ГОРСТЬ СВЕТА. Роман-хроника. Части третья, четвертая - РОБЕРТ ШТИЛЬМАРК

При возвращении около первого апреля в свою дивизию с пополнением на шести грузовиках ПНШ-1 Вальдек уже в сумерках пересекал знаменитую ледовую Дорогу жизни. Он внимательно разглядывал смутные очертания Шлиссельбурга — прибрежного города, занятого немцами, откуда они усиленно обстреливали ледовую трассу. Как сказывали, знаменитую островную крепость наши не уступили, выдерживали убийственные огневые налеты, превращавшие древние крепостные сооружения в щебень и руины.

Трасса уже подтаивала, рейс был явно одним из последних. Выстрелов покамест не было, машины шли ходко, кое-где разбрызгивая воду из под колес. На сумеречном полотне северного неба уже прорисовывался Осиновецкий маяк, когда впереди произошла какая-то легкая заминка. Интервал держали в полсотни метров, двигались гуськом по одной из шести полос, расчищенных грейдерами по льду... Когда головная машина замешкалась, вторая ее почти догнала, Рональд выскочил из кабины последней машины и видел, хотя и неясно, как несколько новобранцев с головной машины кинули в ее кузов что-то крупное, темное, мигом снова вскочили под тент, прямо через борт, и эшелон двинулся дальше.

— Вроде бочку от горючего железную прихватили. Кто-то из шоферни должно быть обронил, а эти — не растерялись! Да может, и пустая — тогда под печку сгодится.

Увы, по приезде в Питер Рональд об этом эпизоде не вспомнил, а в казармах на улице Карла Маркса ему быстро оформили документы на людей и предложили кормить их уже на месте, через два часа, в Песочном. Рональд получил на это санкцию дивизии по телефону и дал команду: по машинам!

Он был очень доволен рейсом: ни одного отставшего, вещевое довольствие на людях — хорошее, первого срока, и не ворчали солдаты по поводу долгого перерыва с кормежкой: от Кабон до Песочного! В блокадных условиях это было солидное расстояние, не легко и не безопасно одолеваемое!

Беда обнаружилась только утром: шесть мертвецов, два ослепших, много отравленных. В бочке, подобранной на Ладожском, оказался антифриз — спиртовый раствор каких-то остро ядовитых веществ, употребляемых против обледенения самолетов. 25- или 30-литровый бачок с антифризом — положен каждому высотному самолету, хоть это и не всегда соблюдается. Кем была утеряна роковая бочка — осталось неизвестным, но солдаты двух взводов ночью напробовались «спиртяги». Признаки отравления начались еще ночью, а днем военный дознаватель прибыл в расположение временных землянок, где на ночь оставили вновь прибывшую группу. С тех пор новичков принимали только через 16-й армейский запасный полк в Юкках. Дознаватель опросил и Рональда, но построил свои вопросы так, чтобы не бросить тень на роль коменданта эшелона.

А на другой день это происшествие забылось из-за того, что на рассвете противник применил химическое оружие. Часовой в Первом батальоне оказался пораженным при разрыве мины, распространившей жидкий иприт. Начхим, товарищ Маркович, Ронин хороший товарищ (он даже семью начхима навещал в Питере, на проспекте Маклина) определил состав ОВ сразу, часовой был немедленно доставлен в санчасть, руку и щеку ему тут же обработали сильным противоядием, шинель и брюки сожгли, и в результате этих мер даже покраснение кожи прошло уже через несколько дней. Вечером того же дня последовала серия фосфорных мин, цель этого рода химических снарядов осталась невыясненной, однако последствия для всего переднего края были серьезны: дивизия дала строжайший приказ об усилении противохимической обороны, были проверены и испытаны все противогазы, их запретили снимать с плеча даже в пищеблоках, а проводить в них любые виды работ, учений, боевых действий и даже часы отдыха заставляли изо дня в день все дольше и дольше. В конце концов довели пребывание в противогазах до шести часов подряд. В них и спали, и ходили в наряд, и стреляли, и даже... ухитрялись целовать медсестер, как утверждали остряки!

Рональд присутствовал и при дегазации зараженного ипритом пространства. Действительно, как и учили еще в осоавиахимовских кружках, зараженный участок снега, кустов и обнажений почвы у дерева заметно попахивал горчицей. Начхим утверждал, что на этом месте несколько лет не появится никакой растительности. Место окружили проволокой и оставили предупредительные знаки, поэтому Рональд его запомнил и, уже будучи «в гостях», два месяца спустя побывал на этом участке: тут зеленела точно такая же травка, как и вокруг! И солдат, которому как-никак обрызгало щеку у самого глаза и руку, и одежду, впоследствии не жаловался ни на какие осложнения со зрением, не страдая от накожных болей и т.п. Не было ли с немецкой стороны проведено разведывательного эксперимента с применением не иприта, а лишь его удачной имитации?

В конце апреля по приказу дивизии полк провел еще одну попытку деблокировать «дот-миллионщик», причем операцией руководил капитан Шнуров. В бой была брошена и Рональдова разведрота, почти полностью полегшая на поле сражения. Убиты были и комроты Исаев, и политрук Матвейчук. Операцию должен был поддержать с моря некий линкор, и в заданный час он положил снаряд... по первой цепи наступающих. Тело Матвейчука было после боя снято с кроны высокой сосны. Никаких внешних повреждений на теле не было, а смерть, по словам врачей, произошла мгновенно, еще в воздухе, под действием взрывной волны.

На следующее утро Рональд еще спал тяжелым сном после этой неудачной и кровопролитной попытки взять дот приступом, когда снова заглянул к нему в блиндаж старый дружок Александрович.

— Ну, брат, я как в воду глядел! Ничего не поделаешь, собирайся! Только, брат, смотри, я тебе НИЧЕГО не говорил, понимаешь? Но приказ о тебе в дивизии уже видел, лежит на подписи у комдива.

— И многих этот приказ коснулся?

— Нет, не многих. Во втором полку оказался латыш один... Такой же латыш, какой ты швед или немец, мать их так-то... Ну, готовься по тихой! Какие тебе документы приготовить? «Счет мести» у тебя красивый — не забудь его. И вот справка о ранении тяжелом — ведь небось сам не озаботился, раззява. На, покамест, не потеряй, смотри!

Когда приказ дошел до полка, весь офицерский состав уже знал о нем и толковал как повышение в некие загадочные сферы. Толковали, поедет, мол, военным атташе в Швецию. Циркулировали и другие фантастические слухи, больше сочувственные, пока Рональд обходил с «бегунком» бесчисленные полковые инстанции. В мастерской боепитания ему выдали аттестат на личное оружие, револьвер-наган за номером НР-106 с дарственной серебряной табличкой от комдива. Еще выдали продаттестат и аттестат на довольствие денежное, с указанием суммы, ежемесячно пересылаемой семье в село Котуркуль Акмолинской области. Да еще вручили запечатанное «личное дело», с выпиской из приказа об откомандировании «для дальнейшего прохождения службы» в распоряжение штаба Ленфронта...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});