Правда Виктора Суворова(Сборник) - Д. Хмельницкий

Имеющиеся в нашем распоряжении две копии «инструкций» практически идентичны, хотя одна на немецком, а другая на французском языке. На немецкой копии есть указание, что это перевод с румынского, на французской — с болгарского. Именно эти инструкции, переданные из Москвы, оказались у румынского премьера Калинеску, который, в свою очередь, передал их немецкому посланнику В. Фабрициусу. Отправляя их в Берлин, Фабрициус, наряду со своим мнением о том, что это британская дезинформация, указал также, что они поступили из советских дипломатических представительств[273]. Текст «инструкций» (док. № 6) приводится в переводе с французского. Эти инструкции по содержанию весьма осторожны и скорее представляют не конкретные указания, а попытку прозондировать почву.

В сообщении агентства Гавас упоминается Д.З. Мануильский, которому совместно с Г. Димитровым было поручено «под личным руководством Сталина разработать надлежащие инструкции для коммунистической партии за рубежом». Случ приводит сведения, свидетельствующие о том, что «руководство Коминтерна продолжало действовать в духе традиционных установок, не имея ясного представления о произошедших кардинальных переменах во внешнеполитическом курсе Кремля после 23 августа»[274]. Есть основания полагать, что именно в силу неожиданности поворота в советской внешней политике Мануильский по указанию Сталина некоторое время вел двойную игру с руководителями зарубежных коммунистических партий. Судя по разговорам с И. Хернандесом, К. Готвальдом и В. Пиком, Мануильский был в курсе предпринимаемых кардинальных перемен во внешней политике Кремля, поэтому уже в дни заключения пакта он заговорил о том, что «мировым капиталистам предстоит период катастроф», «если капиталисты хотят уничтожить друг друга, надо позволить им это», что «война закончится революцией», что «наша цель ликвидировать Польшу», что «мы должны сделать то, что на первый взгляд кажется абсурдом», то есть, по сути, осторожно излагал те положения, которые содержатся в имеющемся у нас тексте сталинской речи[275].

Димитрова Сталин принял только 7 сентября. Говоря о состоявшейся беседе, в которой участвовали Молотов и Жданов, Случ не соглашается с мнением одного из авторов этой статьи, что «содержание записи Г. Димитрова вполне соответствует тому, о чем Сталин говорил 19 августа»[276]. Вместе с тем он признает, что в димитровской записи разговора со Сталиным «налицо явная заинтересованность Сталина в крупном и затяжном военном конфликте между враждующими сторонами, результатом которого должно стать их взаимное ослабление». Случ отмечает, что «действительно стержневая для Сталина мысль выражена ненавязчиво, с использованием почти «домашней» лексики»[277].

Конечно, 7 сентября, когда основная часть задуманного была выполнена, Сталин вел себя иначе, чем в дни, предшествовавшие подписанию советско-германского договора и секретного дополнительного протокола 23 августа. И здесь следует согласиться со словами сожаления Б. Бонвеча (Случ приводит их в своей статье) о том, что «российские историки в наше время должны знать о Сталине, процедуре принятия решений на Политбюро и т.п. значительно больше», чем Йеккель в 1950-х годах[278]. Достойно сожаления также и то, насколько современные российские историки до сих пор не понимают Сталина и насколько до сих пор верят ему «на слово»!

Вместе с тем есть вопросы, на которые и сейчас нет ответа. Кто передал текст сталинской речи журналисту Рюффену 27 ноября? Сам он сообщил только следующее: «На протяжении трех недель, то есть с начала ноября 1939 г. (а на самом деле, как видим, даже раньше. — Авт.), среди журналистов и политиков курсировали слухи о совершенно секретном заседании Политбюро ЦК ВКП(б), принявшем исключительно важное решение, касающееся войны». Рюффен «предпринял попытки получить более точную информацию, — пишет Случ, — но они оказались безрезультатными. И вдруг представилась возможность войти в контакт с высокопоставленным лицом, чья информированность не вызывала сомнений. Это лицо и предоставило все необходимые сведения, которые Рюффен записал как можно точнее»[279]. Уместно предположение, что автором или распорядительным заказчиком такого изложения речи Сталина в тех условиях мог быть только сам Сталин. Целью распространения этого текста и последовавших инструкций коммунистическим партиям европейских стран было дестабилизировать ситуацию в Европе. Ни подтвердить это предположение, ни опровергнуть его пока невозможно.

