Летописи вечной войны (СИ) - Зеленков Василий Вадимович

Вывод третий: подобных этим обитателям Саундвейв не видел никогда, и не встречал ни в одной базе данных. Простейшие рабочие машины, созданные на органической основе (зачем?) озадачивали сами по себе. Их контролер был еще более странным — по размерам и массе он превосходил любого человека, о котором Саундвейв располагал информацией, а быстрый анализ его брони доказал: подобный технологический симбиоз находится за пределами земных технологий.

Направленное в его сторону оружие Саундвейв проанализировал еще раньше, классифицировал его как плазменный излучатель. Мощность, вероятно, достаточна для повреждения корпуса кибертронца. Но обитатель комплекса не стрелял, само наличие оружия признаком враждебности еще не служило. Саундвейв резонно рассудил: возникни на мостике «Немезиды» неизвестное существо, превосходящее его размерами, он бы отреагировал примерно так же.

Несколько секунд они молча взирали друг на друга.

Потом сенсоры Саундвейва уловили резкие энергетические колебания снизу и он бросился вперед со всей доступной скоростью. Решение оказалось совершенно правильным: космический мост взорвался тысячами молний, рассекающих само пространство.

Десяток машин-прислужников погибли на месте. Металлические части скрутились и исказились, органические взорвались. Блестящий пол моментально залило кровью, тут же испарившейся под ударами молний; во все стороны полетели осколки костей и куски органической материи.

Контролер выкрикнул нечто очень эмоциональное и ринулся к пультам, начал торопливо вводить команды. Отсек с механизмами — и Саундвейва — от буйства энергии отделило мерцающее и дрожащее силовое поле.

«Способно продержаться до одного брийма, — моментально прикинул Саундвейв. — Неконтролируемая энергия будет активна в течение минимум четырех с половиной бриймов».

Механизмы неизвестного комплекса были все же достаточно похожи на земные. А контролер уже показал, какого результата он хочет добиться. Вывод был очевиден.

Гибкие кабели вылетели из груди Саундвейва, адаптируясь в движении и впиваясь в разъемы уже в подходящей форме. Поток информации хлынул в сознание десептикона, он привычно разделил его на ключевые данные — имеющие отношение к силовому полю — и прочие.

Увидев, что контролер развернулся с излучателем в руках, Саундвейв сымитировал человеческий успокаивающий жест рукой. По отсутствию выстрела он заключил: сработало.

Местонахождение генераторов комплекса (космической станции, как он мимоходом осознал) Саундвейв получил через один клик. Через три клика — начал перенаправлять энергию из не имеющих критической важности отсеков для усиления поля.

Через тридцать кликов поле повысило мощность до предела, замкнув в себе энергетические флюктуации. Защита держалась надежно, и Саундвейв предоставил контролеру гасить потоки энергии, рассудив, что создатель или оператор космического моста может с этим справиться.

Он оказался прав. Еще через два брийма контролер смог полностью отключить установку, и даже не ценой всего оказавшегося в зоне поражения оборудования.

Саундвейв выпрямился, оказавшись вровень с галереей, на которой стоял контролер. Впервые они посмотрели друг другу в лицо — точнее, в зеркально-черную маску и в стального цвета шлем с алыми линзами.

Констант мог точно сказать, что такого результата он не ожидал. Вот совершенно.

Переместившееся через телепорт существо… или машина? В любом случае оно было Железному Воину абсолютно незнакомо. А Констант искренне считал, что знает все машины, которые достигают половины высоты титана-«Гончей». Изящная и внешне хрупкая конструкция напоминала об эльдар, но их-то технику космодесантник отлично знал.

А еще усовершенствованные колдовством чувства брони подсказывали — перед ним не просто машина. Она обладает своим отпечатком в варпе, своей душой. И действия незнакомца это лишь подчеркивали: с калибровкой силового поля живой ксенотек справился блестяще.

Констант не отличался особой ксенофобией. Он возражал против ксеносов, старающихся его убить и мешающих его работе, но не против не-людей как таковых, и уж тем более не против их технологий. Да он однажды даже захватил в плен тау и пытался узнать все об их механизмах! Правда, не вышло, в тау так и не удалось вдолбить понятие «духа машины».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Поэтому стрелять в пришельца он не спешил. Убирать плазмаган подальше — тоже, потому что совместное спасение от корежащих мир энергий варпа еще не означает дружбы.

