Призраки оставляют следы - Вячеслав Павлович Белоусов

голову Федонин. – Дела он закончит и сгоняет в Питер. За неделю обернётся. А с тобой тут ничего не случится.

Данила готов был провалиться сквозь землю, но рука Федонина лежала на его плече, и он принялся зло и молча кромсать шашлык с вертела.

– От живого отрываешь, Никифорыч, – крякнул Бобров.

– Ничего, – заканчивая разговор, усмехнулся Федонин и уже вполне миролюбиво поднял свой недопитый стакан. – Выпьем за Варвару!

– Выпьем! – тут же подхватил Бобров. – Она того стоит. А вообще-то давайте за весь советский флот!

– Круто берёшь! – хмыкнул старший следователь.

– За тех, кто у штурвала! За нашу братву! За живых и почивших!

Федонин поднялся на ноги. За ним остальные.

– Ковшов, – закусив, позвал Бобров, – пойдём-ка со мной чай принесём. Там Трофимыч уже заварил рыбацкого. На травах.

– Давайте, ребятки, несите, – опустился к костру Федонин. – Я тоже не откажусь. И рецепт спросите. Я свою Нонку удивлю.

Едва они отдалились от костра и потянулись по тропинке к избушке, Бобров, не оборачиваясь, спросил:

– Знал о командировке?

– Ни слухом ни духом. До сих пор в себя не приду.

– Далась ему эта командировка! Постановление привёз?

Данила нерешительно протянул папку с бланками:

– Маркел Тарасович?..

– И не заикайся! – отрезал тот. – Надо было про бракашей трепаться?

Данила понуро опустил голову:

– Интересовался, чем я занимаюсь. Не врать же мне.

– Про Питер ещё поговорим, – хлопнул его по плечу прокурор, видно было, он уже отходил от переживаний. – Дам тебе адресок. Ходили с корешем в Атлантику. Сувенир волжский передашь.

Когда они возвратились к костру, Федонин дремал в уютном креслице, мирно сложив ножки.

– Никифорыч, – разбудил его Бобров, наливая водки, – а ведь на этом месте, где ты прикорнул, великие люди сиживали.

– Травили мне анекдоты, не хуже тебя, – сладко потянулся тот. – Любите, вы, рыбаки да охотники, сбрехнуть.

– Помнишь, отравленный судак по Уралу кверху брюхом плыл? Тысячи голов погибло, а разбираться зам прикатил из Генеральной прокуратуры?

– Ну, было.

– Возвращаясь, он к нам заглянул из Гурьева, пожелал проверить обстановку с экологией. Петрович, оказывается, пригласил его на рыбалку.

– Сколько их перебывало…

– Недавно дело было, – наливал уже по новой Бобров, воспоминания его раззадорили. – Вот на этом месте я его принимал! – Бобров царским жестом развёл руки, озирая местность. – Весна, правда, была.

– Все вы так, – выпив и закусив, поморщился Федонин. – Всё у вас было, проехало, только нам вот не досталось.

– Отчего же! И тебе покажу! – Бобров поднялся со стаканом в руке. – Есть чем поразить вас, городских!

– Чего это?

– А вот увидишь, – обнял старшего следователя за плечи захмелевший Бобров. – Открою тебе сердце своё. – Он побарабанил кулачищем по груди. – Сколько у нас этих?.. Полушарий?

– Три, – хохотнул Федонин.

– Врёшь, два, – Боброва развезло, он пошатывался, но крепкие ноги держали его могучее тело, и взор был ясен, однако речь выдавала. – Вот здесь у меня в одном Варвара, голуба моя, а здесь!.. Нет, не скажу раньше времени. Сам увидишь.

И увлекая за плечи Федонина, он повёл его по тропинке от костра. Данила двинулся за ними. У егерской Бобров позвал грозно:

– Трофимыч!

– Что такое, Маркел Тарасович? – выскочил седой старичок.

– Веди к «Орлу».

– Да поздно, вроде…

– Ты меня слышал, старик? А то спишу с палубы!

– Слышу, слышу.

