему вы об этом не знали?
Загнанный в угол Сфорца вынужден был сказать правду. Некоторое время Изабелла взволнованно ходила по комнате, покусывая губу и щелкая пальцами, потом вздохнула:
– Если об этом знаю только я, то я сохраню вашу тайну. Но вы сами не должны никогда и никому рассказывать о произошедшем, даже на исповеди до последнего своего часа молчите. Иначе никто не сможет уберечь вас от расплаты за предательство. И, конечно, покинуть Мантую.
Джованни только вздохнул. Кто же мог знать, что эта проклятая Лукреция станет герцогиней Феррары? Бывший граф Пезаро чувствовал себя загнанным в угол, ведь в Милане герцог Лодовико Моро едва ли мог защитить его, потому что сам сидел словно на углях. Куда деваться, бежать в Венецию? Но кому там нужен Сфорца без денег и земель?
Изабелла размышляла о другом, она уже вычеркнула из своей жизни неудачника Джованни Сфорца, не способного ни постоять за себя, ни даже по-настоящему схитрить.
Маркиза Мантуи поняла, что получила в Ферраре куда более сильную соперницу, чем ожидала. Она была готова к борьбе с глупой развратницей, а оказалось, что Лукреция вовсе не развратна, а главное, умна. Но отдавать Феррару новой герцогине Изабелла все же не собиралась. Нужно показать всем, что у этой самозванки, у этой римлянки нет ни художественного вкуса, ни достаточных знаний. На что она способна? Только обвешиваться дорогими украшениями, наряжаться в свои мавританские наряды да кичиться родством с Папой.
А в Ферраре происходили довольно трагичные события, хотя сначала они вовсе не казались таковыми.
Наконец, разъехались гости, и Лукреция решила перебраться в небольшие, как ей сказал герцог Эрколе, «уютные комнатки» под самой крышей, которые хозяин Феррары отвел своей снохе.
– Пойдемте, посмотрим, что там нужно вымыть и переставить, чтобы можно было сегодня же покинуть эти скучные парадные покои, которые мне изрядно надоели, – позвала Лукреция Адриану и Анджелу.
Зря они думали, что придется мыть и переставлять. Переставлять было просто нечего, потому что мебель оказалась откровенной рухлядью, буквально разваливавшейся от одного прикосновения, штукатурка на стенах не лучше, краски выцвели, облупились, позолота почернела… Сначала Лукреция стояла, чуть не плача и не понимая, как мог герцог предложить ей эти комнаты, потом тряхнула своими золотистыми волосами:
– Я отремонтирую и обставлю заново!
– Герцог ни за что не даст на это денег.
– Сделаю на свои.
– Лукреция, ремонтировать чужой дворец на свои деньги?
– Это теперь и мой дворец, здесь должны родиться мои дети, когда-нибудь я стану хозяйкой Феррары.
Она действительно начала ремонт комнат. Их было всего три – ее спальня, гостиная и спальня ее дам. Совсем не шикарно, даже слишком скромно и для дочери Папы, и для герцогини Феррары, но Лукреции так хотелось спрятаться от придворных герцога Эрколе и от него самого, что готова была ютиться и жить там, куда могут входить только ее друзья.
Узнав об этом, герцог возмутился. У Лукреции достаточно денег, чтобы ремонтировать себе комнаты и роскошно обставлять их? Тогда почему он должен ежегодно выделять ей двенадцать тысяч дукатов, как было оговорено в брачном контракте, а не меньше? Подумав, Эрколе решил, что хватит и восьми. Если покажется недостаточно, пусть урежет свои расходы или разгонит свиту, привезенную из Рима.
Услышав о том, что ее содержание будет урезано на треть, Лукреция возмутилась:
– Я не смогу жить на восемь тысяч дукатов! Было оговорено иначе!
– Я не могу себе позволить тратить на твои прихоти слишком много.
Глаза Лукреции твердо глянули в глаза свекра:
– К чему тогда было соглашаться? Я буду жить так, как живу сейчас, и на сокращение своих расходов не согласна!
– Ты живешь в Ферраре, а не в Риме, а я не столь богат, как твой отец, потому ты будешь жить на те деньги, которые я дам.
– Двенадцать тысяч дукатов! – твердо повторила Лукреция и тихонько добавила: – Феррарский лавочник.
