Идеальный охотник - Андрей Кивинов

За последнюю услугу он заплатил человеку довольно серьезный аванс. Но и услуга была не рядовой.

Едва Бирюков опустился на пластиковый стул, прогнувшийся под его весом, перед ними, словно спрыгнув с зонтика, возникла особа, чей внешний вид говорил о полнейшем морально-материальном разложении и об отсутствии постоянного места жительства и работы. Мужчин на ее месте обзывают обидным словом «синяк». Запашок от ее засаленной болоньевой куртки исходил такой, что собаки, ждавшие угощения, заскулили и поспешили убраться.

— Братишки, червончиком не богаты? — улыбнулась особа беззубым ртом и протянула перевязанную грязным бинтом ладонь.

— Пошла отсюда, шалава, — раздраженно и жестко ответил братишка Константин.

— Ну чего, жалко? Мне на лекарства.

— Тебе сейчас никакие лекарства не помогут! Пошла на хер! Червончик… Вали!

Дама нахмурилась и, как было предложено, отвалила, на ходу пробормотав: «Бакланы».

Когда вонь немного рассеялась, Бирюков перешел к делу:

— Что стряслось?

— Копейку закрыли, — человек доел сосиску и запил соком. — Следственный комитет.

Новость, действительно, была неожиданной, хотя и не такой, из-за которой стоило бросать все дела.

— За что?

— Он недавно наркошу одного вальнул. При задержании. Превысил. Может, слышали? В новостях было.

Константин слышал. Вернее, читал. Как человек не чуждый прогрессу, он таскал под плащом или пиджаком небольшой планшетник. В специальной кобуре. Как когда-то пистолет. А за поясом прятал смартфон, заряженный «Сердитыми птичками» вместо патронов. И даже вел страничку в «Твиттере», куда заносил наиболее удачные мысли.

— Да, помню. И что?

— Я думаю, это из-за этой истории с шоколадкой… В ОСБ обиделись, и эта сучка изменила показания. Блин… Жалко Кирюху… Зря мы, наверно, все это затеяли. Бабу из конторы не выгнали, а он на нарах парится.

— При чем здесь мы и его стрельба? Ты, что ли, его на курок заставлял нажимать? Не переживай.

— Так-то оно так… Но если б не Горина… Кстати, вы так и не сказали, чем она вам не угодила.

— Это неважно. Были причины. Ты, главное, про шоколадку не трепись… А то и тебя за что-нибудь прикроют.

— Да, похоже, уже собираются… Хотят всех наших оперов через полиграф пропустить.

— Что-то заподозрили?

— Не знаю. Может, дань моде. Если кто-то накосячит, проверяют всех.

— И что будут спрашивать?

— Там двести вопросов, в том числе — крайне неудобные… И тут только один вариант, — человек пододвинулся поближе к Константину, — заслать полиграфологу. Уже засылали. Мы с мужиками собрались скинуться, но у меня сейчас сложности.

Константин ухмыльнулся. Пока есть кому засылать, коррупцию не победить. А в нашей стране всегда найдется рука берущего.

— Мне, что ли, платить?

— Нет… Просто… Хотелось бы окончательного расчета. Как насчет халвы?

Насчет халвы Константин помнил. И халва была с собой. Он всегда носил небольшой запас. Бывают ситуации, когда спасти положение могли только наличные. Как раньше спасал пистолет. Сейчас можно было заявить, что денег нет, и перезабить стрелку. Но какой смысл? Платить все равно придется. Иначе человек возьмет да и напишет про шоколадный пистолет «ВКонтакте», и информация дойдет до цыганских ушей.

Всего каких-нибудь десять лет назад в подобной ситуации человек просто пропал бы без вести. Но время идет, менталитет меняется. Теперь никакого насилия и откровенного криминала. Да, это дороже, но зато красивей и безопасней. И о перспективе надо думать. Только в отечественных сериалах преступные боссы с маньячной немотивированностью мочат всех без разбора.

— Не вопрос. Я не «Твиттер» — за базар отвечаю.

Он сунул руку во внутренний карман пиджака и на ощупь отсчитал нужную сумму. Купюра в купюру. Пока он проделывал это, человек слегка напрягся, видимо полагая, что сейчас раздастся выстрел.

— Можешь не пересчитывать. Все как договаривались, — Константин быстро передал деньги, — благодарю за службу.

— Служу России. — Собеседник приложил руку к пустой голове, одновременно убирая деньги.

— Будут новости, сообщи, я приеду.

— Договорились.

