Антарктида online - Владимир Васильев

Я уже не могу – хохочу, и только по моему смеху Брюс начинает догадываться, что я не всерьез его «опускаю» и председательского места для себя не домогаюсь. Смех смехом, а я все-таки реалист, хоть и впутавшийся в фантастическую историю. Даже у Шеклтона шансы на председательство больше моих, потому что он англосакс, а я русский. Западная политкорректность так далеко не простирается.

Тейлор – председатель? Хм. А почему бы и не Тейлор? Уж лучше он, чем какой-нибудь бразилец, уругваец или поляк, которых никто и слушать не станет. Разве что китайцы начнут мутить воду насчет американской кандидатуры – а они могут, их делегация многочисленна…

– Ты сам не против? – спрашивает Брюс вроде бы небрежно, а на самом деле с плохо скрытым напряжением в голосе.

– Твоей кандидатуры? Я-то не против, если ты не против Свободной Антарктиды…

Мы ударили по рукам. Я не стал выяснять позицию китайцев по вопросу о председателе, да и не было на это времени. Я впрягся в лямку, и до заката мы с Ерепеевым работали, как на аврале. Шутка ли – завтра нам предстояло создать основы антарктической государственности, а как прикажете это делать, если семьдесят душ делегатов не обеспечены ночлегом, горячей пищей, санитарными удобствами и прочее, и прочее… Конечно, аборигены станции слегка потеснились, но все равно на ночь наш «зал заседаний» был обязан превращаться в простую ночлежку. Так было даже лучше, поскольку отпадала надобность в стульях, креслах и прочих там скамьях – где лежал ночью, там и сиди днем. Лишь для председателя притащили вертящийся стул и конторский стол с тумбой.

А надо было еще расконсервировать и запустить резервный дизель, наладить освещение, разместить в куполе десяток калориферов и одновременно подумать о вентиляции, дабы не задохнуться ночью в атмосфере из собственной углекислоты… Надо было спешно строить новое отхожее место, пусть холодное и неудобное, зато с высокой пропускной способностью. А напилить снегу? А повысить производительность камбуза примерно вдвое? Работы – уйма, и бульшую ее часть пришлось сделать до темноты, так что вкалывали все. Тейлор, пожалуй, старался даже больше других, и, как я понимаю, не без умысла. Он был прав. Хочешь пользоваться уважением – не только руководи, но и вкалывай лично. Сачков в Антарктиде не ценят.

Зашабашили уже ночью. Солнце упало вертикально, как подброшенный булыжник. Вышел на воздух – дух захватило. Звезды – как в планетарии. Туманность Треугольника видна простым глазом – ей-ей, не вру! В меру морозно и в меру сухо. Снег под ногами не скрипит с истеричным поросячьим подвизгиванием, а солидно так похрюкивает. А главное – дышишь спокойно и нисколько не задыхаешься. На экваторе высоту в два километра над уровнем моря организм воспринимает совершенно иначе, чем на полюсе. Приборы тоже. Почему? Если не знаете, объясню: потому что на атмосферу действует та же центробежная сила, что не дает земному геоиду превратиться в аккуратный шарик. Как сейчас помню свою первую и единственную акклиматизацию на Востоке… бр-р!..

Зато есть чем хвастаться. Такого экстрима уже не будет на нашей планете нигде и никогда.

В куполе укладывались спать. Ерепеев, забравшись в спальник, уже храпел на надувном матрасе, а я вдруг почувствовал, что мне чего-то не хватает. Ну конечно! Где-то тут обретаются украинцы, а я с ними еще не познакомился.

Хохлы в Антарктиде – особая песня. Когда англичане решили больше не содержать станцию Фарадей по причине отсутствия на ней ВПП, что вывоз тамошнего имущества введет их в изрядные расходы, а бросить жалко, они сделали дипломатический ход – подарили станцию Украине, благо дареному коню в зубы не смотрят, даже если это не конь, а полудохлый ишак. Зачем Украине нужен антарктический довесок, от которого одни убытки и никакой прибыли, никто не понял, но дар был принят с благодарностью.

