История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов - Сьюзен Бауэр

Ещё подростком Феодора попала на глаза римскому чиновнику, направлявшемуся в северную Африку, чтобы принять управление районом из пяти городов, известным как Пентаполис. Она поехала с ним, но сразу после приезда он выставил её за дверь. Она шла вдоль побережья, по словам Прокопия, «порой без самых насущных средств к существованию, и зарабатывала эти средства, используя своё тело как универсальный товар для торговли», и так добралась до византийского города Александрии в Египте.8 Там она вступила в еретическую секту.

В религиозных войнах прошлого века Александрия утратила свой престиж. Несмотря на древность и многочисленность александрийской христианской общины, епископ Александрии в христианской иерархии оказался ниже рангом и римского епископа (папы), и константинопольского (патриарха). Возмущение таким положением сделало Александрию гостеприимным убежищем для христиан, несогласных с халкидонским уставом Константинополя и Рима. По сути, александрийские христиане считали, что халкидонское вероисповедание недалеко ушло от несторианства (веры, что Христос обладал двумя раздельными натурами, человеческой и божественной). Участники Халкидонского собора считали себя монофизитами и избегали употребления фраз, которые могли навести на мысль, будто христиане поклоняются нескольким божествам. Халкидонская доктрина утверждала, что «Иисус и Бог – это одна личность, одно бытие, и Христос не разделён на две личности».9

Но при этом в вероисповедании сохранялось утверждение, что Христос обладал двумя природами, и хотя они и не были ни смешаны, ни разделены, «характерные свойства каждой природы сохранялись». Халкидонский собор подошёл к черте монофизитства вплотную, но не заходя за грань, и александрийцы были недовольны формулировкой. Их не устраивало то, что это вероисповедание было им навязано, и они не желали видеть в своей вере даже намёка на двойственность.

Чем дальше на восток жил человек, тем лучше он знал, что персы поклоняются пантеону богов. Чтобы отличить себя от зарубежных соседей, необходимо было сделать упор на веру в одного бога. Тимофей III, александрийский епископ, не только защищал монофизитство, но и приветливо встречал в городе священников, изгнанных из Рима, Константинополя и Антиохии за недостаточное поддержание халкидонства. Среди них был Юлиан Галикарнасский, который учил, что божественность Христа так сильна, что даже его человеческое тело становится нетленным, а значит, его воплощение «лишь кажется реальным».10

Феодора обратилась в христианство и в течение всей оставшейся жизни исповедовала крайнее монофизитство, о котором узнала в ранние годы своей жизни. Однако она не осталась в Александрии надолго после обращения. Даже Прокопий был вынужден признать, что сразу после крещения она забросила свой прежний образ жизни и, не имея средств к существованию, отправилась в Антиохию к давней подруге, тоже актрисе.

Эта подруга, по имени Македония, нашла новый способ выжить: она тоже забросила проституцию и поступила на службу в имперскую тайную полицию. Антиохия была третьим важнейшим городом в Византии после Константинополя и Александрии, и у Юстиниана имелась здесь сеть шпионов и информаторов, державших его в курсе всех событий. Македония тоже была таким информатором. Прокопий утверждает, что она сообщала Юстиниану новости с помощью писем – но в какой-то момент тот, по-видимому, приехал лично, так как Македония представила ему свою подругу.

Феодора больше не соглашалась стать подругой за деньги, но Юстиниан, даром что был старше её на двадцать лет, был поражён до глубины души и обещал жениться на ней. К 522 году она уже жила в Константинополе, в доме, которой ей подарил Юстиниан, он старался уговорить своих дядю и тётю, чтобы те одобрили этот брак. Сложность представлял закон, изданный Константином двумя столетиями ранее и призванный сохранять нравственность власти: консулам запрещалось брать в жёны актрис. Но еще большей помехой была тётка Юстиниана – жена Юстина Эвфимия. Она объявила, что никогда не одобрит брак – и не потому, что Феодора работала в публичном доме, а из-за её монофизитской веры.[71]

