Жестко и быстро - Владимир Пекальчук

То есть в четыре-шесть раз больше, чем у пули.

Самый знаменитый пример — дюймовый удар Брюса Ли. Каков был импульс удара, от которого доброволец отлетал на несколько шагов и садился в приготовленное кресло? Этого уже не узнать. Каков был импульс моего удара, которым я в прошлой жизни убивал свиней? Да без понятия, я никогда не задумывался о замерах. Но если у деревянного молота случались «осечки», то у моего кулака — нет.

Конечно, пуля более смертоносна, у нее есть дополнительные поражающие факторы, такие, как раневой канал и временная полость. Однако при этом известны случаи, когда люди выживали после попадания даже в мозг. Мой великий соотечественник, императорский летчик Сабуро Сакаи, однажды получил ранение в голову. Пуля задела мозг и парализовала левую сторону его тела, но он все равно сумел пролететь на изрешеченном «Зеро» тысячу километров, сел и после этого еще пытался идти докладывать вышестоящему командиру, так что в госпиталь его пришлось везти силой.

А что будет, если по мозгу нанести удар кулаком? Смерть без вариантов. Опять же, бывали задокументированные случаи, когда бойцы продолжали сражаться, получив в грудь полную обойму сорок пятого калибра, и успокаивались только после удара кулаком или пустым пистолетом.

Так что в случае со щитом все дело в механике его работы. Если он гасит импульс пули — я его пробью. Если он отбивает ладонь противника — я все равно его пробью, потому что сила моего удара даже в нынешнем теле значительно выше, чем надо для отбивания ладони в сторону.

Ну а если я где-то ошибся — летать мне по всему залу, как нашкодившему в тапки коту.

Мы стоим друг напротив друга, Мэтью снисходительно улыбается, я спокоен и сосредоточен. Начинается отсчет: три, два, один…

— Бой!

Я срываюсь с места и бегу к нему, творя щит, мой противник начинает сгущать вокруг своих ладоней воздух. Я бросаюсь влево, вправо и качаю маятник. Меня обдает струей воздуха, но он промахнулся.

Шесть метров.

Несусь прямо на него, не уклоняясь, он готовится к новой атаке… Удар!!! Мой щит просто испаряется, я получаю в грудь ощутимый удар, значительная часть силы которого съедена щитом.

— Стоп!

Черта с два. Я краешком сознания творю пустотный щит заново. Остается два метра, полтора, метр — и я выбрасываю кулак в простом и бесхитростном сэйкэн-цуки.

Чувство такое, словно кулак продирается сквозь натянутую ткань, и тут одновременно пропадает мой щит, исчезает чувство удара сквозь ткань — и хруст.

Глаза Мэтью расширяются, воздух выходит из легких, а затем импульс моего удара отбрасывает его назад, он падает на пол в двух шагах от меня. Готов.

Оборачиваюсь к залу.

— Он хотел увидеть мою технику — он увидел.

Ой что тут началось! К поверженному и хрипящему противнику бросились оба тренера и сидевший в углу целитель, после короткой возни откуда-то прибежала пара санитаров с носилками.

Горди подбежала к Мэтью, но ее отогнал целитель:

— Не мешайте! Без больницы не обойдется, перелом ребер, минимум трех!

Когда пострадавшего унесли, все вспомнили про меня. Зал по-прежнему шокирован, но тренеры — мрачнее ночи.

— Вы нарушили правила поединка, сэр, — сказал один из них.

Я выдержал его взгляд и пренебрежительно улыбнулся.

— В бою не бывает правил.

— Это спортивное состязание, а не… — начал было второй.

Так, с меня хватит. Публичная порка Кейна свершилась, настало время и этих двоих выпороть. Кто вообще ставит на такие должности людей, не умеющих работать с детьми и не имеющих никакого понятия о спорте?!!

— А теперь оба рты закройте и слушайте, что я вам скажу! — ровно, но достаточно громко отрезал я. — Во-первых, принцип спорта подразумевает равенство соперников. Первый уровень против четвертого — уже не спорт. Во-вторых, меня вызвали на дуэль таким образом, что я не мог отказаться без ущерба для своего престижа. Вопрос стоял просто: либо моя репутация, либо его ребра. С моей точки зрения — выбор очевиден. Вы это видели, на ваших глазах четвертый уровень провоцировал и издевался над первым — и вы не вмешались. О каком спорте речь, если вы не сумели привить своим подопечным элементарный кодекс чести? Все, что случилось, — ваша вина. Полностью.

Зал молчал, как родственники тогда, когда я проехался по деду. Затем старший из тренеров, сохранив, впрочем, самообладание, ответил:

— Как бы там ни было, но правила вы нарушили. А ваше поведение, боюсь, станет дополнительной причиной вашего исключения.

Тут подскочил Аксель:

— А я не согласен! Реджи абсолютно прав, его спровоцировали при вашем попустительстве, и если будет любое дознание — я под присягой покажу, что у него не осталось иного выхода, кроме как отправить Мэтью в больницу, даже и с нарушением правил!

После его слов не выдержала Горди:

— Аксель, ты совсем охренел?!! У Мэтью ребра сломаны, а ты защищаешь этого… этого…

— Уж ты бы лучше помолчала, Гордана! — огрызнулся Берг. — Скажи спасибо, что не твои ребра, господь свидетель, ты заслужила этого не меньше, чем Мэтью, а то и больше!

— Спокойно, все под контролем, — успокоил Акселя, — за поддержку спасибо, но я в ней не нуждаюсь. Мне ничего не будет, даже если я сейчас этих двоих в реанимацию отправлю. Вообще ничего. Даже проще: один телефонный звонок — и их тут не станет.

— Боюсь, вы очень сильно переоцениваете влиятельность своего Дома, — желчно сказал тренер.

Я улыбаюсь шире.

— А разве я говорил что-то о своем? Нет, я позвоню главе Дома Кейнов. Раз уж у нас тут конфликт — я как сторона конфликта требую предоставить мне копию видеозаписей с камер наблюдения. И администрация мне их предоставит. А потом поговорю с Кейнами. Они костьми лягут, чтобы эта запись в сеть не утекла. И тут дело даже не в Мэтью как таковом, хотя проиграть единичке — это клеймо позора на всю жизнь. Гораздо хуже, что многие зададутся вопросом: а на фига императору нужны телохранители, которых пробивает единичка?!! Старших Кейнов я, может, и не пробью, но Мэтью карьера императорского телохранителя уже не светит. Так что в обмен на запись Дом Кейнов не то что инцидент уладит — он и вас отсюда выставит. Или, может, влиятельность Кейнов я тоже преувеличиваю? Так что, если вас все же не уволят, отпустите усы и намотайте на них, что неравенству и неуважению в спорте места нет.

Уф… от такого блефа я даже вспотел. То есть не факт, что блеф, чисто умозрительно моя схема должна работать, но в этом я не уверен. Однако вот лица тренеров мрачнеют еще сильнее, хоть я и думал, что мрачнее уже некуда. Значит, я прав.

Тут в дверь влетел заместитель ректора, которому уже сообщили о чрезвычайном происшествии, и попытался с ходу выяснить, что произошло, чем это может закончиться для университета и кто виноват.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});