Ничего удивительного, да и случай был не первый: точно так же поляки некогда взяли у нас станцию Оазис и переименовали в Добровольский. А потом уже сами основали станцию Артцовский близ нашего Беллинсгаузена.

Украинцы что, хуже? Дают – бери. Взяли. И уже задним числом стали чесать маковку – что с даром делать? Пыжиться, наслаждаясь престижным местом в «Антарктическом клубе»? Очень хорошо. А «клубные взносы», сиречь расходы на содержание станции? Який ти, до биса, «член клуба», если твою станцию вот-вот занесет снегом по верхушку антенны?

Раза два на бывший Фарадей, а ныне Академик Вернадский отправлялись «сезонные» экспедиции посещения, привозившие минимум научной информации и очень много запросов на дальнейшие ассигнования. Чаще станция вообще пустовала. И вот – нате вам, первая экспедиция с зимовкой!

А потом еще одна, и еще. Украинцы всерьез занялись Антарктидой.

Вовремя.

Я не стал расспрашивать, где расположились украинцы, и не навострил слух, внимая разноязыкому говору под надувным куполом, – я просто разглядел издали пузатую бутылку «Первака», еще не распечатанную, и возле нее что-то на газетке, вероятно, сало з цибулею. Так оно и оказалось. Убежден: украинские коллеги нарочно «работали» напоказ. Не всем, но многим лестно сознавать и демонстрировать свою инакость. Хотя какое, собственно, мне до этого дело?

Зарок не пить – зароком, а дружить все равно надо. Я выудил из-за пазухи нагретую фляжку коньяку и поставил рядом с пузатой бутылкой:

– Примете в компанию?

Они переглянулись.

– А почему нет? Ты только вот что: коньяк пока прибери, мы его завтра выпьем. А сегодня так… по маленькой.

И мы приняли по маленькой с Толиком Коханским и Тарасом Онищенко. За Антарктиду, естественно. И пошло братание в кулуарах.

– Ну что, – говорю провокационно, – не ждали, что москаль снова станет вашим соотечественником?

– Так ты ж теперь антаркт, а не москаль!

– Верно. Я и забыл. Мы ведь не станем делить Антарктиду на союзные республики? Не станем, нет?

– Ни. На штаты хиба що.

– Лучше на области и районы. А впрочем, неважно. Согласен на губернии, уезды и воеводства. На улусы, сатрапии и муниципии тоже согласен. Без права выхода из состава. А?

– Почему без права?..

– А вам что, понравилось? Я исхожу из того, что право на самоопределение уже давным-давно реализовано каждой из представленных здесь наций. Ну и хватит. Или среди нас есть курды и масаи с готтентотами?

Таковых не оказалось. Зато на запах «Первака» пришел японец – тот самый Такахаши Кацуки, любитель императорского саке и жертва «русского саке», мечтающий теперь отведать украинскую разновидность данного напитка. Разумеется, по всем правилам – з салом та цибулею.

Я и не предполагал, что работа Конгресса начнется с бреда сивой кобылы. Едва Майкл Уоррен на правах гостеприимного хозяина взял слово для вступительной речи, едва он произнес: «Коллеги! Позвольте этот день шестого марта 20… года считать первым днем…» – как его моментально перебили, причем с нескольких мест разом. Почему ШЕСТОЕ марта? Для кого нынче еще шестое, а для кого уже седьмое! Линия перемены дат легла так, что разрубила Антарктиду на две неравные части. Восточная, вестимо, оказалась больше, зато Антарктический полуостров и прилегающие острова, покрытые научными станциями, как пень опятами, и почти все англо-американские антарктические форпосты оказались в западной части. Кроме, как назло, Мак-Мёрдо с ее важным значением и многочисленным населением. Вопрос на засыпку: ну и какое сегодня число?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});