— Эй, — окликнул он. — Ты кто такой, и как прошел сквозь портал?

На понимание Констант не надеялся, но хотя бы показал готовность к диалогу.

Ксенотек медленно выпрямился во весь рост. Втянул кабели, и Констант кивнул — отказ от контроля систем, тоже вполне себе жест доброй воли.

— Я Констант, — представился Железный Воин. — Ты умеешь говорить на готике?

По черной маске зазмеилась строка, и слегка искаженный голос самого Константа произнес:

— Говорить… на готике.

Последовало еще слово, которое космодесантник сначала не опознал. Но через миг до него дошло — «больше», только неимоверно искаженное. Похоже, ксенос имел дело лишь с каким-то варпово перекрученным диалектом человеческого языка.

За этой мыслью скользнула другая — если ксенос правильно выбрал слова из речи Константа, значит, он пытается анализировать и получить больше информации. Суметь научиться говорить на языке людей.

Железный Воин чуть заметно пожал бронированными плечами. Ну когда это легионеры отказывались принести человеческий свет просвещения ксеносам? Пусть даже обычно светились плазмаганы и огнеметы.

А такой здоровенный, пусть и странный союзник ему сейчас определенно не помешает.

Констант заговорил, стараясь избегать жаргонных слов, но обрисовывая ситуацию, и предусмотрительно держа под рукой плазмаган. Сервиторы получили неслышимый приказ быть готовыми к бою в случае чего.

Скоростью обработки информации у ксеноса можно было честно восхититься. Не прошло и получаса, как незнакомец кивнул, снова выпустил кабель и указал на ближайший порт явно вопросительным жестом. Констант подтверждающе махнул рукой. Хуже точно бы уже не стало, а в способностях ксеноса он уже убедился.

Пока гигант находился в контакте с системой, Железный Воин осмотрел площадку телепорта и обложил тонкую технику десятком олимпийских проклятий. Не в буквальном смысле, конечно, хотя возможности имелись.

Перемещение ксеноса очень серьезно повредило механизмы. Ну да, Констант предполагал, что пройдет он сам, соответственно и задавал мощности; гость в установленные рамки не укладывался ни по одному измерению.

Отремонтировать телепорт — не такая уж сложная проблема. Только сперва надо понять, что вообще пошло не так, и откуда притащило ксеноса. Явно же не с Медренгарда.

От раздумий Константа отвлекло мерное жужжание на канале связи. Он повернул голову, встретился глазами с маской ксеноса, и мгновенно все понял. Усвоив достаточно готика, и разобравшись в местных системах, чужак перешел на привычную ему форму общения, явно отличную от человеческой.

Помедлив, Констант открыл канал, и на миг даже опешил от вспыхнувших на дисплее шлема изображений. Потом сообразил: ксенос предпочитал общаться передачей импульсов и образов, без слов. То ли иначе не умел (пусть звуки и воспроизводил), то ли дал обет молчания. Константу было все равно: он и так с машинами общался едва ли не чаще, чем с людьми.

— Как тебя зовут? — поинтересовался он.

В ответ пришло несколько импульсов, сводившихся к одному и тому же понятию: волна звука.

Саундвейв.

— Хорошо, — кивнул Констант. — А теперь давай разбираться, в каком именно подхвостье Фулгрима мы сидим.

Большинство десептиконов презирали людей и не принимали их во внимание. Саундвейв редко совершал те же ошибки, что и большинство.

В выносливости, силе, долговечности и скорости обработки данных люди кибертронцам, без сомнения, проигрывали. Тем не менее, изучив Землю, Саундвейв быстро понял, почему именно человечество стало доминирующим видом на ней. Ментальная адаптивность людей поражала без всяких оговорок, из нее же произрастала способность быстро находить применение чему-то новому и извлекать пользу из любых физически переносимых условий. Самое его краткое заключение в Теневой Зоне подтверждало этот тезис.