Три княгини - Наталия Орбенина

Надя очень старалась сделаться хорошей женой. Но как это понимать? Во всем угождать мужу и не перечить, быть красивой, ласковой и послушной, предупреждать всевозможные желания и прихоти? Она пыталась вести себя именно так. Катерина Андреевна не могла нарадоваться, девочка повзрослела, судьба, хоть и сурово, но научила ее здраво мыслить. Роев же мог считать себя абсолютно счастливым человеком. Он добился своего, вернее, он полагал, что добился. Жена его, правда, оставалась по-прежнему холодноватой. Но рассудительный Владимир Иванович теперь находил это качество супруги замечательным, поскольку оно только еще более распаляло его страсть. Сжимая ее в своих объятиях, он постоянно ощущал в ней некую энергию, которая не находит выхода. Роев подозревал, что Надя способна на смелые безумства, и он пытался найти те тропы, которые привели бы его к бурлящему вулкану.

Иногда ему казалось, что он близок к успеху. Вот Надя уже не столь напряжена, вот губы вздрогнули и начали нежную игру с его ртом, вот и ее руки прикоснулись к его плоти и не убежали прочь в великом смущении, вот ему не только позволено войти, но и расположиться поудобнее. А дальше полет фантазии, тонкая и головокружительная игра… И вдруг всему конец, на пол-пути. Ушат холодной воды. Устала, голова болит, не хочу, поди к себе…

Роев терялся в догадках. А ответ был совсем прост. Надя, пытаясь заставить себя спать с мужем, принялась представлять себя в объятиях Верховского. Иногда она так увлекалась подобными мыслями, что ей и впрямь начинало казаться, что рядом с ней Евгений. Именно в такие мгновения она забывалась и предавалась страсти, но не к Роеву, увы, не к нему! Очнувшись, Надя была уже не в силах переносить близость Владимира Ивановича и старалась поскорее выпроводить его вон.

При этом внешне отношения супругов оставались очень теплыми и уважительными. Надя досадовала про себя, ах, если не ложиться с Владимиром в постель, он был бы ей самый добрый и нежный друг. Лишая мужа безумных страстей в спальне, она старалась во всем ином угодить наилучшим образом. Так незаметно, невзрачная девочка Надя превратилась в изысканную молодую даму, манерами и нарядами уподобившуюся английской леди. Катерина Андреевна с радостным изумлением сопровождала дочь по многочисленным модным магазинам и лавкам. В гостиной частенько лежали журналы «Дамский мир», «Модный свет», «Венский шик». А Роев недрогнувшей рукой оплачивал невообразимые счета. Очередное платье по парижской моде. Корсет из магазина Матильды Бахерахт, сорок пять рублей. Ничего не жаль для милого друга Наденьки! Теперь и для нее все чаще приглашали парикмахера, который сооружал на ее голове затейливые прически из длинных тяжелых волос. Так же, как и мать, Надя стала носить украшения, чем повергала Роева в радостный трепет. Наконец, наконец, свершается чудо! На его глазах рождалась самая изысканная, самая элегантная женщина из всех, которых он знал.

Роевы стали появляться в свете. Правда, поначалу было страшновато. Шлейф слухов и домыслов еще не рассеялся. Но неприступный и гордый вид молодой женщины и также то, как спокойно и с достоинством она появлялась в любой гостиной, заставили сплетников прикусить язык. И впрямь, разве можно было заподозрить в легкомысленном поведении эту идеальную супругу и мать! И кому придет в голову мысль о том, что ею могут управлять необузданные страсти, если она одета в броню семейных добродетелей, от которых за версту веет благонравным холодком! Поэтому разговоры о якобы имевшейся связи с высокородным князем, таинственном исчезновении и не менее таинственном возвращении в отчий дом быстро иссякли. Как иссякает бурный поток во время засухи, если в него не попадает ни капли новой влаги. Никакой новой сплетни вокруг Роевых не возникало, и жадный интерес к ним быстро угас. Какой может быть интерес к благополучному семейству, где нет измен, интриг, пороков, а царит, как казалось, уважение и взаимная любовь? Одним словом, для досужих любителей чужих тайн сплошная скука!

Теперь Надежда Васильевна могла смело появляться в домах прежних и новых знакомых. Уже никто не тревожил ее любопытным взором или затейливыми вопросами, имевшими целью прознать чего-нибудь утаенное. У нее даже появились поклонники из неистребимого племени завсегдатаев гостиных, записных волокит, готовых приударить за кем угодно, как говорится, из любви к самому процессу. Однако они вынуждены были скоро ретироваться, поскольку флиртовать с Роевой оказалось совершенно невозможно. Попробуй поухаживай за неприступной статуей, никакой отдачи, никакого удовольствия! Зато люди серьезные находили в молодой женщине интересного собеседника, не лишенного живости ума и воображения. И тогда Надежда Васильевна преображалась, становилась весела, остроумна, чем совершенно удивляла окружающих.

Словом, жизнь постепенно превращалась в тихую полноводную реку. Но спокойствия не наступило. Она боялась. Боялась, что в один прекрасный день встретит ЕГО. Правда, они вращались в разных кругах, но кто живет в Петербурге, знает, что это маленький город. Не хочешь, а встретишь, ненароком. Поэтому Надежда Васильевна всегда оставалась настороже.

Владимир Иванович, тем временем, стремительно делал карьеру. Он и ранее был на хорошем счету у начальства, а теперь и сам в начальники вышел. Уже парадный мундир украшал Св. Станислав, а там уже глядишь, и Св. Анна не за горами. Он раздобрел телом, погрузнел, но по-прежнему сохранял живость в движениях. Легкая лысина, обозначившаяся на лбу, совсем не портила его. А даже, наоборот, в сочетании с неизменным золотым пенсне придавала эдакую солидность. При всем этом в Роеве сохранялись свежесть и легкость еще недалеко ушедшей юности. Иногда он заливался мальчишеским смехом, мог запросто прокатиться на велосипеде, что уж совсем неприлично для солидного человека, лихо пробежаться на коньках, валять дурака, придумывая домашние шутки и розыгрыши. Немудрено, что малыш Вася обожал отца, неизменно предпочитая его колени, когда вся семья собиралась вместе. Надя тайно ревновала ребенка, но в то же время ей не в чем было упрекнуть мужа. Он никогда, ни разу не дал почувствовать ей, что Вася не его родная кровь. Да и Владимиру самому порой казалось, что мальчик ему роднее родного, так он любил его. Удивительно, но посторонние люди, приходя в дом Роевых, в один голос твердили, глядя на ребенка: «Вылитый отец!»

То же самое с недоумением замечала про себя и Катерина Андреевна. «Уж не морочат ли они мне голову? Не бывает же таких чудес на свете! Но ведь разве не чудо, что с Надюшей все так благополучно разрешилось! Неисповедимы пути Господни!» И Ковалевская старалась не думать об этих скользких материях, тем более что и обсудить такие деликатные проблемы было не с кем, ведь для Роевых, а стало быть, и для нее, тайна рождения Васи — абсолютное табу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});