Слишком живые звёзды 2 - Даниил Юлианов

От взгляда на это дуэт сердце Влада резко сжалось, как будто предупредило о чём-то приближавшемся.

Да, это странно. Волчица и орёл просто не могут быть вместе.

Половину кабинета занимал стол. Точнее, три стола, поставленные вместе буквой «Т». Влад не разбирался в различных материалах, но не сомневался, что это тёмное (даже слегка красноватое, будто с высохшей кровью) дерево в шедшем мире стоило очень и очень дорого. Стулья ничем не уступали и были так же красивы, как и переливы ламп на поверхности столов. Два стула стояли у самой «шапочки» буквы «Т», разделённые пустым столом. Третий же (несомненно, Алексея) царствовал на самом верху, даря хозяину возможность видеть всех и каждого, но в данном случае лишь линию столов перед собой.

Здесь только два стула. Он будто ждал нас.

– Нравится? – Алексей подошёл к замершим Владу и Егору, заставив обратить на себя внимание. После снятия пальто и пиджака он остался в простой (хотя явно не дешёвой) белой рубашке и голубом, в белый горошек галстуке. – Не стойте как вкопанные. Пройдёмте за стол. По слухам, сделал его ещё во Франции 17 века неизвестный мастер, имя которого ушло с ним в могилу.

– Вам наврали. – Егор говорил с таким спокойствием, что ему непременно хотелось поверить. Но вот только Влад, проработавший преподавателем десять лет, уловил в его голосе нотки волнения, какие бывают у ученика, импровизирующего у доски то, что было задано на дом. – Если бы этот стол сделали ещё в 17 веке, он бы сразу развалился, как только вы бы до него дотронулись. На самом деле его собрали китайцы, а ценник налепили такой, будто они собирали его ногами, стоя на бровях.

Алексей по-доброму рассмеялся, не скрывая своей ошибки. Судя по его улыбке, шутка ему понравилась. И хоть лицо Егора какое-то время оставалось серьёзным, всё же через секунды и на нём промелькнула улыбка.

– У тебя неплохое чувство юмора, – Алексей добил последние смешинки, после чего протянул руку Егору. – Я помню тебя со столовой. Ты спросил, как меня зовут. Что ж, теперь настала моя очередь. Как тебя зовут, смельчак?

Ты же знаешь, подумал Влад. Знаешь и его имя, и моё. К чему это представление?

– Меня зовут Егор. – Он пожал протянутую ему руку – твёрдо, по-мужски.

– Приятно познакомиться, Егор. – Алексей разжал ладонь и повернулся к уже более взрослому мужчине, чем голубоглазый мальчик. – А вы Владислав. Ваше имя я сразу выучил.

Где ты мог его выучить?

Они пожали друг другу руки – оба так, как будто делали это в последний раз. На миг две пары карих глаз сплелись воедино, и в эту секунду сердце Влада пропало, его место заняла холодная пустота. И только после того, как пальцы опустили чужую ладонь, сердце вновь забилось в привычном ритме.

– Присаживайтесь, господа. Только-только наступил полдень, и, думаю, кофе пить уже поздновато, но если вы желаете, только скажите.

Он направился к своему кожаному креслу, по пути бросив взгляд на картины. Вроде в его лице что-то переменилось, когда глаза зацепились за горящий дом, за выбегающий из огня силуэт, но ручаться за это Влад не мог. Даже самый лучший, самый внимательный в мире психолог не смог бы считать эмоции по движениям мышц на лице Алексея. Казалось, он сможет оставаться невозмутимым, даже если будет вскипать от ярости.

Влад и Егор сели на стулья, и оба они заметили, что между ними настолько широкий стол, что друг до друга они достанут, только если перегнуться через него. И Алексей, уже занявший кресло, чуть отодвинулся назад, чтобы видеть сразу двоих забредших к нему гостей.

– О чём вы хотели поговорить, Владислав? Я сейчас как раз свободен, так что можем разговаривать, пока солнце не скроется за горизонтом.

– Мы не видим солнце, – подал голос Егор, и как только слова начали срываться с его губ, он обрёл в себе уверенность. – Мы даже не можем поверить вам, что сейчас настал полдень. Держите нас взаперти, как в клетке.

– Егор. – Влад строго посмотрел на него, как всегда смотрел на непослушного ученика, заставляя его заткнуться одним только взглядом. – Не кипятись.

Алексей улыбнулся, и вместе с его улыбкой в комнате стало немного темнее.

– Всё в порядке, Владислав, в Егоре просто бушует страсть. Страсть ко всему: к любви, к гневу, к женщинам, дракам и новым ощущениям. Этот прекрасный подростковый возраст… – в его голосе переливалась мечтательность поэта, глубоко ушедшего в собственные мысли. – О. это действительно прекрасно… Столько всего ещё впереди! Столько уверенности, что ты всё знаешь и всё умеешь! Господи, Егор, ты только начинаешь вкушать плоды жизни, и, признаться честно, я тебе чертовски завидую. Подростки всегда полны страсти. К чему-нибудь они её да питают, не могут не питать. А ты, – карие глаза вцепились в Егора, – питаешь страсть к гневу. Я прав?

Влад захотел прикоснуться к Егору, сжать его ладонь, но внезапно понял, почему стол между ними был такой ширины. Теперь и он, и Егор остались сами по себе, каждый отдельно, отстранённый от другого.

Воздух заполнил азот, как перед самой грозой, собирающейся искалечить Землю.

– Я не знаю, с чего вы взяли, что я питаю страсть к гневу. – Тембр голоса оставался ровным, но волнение всё-таки просачивалось сквозь зубы. – Мы пришли сюда не обо мне болтать, а поговорить о том, что вы пытаетесь скрыть.

Чёрт, Егор. Ты портишь нам всю игру.

– Алексей, это я пригласил его на встречу. Я, а значит, говорить следует со мной. И не о подростковых страстях, а о выдуманном корабле, на котором мы сейчас якобы находимся.

Улыбка на красивом лице разом поблекла.

– То есть вы считаете, что я вас обманываю? Вас и всех остальных людей на борту? Тех людей, которые потеряли семьи, любовь, всё хорошее, что у них было? Вы считаете, я их обманываю? Вы считаете, я имею совесть обманывать настолько сломленных людей?

– Да, – Влад усилием воли не отвёл глаза от тех бездонных ям, что взирали на него. В кабинете становилось всё темнее, будто тьма за спиной пожирала свет и уже подкрадывалась к ним, чтобы сожрать и их тоже.

Светились только карие глаза Алексея.

– Что ж… – Он поднялся из-за стола и подошёл к огромному шкафу, что всё это время скрывался в тенях угла. Открыл его и достал из мглы бутылку вина Inglenook и три бокала, отлитых из самых чистых на Земле бриллиантов. Они опустились на стол, и только когда Алексей вытащил пробку из бутылки, он спросил:

– Вы будете, джентльмены? Это, конечно, не коньяк, но вкусом вас не обидит.

– Нет, – ответили оба, точно ждали команды. В сгущающейся темноте они переглянулись и даже смогли улыбнуться друг другу, хоть напряжённые губы и выдавали волнение.

– А