Около 524 года Эвфимия умерла. Практически сразу же Юстин согласился изменить закон, накладывающий запрет на брак Юстиниана. Новый указ гласил: «Женщины, работавшие на сцене, но изменившие свою жизнь и забросившие бесславную профессию, очищены от всего позора». Забросившие карьеру актрисы теперь могли выходить замуж за кого угодно, и как только закон вступил в действие, Юстиниан и Феодора обвенчались в соборе Премудрости Божьей.11

Этот закон был последним крупным деянием Юстина как императора. Ему было под восемьдесят, он часто болел и быстро утомлялся. Первого апреля 527 года он короновал Юстиниана как своего наследника. Жарким августовским днём Юстин скончался, и Юстиниан стал императором, а Феодора, ещё не достигшая тридцати лет, – императрицей.

В течение нескольких десятков лет корону Константинополя носили военные, заботившиеся прежде всего о защите границ империи от персов и гуннов, о распределении средств, управлении налогами, о договорах и альянсах. Юстиниан не забывал об этих вопросах – но в первую очередь он был христианским императором и воспринимал свои обязанности представителя бога на земле серьёзнее любого императора со времён Феодосия I.12

В 528 году он назначил комиссию для пересмотра громоздких и зачастую противоречащих друг другу законов, изданных восточными императорами за несколько столетий, и сведения их в один связанный кодекс. Первый том кодекса был закончен на следующий год, и вклад Юстиниана в этот кодекс чётко определял, как он представляет свое место в идеальном мире. Он спрашивал риторически: «Что может быть более великим или святым, чем императорское величие?», а затем указывал, что

«каждая интерпретация законов императором, сделанная на судебном заседании или как угодно иначе, должна расцениваться как правильная и не вызывать вопросов. Ибо, если в настоящее время только император может издавать законы, то только имперская власть может их интерпретировать, и императоры должны быть единственными создателями и интерпретаторами законов. Это утверждение не противоречит постановлениям основателей древних законов, так как имперская власть давала им такое же право».13

Юстиниан провозгласил для себя двойную легитимность – римских обычаев и христианской власти. Он был одновременно наследником Августа Цезаря и представителем Христа на земле. Его кодекс урегулировал налоги, присяги, владение землёй и вопросы веры. Первым законом первого тома значилось написанное самим Юстинианом: «Что касается великой Троицы, мы признаём единого Сына Бога, Бога от Бога, родившегося от отца до создания мира и времени, вечного со своим отцом, создателем всего сущего».11

Нечто произошло почти незаметно за первые полтора года правления Юстиниана – его слово стало законом, и не только светским, но и духовным тоже. Несмотря на заявление Юстиниана, что он пользуется абсолютной властью (imperium) по древнеримскому образцу, утверждение о священности его власти точно было новым. Это утверждение подкреплялось христианской теологией, утверждавшей, что есть только один путь к Богу, только одно Слово, только один Сын – а значит, должен быть только один человек, имеющий полное, максимальное право говорить от имени Бога на земле.

Римский пантеон не мог обеспечить такую же весомость имперскому закону; самодержавные императоры прошлого использовали силу и жестокость как оправдание для исполнения своей воли. Юстиниан не стеснялся применять силу – но для него сила была всего лишь одним из методов. Главным обоснованием власти для него была идентификация его воли и воли Бога. С его властью никто не мог соперничать – кодекс от 529 года запрещал всем приверженцам римской и греческой религий публично обучать других. Как результат, была закрыта академия в Афинах – последняя школа, где обучали платонической философии, а ее преподаватели переселились в Персию. Как писал современник Агафий, «весь цвет тех, кто занимался философией, ушёл, так как они не терпели доминирующее [христианское] мнение и считали, что в Персии им будет значительно лучше… ушли в другое, чистое место с намерением провести там остаток своей жизни»15

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 28

Глава двадцать девятая

Мор

Между 532 и 544 годами Феодора и Юстиниан переживают мятеж, византийское войско побеждает вандалов и остготов, но не Персию, а в бухте Золотой Рог высаживается бубонная чума

В 532 году персидский и византийский императоры решили отказаться от дальнейших посягательств на границы, чтобы решить свои внутренние проблемы. Они заключили договор о перемирии, который назвали Вечный Мир. Он продлился восемь лет.