* * *

И тут на Константина нахлынула ностальгия. Он вспомнил свою шальную молодость, те незабываемые моменты, когда тяжелый собровский берц бьет в пах, а рука в перчатке хватает за волосы и нагибает голову к земле. Когда холодная сталь наручников обжигает запястья, а барабанные перепонки дрожат от крика: «Стоять, милиция!» Когда ты падаешь на грязный асфальт, не соображая, где твое лицо, а где жопа… Ах, молодость, молодость… Как ты быстро пролетела.

И нахлынула ностальгия не случайно. Потому что все описанное повторилось в настоящее, демократическое время. Практически без изменений. Пах, запястье, перепонки… Есть вещи, которые остаются неизменными во все времена. Разве что хруст раздавленного планшетника вносил свежести.

Он не понял, откуда они появились. Они всегда появляются из ниоткуда. Умеют. Плохо, что не исчезают в никуда, а остаются.

И даже воспоминания о молодости не радовали. И уж тем более не радовало будущее.

Когда крепкие натруженные руки подняли его с земли, запел Лепс. Про то, что хочет свалить в Лондон. Да, свалить бы не помешало не только Лепсу. Только кому он там нужен?

Его водителя выволокли из джипа и тоже поставили в позу падающего самолета, вошедшего в штопор. Головой вниз.

Собеседника разложили возле столика. Вывернули суставы и карманы. Собеседник орал от боли и матерился. Один из бойцов сунул руку под крышку стола и извлек небольшую коробочку. Тут же появилась женщина-«синяк» и коробочку забрала. Сволочь хитрая!

— Свет, записалось?

— Да, порядок, — ответила бомжиха.

Как технически подкованный человек, Константин сразу понял, что это диктофон либо передатчик и что весь их диалог стал достоянием оперативных ушей и на днях может появиться в блогосфере. Видимо, бомжиха подсунула его, когда канючила червонец. Хорошо, что не дал. А то было бы обидно вдвойне.

Его самого тоже обыскали, выложив на стол разбитый планшетник, смартфон, секретный и обычный мобильники, ну и прочий хлам, обычно хранящийся в карманах деловых людей. И наконец, к нему подошел серьезный муж лет сорока пяти в коричневом костюме с кожаными заплатками на рукавах.

— Отдел собственной безопасности, полковник Царев.

Полковник… Это серьезно. Кажется, это у них самый главный. Фамилия на слуху. Вернее, кличка БиДе.

— За планшет ответите, — гордо огрызнулся Буйвол.

— В тюрьме все равно отберут.

— Адвоката.

— Уже бежит.

Опять-таки, лет десять назад Константин оказывал бы более жесткое сопротивление, привлекал общественность и угрожал бы расправой. Но сейчас, став взрослее и мудрее, понимал, что это ни к чему. Получить статью за неповиновение? Пока же ситуация не выглядела безнадежной. Запись не является доказательством в суде, деньги не помечены. Мало ли о чем они трепались? Мало ли что это за деньги? Может, долг. И конкретных имен не называли.

Но очко поигрывало. Эти ребята вряд ли появились здесь, чтобы уличить его компаньона в нетрудовых доходах. Они здесь из-за него. Значит, где-то в гениальную схему вкралась ошибка. Но оставалась надежда. Потому что схему придумал не он. И даже не компаньон. Схему придумал большой человек, способный разрулить и эту ситуацию. Константин не идиот, чтобы развивать бизнес без прикрытия серьезных людей в серьезных погонах.

Компаньона же не сразу повели в машину. Сначала составили протокол изъятия денег и собственности.

— России, значит, служишь, товарищ оперуполномоченный? — спросил Царев у задержанного, когда формальности были улажены.

Тот ничего не ответил. А что говорить в такой ситуации, кроме волшебного слова «адвоката»? Хотя не такое оно уж и волшебное. Остается лишь мечтать, что тебе достанется теплая камера и приятные попутчики.

«…Я уеду жить в Лондон, я уеду жить в Лондон…»

* * *

Устройство комнаты для допросов оборотней было нагло слизано из западных сериалов мастером Чистовым. Но немного усовершенствовано. Вместо традиционного зеркала, прозрачного с одной стороны, в кабинете висела картина Васнецова «Три богатыря». Разумеется, репродукция. Но в очи Илье Муромцу мастер вставил пару видеокамер. Это гораздо удобней. Экономия места, да и меньше подозрений. Монитор же можно переносить в любое помещение.

Сейчас он находился на столе Бориса Дмитриевича Царева. На сеансе присутствовала и инициатор разработки Ольга Андреевна Горина.

С задержанным беседовал Бойков. Беседовал с соблюдением этических и юридических норм, почти без мата, помня, что разговор слушается женщинами и руководством. Невинное «бля» за мат не считается. Задержанный, понятное дело, юлил, пытался выкрутиться, но постепенно таял, направляемый опытным Бойковым прямо к солнцу.