Кровавое шоу - Александр Горохов

Гендиректор фирмы «Граммофон XXI век» никаких специальных инструкций для своих действий не получил. Они договорились с Сориным, что, когда явится Надя, отдать ей кассету, поговорить, ободрить начинающую звезду и отпустить с миром. Сам для себя Агафонский решил попытаться раскрутить Надю, поскольку кассета ему понравилась и какой-то потенциал он в ней почувствовал. Но он совершенно не ожидал, что к нему вместо Нади вломится бестия — крикливая, напористая, с паспортом Казанской, с заявлением, что сама Казанская лежит при смерти и только кассета ее спасет. Агафонский смешался, спросил адрес и телефон Казанской, записал их и отдал кассету. Просил передать певице, чтобы в понедельник она приходила на студию с утра. Может быть, Агафонский так бы и не поступил, но серьезный вид и документы «жениха» Нади Афанасия внушили гендиректору доверие.

— Это просто как в сказке! — хохотала Джина, почти бегом покидая фирму. — Сколько мучений Надюха приняла, и все меняется за одну минуту!

Афанасий следом за ней прошел сквозь двери. Джина рванулась к проезжей части, пытаясь остановить первую же машину.

— Гоним домой! Илия, наверное, уже вернулась! Сейчас, конечно, как назло, тачку будем до вечера ловить!

Эти слова услышали и Штраус, и Киллер. Штраус решил, что тихо-мирно сядет вместе с ними в ту же машину и, хочет того Джина или нет, поедет с визитом к ним домой.

Киллер принял решение мгновенно; чтобы не гоняться за целью по всему городу и не ехать невесть куда — провернуть все на месте, сейчас же.

Штраус и Киллер двигались к Джине и Афанасию с двух сторон — между ними было около полусотни шагов.

Джина замахала руками, и светлая «волга» остановилась около нее. Девушка схватилась за дверцу.

Из-за плеч Афанасия Штраус не видел, как быстро приближающийся Киллер выхватил пистолет и начал прицеливаться. Но оружие увидел Афанасий, и то ли у него от рождения была быстрая реакция, то ли работа в тайге, охота и жизнь в тайге приучили его быть всегда начеку, но он кинулся под пистолет, успев крикнуть:

— Ты что, сдурел, идиот?!

Он подумал, что это сумасшедший, и тут же потерял сознание от острой боли в груди.

Джина повернулась не на звук выстрела — он был неслышен. Она не поняла, почему он упал, не разглядела Киллера и позвала со смехом:

— Эй, ты что это, надраться успел?

Киллер поймал в прицел ее лоб и нажал курок. Жизнь Джины закончилась мгновенно.

Штраус рванул пистолет из кобуры в тот момент, когда Джина только начала падать. Он видел, как убийца круто развернулся, швырнул оружие и, набирая скорость, помчался в пролет улиц.

Штраус бросился следом, пробежал с десяток шагов, понял, что не догонит бандита, перехватил пистолет двумя руками за рукоятку, упал на колени и попытался поймать в прицеле спину убегавшего.

— Я же не попаду! Не попаду! — кричал он.

И три раза нажал на курок.

Первая его пуля попала Киллеру в поясницу, вторая между лопаток, третья — раздробила затылок и застряла в черепе. Все три выстрела оказались смертельными.

«Кучность стрельбы продемонстрирована высокая, — откомментировал это потом Володин. — Но разовый прицел на поражение идеальный. Если ты вообще целился».

Надя вернулась домой к обеду, ни Джины, ни обеда не было. Потом она заметила в прихожей громадный рюкзак, значит, объявился Афанасий, и вместе с Джиной они направились праздновать возвращение хозяина квартиры. Все это Надю не взволновало. Только часам к шести она начала слегка злиться, решив, что ее друзья совсем загуляли.

Но в прихожей прозвенел звонок, и она весело метнулась к дверям, распахнула их, на пороге стоял немолодой мужчина с широкими плечами и седеющей головой. Он посмотрел ей в лицо, помолчал и сказал:

— Здравствуй, Надя. Я следователь Сорин Всеволод Иванович… Можно войти?

— Да, конечно, — слегка обмерев, сказала Надя.

Он прошел в комнату и грузно опустился на стул.

— Я с плохими вестями, девочка… Соберись с силами. Твоя подруга Лактионова Дарья Васильевна, которую ты знала как Джина, погибла.

— Что? — не поняла Надя.

— Погибла, — повторил Сорин. — Она убита сегодня около фирмы «Граммофон». Тяжело ранен и Афанасий Горяев, ты знала такого?

— Да… Конечно. Но почему, за что?

— Вот в этом и будем разбираться. Соберись спокойно и поедем со мной. Никаких вещей не бери, к вечеру ты вернешься… Поедем, я отдам тебе твою кассету.