– Выполнять команду!

Егерь едва видимой тропинкой углубился в лес, и они начали плутать, пробираясь порой в снегу по колено и подымая низкие ветки, чтобы продраться сквозь чащу. Увеселительная прогулка превратилась в настоящее испытание. Данила всерьёз забеспокоился, а Федонин, отстав от Боброва, уже несколько раз окликал его. Однако всё было бесполезно. Неожиданно деревья расступились, и глазам открылось поблёскивающее в слабом свете луны, вынырнувшей словно специально из фиолетовых туч, сказочное озерцо или заливчик, скованный льдом. Недалеко от берега покачивался, слегка поскрипывая под лёгким ветерком маленький чудесный корабль. Лёд вокруг него был обколот заботливыми хозяевами, выбран, и радовала глаз чистая гладь воды. Гордая мачта украшала белую кабину яхты, на флагштоке развивался вымпел.

– Вот, Никифорыч! – обернулся к Федонину Бобров, дождался его и обнял. – Это и есть вторая половинка моего сердца! Мой «Орлёнок»!

– Красив корабль, ничего не скажешь! – с восторгом не сводил тот глаз с яхты.

– Как сюда назначили прокурором, так почти сразу и строить начал.

– Пятый год заканчиваем, – подхватил старичок и тут же пожурил отечески: – Если бы вы, Маркел Тарасович, больше здесь бывали, мы с Ванюшкой давно его на фарватер вывели.

– Молчи, дед! – грозно прервал его прокурор. – Моя мечта требует времени. Оно ещё не пришло.

– Да что же ждать, Маркел Тарасович? – не унимался старичок. – Я вот мечтаю к следующей навигации, хотите вы аль нет, а «Орёлик» наш на ход поставить.

– А почему «Орёл»? – спросил Федонин.

– А-а-а… – затянул Бобров, – заиграл интерес? Трофимыч, дай-ка бумажку ту.

Старичок полез за пазуху, достал сложенный в несколько раз лист, бережно протянул. Бобров торжественно развернул его, кто-то из егерей посветил фонариком. Все сгрудились вокруг, Данила сумел разглядеть картинку древнего судна.

– Узнаёте? – воспрошал Бобров.

– Петра творение! – ахнул Федонин. – Его плезир-яхта, построенная к приезду на Каспийское море перед походом в Персиду.

– Точно! – похвалил Бобров. – Весной 1722 года. У нас он собрал всю российскую флотилию. И пехота подобралась. Здесь Петруха на таком кораблике прохлаждался, дожидаясь адмирала Апраксина да тайного советника Толстого.

Бобров весь преобразился, казалось, он протрезвел, лицо его зарозовело от мороза, речь лилась ясно, и говорил, будто по написанному.

– Долго после того похода хранился корабль в нашем городе, болтали, что музей под него построили. Но всё это до революции было, а потом пропал кораблик. Мы вот с Трофимычем, когда в музей пришлёпали, нас одними сказками кормить начали, говорили, обшивка бортовая где-то осталась, но найти не смогли.

– Твоя яхточка поболе будет, – одобрил Федонин. – И кабинкой обустроена. На ней и тебе, и целому семейству плавать можно.

– Теряет Россия морские традиции, нет флота на Каспии, – не обращая внимания, мрачно продолжал Бобров. – Вот и решил я яхту по Петрову эскизу смастерить. Подметил ты, отличается она. Но дак и время теперь другое. На этой не то чтобы по Каспию, в другие моря не страшно!

– Куда же плыть-то собрался, Маркел Тарасович? – пошутил Федонин. – Людей не посмешишь?

– Зря ты, Павел Никифорович… Корабль этот – песня всей моей жизни. А насчёт плавания вот что скажу.

– Так-так… – начал подыскивать место присесть Федонин.

– Слышал по радио историю про сочинских ребятишек? Паренёк с девушкой обвенчались, а гости им деньги на свадебное путешествие подарили. Оба учителя, мечтали мир поглядеть, но родителям сказали – в Москву отправятся. И уехали. Ждут, а их нет. Потом телеграмма