Неизвестно, кто вмешивался в первоначальный текст сталинской речи. В статье Рюффена «Два документа», опубликованной 12 июля 1941 г.[280], и в его последующих публикациях, кроме текста сталинской речи, попавшей в распоряжение агентства Гавас, говорится о втором документе, который не привлек внимание Случа. Это московские «инструкции» французской и бельгийской коммунистическим партиям от 25 ноября 1939 г., опубликованные 11 декабря во французской газете «L'Ordre national». Газета опубликовала этот почти семистраничный документ полностью, представив его как фальшивку. Именно эту публикацию цитировал Рюффен 12 июля 1941 г.: «Инструкция была предназначена главе секции [Запад — Европа], его заместителю, генеральным секретарям коммунистических партий Франции и Бельгии. Никто не должен знать об этом документе, датированном 25 ноября, само существование которого должно было храниться в секрете».

Этот документ, по оценке Рюффена, передавал существо сталинского духа и сталинского плана: «Установление советского строя во всех капиталистических странах посредством мировой революции остается основной целью внешней политики СССР. Европейская война, которую капиталистические страны ведут по своим собственным мотивам, создает уникальные и благоприятные обстоятельства и условия для возникновения мировой революции... Мы пришли к нашей цели: всеобщая война без ответственности за нее в глазах мира и без участия в ней... Мы будем помогать немцам во время европейской войны, чтобы они могли сопротивляться как можно дольше, но не для того, чтобы позволить победить немецким армиям. Мы сохраним в наших руках возможность разрешения ситуации (арбитраж)». Инструкции коммунистическим партиям Запада, как видим, были подготовлены позднее, когда Вторая мировая война уже шла, и основная идея будущей мировой революции в них изложена более четко. Инструкции содержат также подробные указания о том, как спровоцировать революционную ситуацию во Франции, в частности, о политическом и военном шпионаже, о пропаганде среди масс и в армии, а также о подготовке к захвату власти. Автор текста, найденного Т.С. Бушуевой в Москве, не установлен. О.Н. Кен и А.И. Рупасов на основании только того, что один из вариантов записи сталинской речи оказался во 2-м бюро Генерального штаба Франции, считают, что ее автор был связан с французскими секретными службами[281]. Пока ясно лишь то, что его составитель к этому времени (на документе, по сведениям Случа, есть дата 23—12—40) знал не только сообщение агентства Гавас с текстом речи Сталина, но и инструкции коммунистическим партиям Запада. Вот почему все дополнения к тексту сталинской речи, о которых пишет Случ, «опубликованные в 1941—1944 гг., касались не геополитических амбиций Кремля, а исключительно революционизирования Европы, в основном Франции, и задач компартии в этой связи». А автор текста, найденного в Москве, вопреки мнению Случа, не «переборщил, уделив слишком большое внимание вопросам будущего революционизирования Европы и роли ФКП в этом процессе»[282]. Наоборот, он очень кратко изложил суть конкретных инструкций, занявших почти четыре страницы текста, опубликованного в «L'Ordre national» 11 декабря 1939 года.

Конечно, сообщение агентства Гавас с изложением речи Сталина— это не аутентичный документ. Этот факт особенно подчеркивают наши оппоненты, акцентируя внимание на не характерных для Сталина выражениях, таких, как modus vivendi. Имея дело со сталинскими речами, мы далеко не всегда располагаем исходным документом, написанным самим Сталиным. Например, в случае с его выступлением на приеме в Кремле выпускников военных академий РККА 5 мая 1941 г. тоже нет аутентичного исходного документа, потому что выступление Сталина было импровизацией. Оно существует в записях нескольких лиц, присутствовавших на приеме. Все записи в той или иной мере отличаются друг от друга. В книге В.А. Невежина «Застольные речи Сталина» публикуется восемь разных вариантов выступления Сталина, но все они тем не менее подтверждают сам факт выступления и передают его основной смысл[283].

Что из этого следует? Сообщение агентства Гавас с изложением речи Сталина на заседании Политбюро от 19 августа 1939 г. — это часть комплекса информации, циркулировавшей на Западе с конца августа 1939 г., о секретном плане Сталина по использованию пакта с Гитлером и об инструкциях коммунистическим партиям за рубежом. Рюффен был лишь одним из лиц, причастных к этой истории. Текст сталинской речи, изложенный в сообщении агентства Гавас и распространенный этим агентством 28 ноября, согласуется с текстом секретного дополнительного протокола к советско-германскому договору от 23 августа 1939 года.