Ее беспокоило даже не столько сокращение денежного содержания, в конце концов, Папа мог присылать недостающую сумму дочери, выделяя ее из доходов от принадлежавших ей имений, но она понимала, что стоит уступить один раз, и ее превратят ни во что. Кроме того, огромное приданое, выплаченное Александром своей дочери, позволяло выдавать ей в качестве ренты эти деньги.
Но это был открытый разрыв отношений с герцогом. Эрколе понял, что его сноха не так проста и слаба, что у Лукреции есть характер, с которым ему придется считаться.
К тому же она уже поняла, что беременна. Весть об этом обрадовала прежде всего Альфонсо, который счел свою обязанность выполненной и попросту сократил визиты к супруге. Это был сильный удар для Лукреции, со старым герцогом у нее постоянные унизительные споры из-за денег, друзей отправили из Феррары прочь, придворные относились отвратительно, денежное содержание сильно урезали, казалось, защита может быть только от мужа, но теперь и он отворачивался.
– Альфонсо, я так надеялась, что мы станем друзьями…
– Кем? С каких это пор я стал дружить с теми, с кем сплю?
– Но я твоя супруга.
– Ты всего лишь женщина, которая родит мне законных наследников. Этого достаточно. Ты забеременела, рожай, я мешать не стану.
– Ты мне не мешаешь, напротив, я хотела бы видеть тебя как можно чаще, слушать, как ты поешь, беседовать с тобой…
– Беседовать? О чем? У тебя одни наряды на уме, к тому же все Борджиа развратники и лжецы!
Лукреция сумела сдержать слезы, они лишь выступили на глазах, но не брызнули в стороны.
– Кого из Борджиа ты знаешь, кроме меня?
Альфонсо расхохотался:
– Мне достаточно твоей репутации развратницы.
– Кто ее создал, Джованни Сфорца? Мой бывший муж, торговавший секретами неаполитанцев, презренное существо, о которое никто не стал бы марать руки? Или твоя сестрица, у которой яд капает с зубов при каждом слове?
Альфонсо на мгновение замер, но тут же взял себя в руки.
– Я не собираюсь разговаривать с тобой. Ты моя жена и будешь жить по тем правилам, которые есть в Ферраре. – Словно что-то вспомнив, он добавил: – И на те деньги, которые тебе дадут.
Закрывая за собой дверь, Альфонсо не услышал, как жена прошептала:
– Правила можно и поменять, а деньги заставить дать…
У нее больше не было поддержки в лице мужа. Со свекром они ссорились, а Изабелла Мантуанская ее просто ненавидела. Ничего себе замужество!
Лукреция поступила так же, как обычно поступала, когда нужно было о чем-то серьезно подумать – отправилась в монастырь. Если требовалось просто успокоить нервы, она либо принимала ванну, либо мыла и с удовольствием сушила свои роскошные волосы, а вот когда раздумья требовались более длительные и серьезные, помогал монастырь. В обители Бедной Клары ее приняли хорошо, там никто не вспоминал о репутации развратницы, зато выделили келью, чтобы герцогиня смогла отдохнуть душой. Этому способствовала Пасхальная неделя.
Наблюдая, как подолгу стоит на коленях и истово молится Лукреция, монахини качали головами: что происходит, почему эту милую женщину с кроткими глазами и золотыми волосами так плохо приняли во дворце герцога? Лукреция не жаловалась, но шила в мешке не утаишь, Феррара знала о ее ссорах с Эрколе и о том, что донна Изабелла ненавидит невестку.
В самом городе пока относились к Лукреции настороженно, она Борджиа, а об этом семействе никто ничего хорошего в Италии сказать не мог. Однако о самой Лукреции в Ферраре никто не мог сказать плохого. Напротив, она щедро помогала всем, кому могла, ласково обращалась с просителями, правда, прогнала прочь приставленных к ней в качестве придворных феррарцев, но это ее право, если герцог считает, что она слишком много тратит на свой двор, то ее дело, кого именно удалять.
- Неаполь Скифский - Петр Котельников - Историческая проза
- Мария-Антуанетта. С трона на эшафот - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Жозефина и Наполеон. Император «под каблуком» Императрицы - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Последняя страсть Клеопатры. Новый роман о Царице любви - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Екатерина и Потемкин. Тайный брак Императрицы - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Дом Счастья. Дети Роксоланы и Сулеймана Великолепного - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник) - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Последняя любовь Екатерины Великой - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник) - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Боги среди людей - Кейт Аткинсон - Историческая проза