— Но Джина! Я…

— Ей ты уже ничем не поможешь.

С утра зарядил дождь. Сорин долго сидел в кабинете без дела, телефон молчал, а он раздумывал, вызвать ли злодея сюда, в прокуратуру, или идти с визитом самому. И тот, и другой вариант были полностью безнадежны с точки зрения наказания и результативного допроса. Следовало установить истину хотя бы для себя, для дела. И потому лучше было идти сражаться на чужой территории.

Он снял с гвоздя плащ, надел кепку и покинул кабинет.

Идти через центр Москвы было недалеко. Сорин прошел по Тверскому, свернул в проулок и на миг приостановился у широких дверей, около которых на стене сверкала бронзовая доска.

«Туристическое агентство «Тур Вселенная».

Он миновал просторный холл, кивнув швейцару.

— К начальству.

В приемной секретарша вскинула на него требовательный взгляд, чтобы долго не рассуждать, он сунул ей под напудренный нос свое удостоверение и сказал размеренно:

— Скажите вашей руководительнице, чтоб за минуту всех выгнала из кабинета. У меня к ней разговор.

— Но президент фирмы господин Локтев сегодня…

— А мне не нужен фальшивый президент. Я сказал — руководительница. Настоящая.

Секретарша упруго взлетела с кресла, кинулась за кожаные двери, и через десяток секунд оттуда вышли трое недоумевающих людей, а секретарша удивленно пригласила Сорина.

— Вас ждут.

Сорин вошел в просторный кабинет и сказал апатично:

— Добрый день, Светлана Дмитриевна, хотя день дождливый и совсем недобрый.

— Здравствуйте, — сдержанно ответила Локтева, помолчала, указала рукой на кресло. — Чем обязана?

— Ничем, — повел головой Сорин и сел.

Словно забыв про цель прихода и свою собеседницу, он оглянулся, оценивая красоту интерьера. Кабинет был под стать хозяйке — вызывающе респектабельный, строгий, в меру яркий. На стене, за креслом Локтевой, висело ее собственное рекламное изображение, текст звал в круизы, а сама Локтева зазывно улыбалась из-под полей белой шляпы с павлиньим черно-серебристым пером.

— Давно делали плакатик? — равнодушно спросил Сорин.

— В апреле, — ровным голосом ответила Локтева.

— Понятно, — ответил Сорин.

— Простите, но мне не ясно, что вам понятно.

— Да мне тоже, Светлана Дмитриевна. Вы закуривайте. Разговорчик будет пустячный, недолгий и, к сожалению, совершенно безрезультатный.

— Тогда зачем он? — улыбнулась она.

— Чтобы вам стало страшно, — так же вяло сказал Сорин. — Чтобы вы всю оставшуюся жизнь тряслись от страха, чтобы у вас мальчики кровавые в глазах мерещились каждую ночь.

— Мальчики? — с усмешкой спросила она.

— Не совсем так. Княжина мальчиком не назовешь. И Джина тоже за мальчика не сойдет. Кстати, ваша сестра Анна уже…

— Да, — резко ответила она. — У Анны нервный срыв, и сейчас она в санатории.

— Правильно. А мама — тоже на излечении, во Франции?

— Если вам все известно, то вы попросту требуете подтверждения?

— Быть может. Я сам не знаю, чего пришел от вас требовать. Ждать, что вы сознаетесь в преступлениях, — дело безнадежное. Прижать вас по-настоящему к стенке я, сразу честно скажу, не могу. Я с вами ничего не могу поделать, потому что как депутат Госдумы вы надежно защищены Депутатской Неприкосновенностью. Вас правосудию не отдадут, как не отдали никого. Так что не напрягайтесь, расслабьтесь, поговорим спокойно.

— Но все-таки, давайте покороче.

— Можно и покороче, Светлана Дмитриевна. Коль скоро вы сознаваться ни в чем не будете, то я скажу вам, что вы, на мой взгляд, совершили.

— Во-первых, насколько я понимаю, вы обвиняете меня в том, что я убила Княжина, — спокойно сказала Локтева.

— Да. Не своими руками, понятно. Но вы привели к нему убийц. Привели, и он вам открыл, а может, у вас был ключ от квартиры, ведь Княжин имел привычку раздаривать эти ключи близким людям. Княжин вам верил, и потому вам удалось без труда напоить его вином с наркотиком. Когда он потерял рассудок, вы впустили убийц. Потом вы ушли. Быть может, вы ночевали в квартире матери. Мама или вы сами заметили, как к Княжину пришли «Мятежники». Это сыграло вам на руку. Вы составили письмо, чтобы нацелить нас на этих ребят. Мама хотела это скрыть, и письмо вам пришлось писать самой.

— Ничего не понимаю, — весело сказала Локтева.