Книга о русском еврействе. 1917-1967 - Яков Григорьевич Фрумкин

Евреи-чиновники были устранены от непосредственных или косвенных сношений с немцами. О члене Политбюро — Лазаре Кагановиче перестали упоминать в печати.

К этому времени еврейской печати уже не существова­ло, и дезориентация евреев была полной. Проникавшие в Россию слухи о нацистских зверствах в Западной Европе и особенно в Польше, конечно, увеличивали в еврейской среде беспокойство. Однако, систематическое замалчивание со­ветской печатью того, что происходило с евреями за преде­лами СССР, привело к тому, что советские евреи в массе своей все же не отдавали себе отчета в грозящей им со сто­роны нацизма опасности.

В течение короткого времени польские, литовские и бессарабские евреи, которые оказались под властью сове­тов, даже чувствовали себя «спасенными». Но эта полоса скоро миновала. Советские агенты, прибывшие в районы ок­купации, оказались перед лицом чужих и враждебных влия­ний. Кругом были живые остатки капитализма, «буржуи», хорошо одетые люди, позволявшие себя заявлять о своей принадлежности к Бунду или сионизму, посещавшие сина­гоги для молитвы. Можно было на время закрыть глаза на эти особенности, но уже скоро было решено поручить НКВД «переделку» и «перековку» этих людей. Начались массовые депортации евреев на Урал и в Сибирь. Факт депортаций евреев получил подтверждение польского правительства в изгнании. Но Москва, разумеется, никакой информации о нем не давала. Только на заседаниях Еврейского Антифа­шистского Комитета в 1943 году глухо говорилось, что депортация евреев была произведена «не туда» и «нецеле­сообразно».

Когда по окончании войны, в 1946-1947 годах, поль­ским гражданам было разрешено вернуться домой, то вер­нулось на родину только 150.000-160.000 евреев. В совет­ской печати этот факт пытались объяснить тем, что поль­ские евреи настолько счастливы в Советском Союзе, что осели там навсегда. На самом деле известно, что даже со­ветские евреи обзаводились фальшивыми документами и объявляли себя «уроженцами Польши», лишь бы выбраться из Советской России...

Однако, кроме замалчивания еврейского вопроса в те­чение 1939-1941 г., никаких проявлений антисемитизма в отношении коренного еврейского населения не наблюда­лось. В моде на верхах Советской России был не столько антисемитизм, сколько «асемитизм», т. е. политика игнори­рования всего, что касалось положения евреев и замалчи­вание выпавших на их долю бедствий. Усиленно замалчи­валось также участие евреев в красной армии. Но в «Эйнигкайт» (от 24 февраля 1945) было опубликовано, что за «отвагу и героизм в боях против немецких захватчиков» 63.374 еврея были награждены орденами и медалями, а 59 евреев получили титулы «героев Советского Союза». Одно время в еврейской печати сообщалось, что в красной армии имеется не меньше 100 евреев-генералов.[11]

4

Описание трагедии русского еврейства в эпоху немец­кой оккупации (1941-1944 гг.) не входит в рамки настоя­щей статьи, но мы должны остановиться на вопросе об отношении к этой трагедии со стороны советской власти. Сделано ли было все, что возможно, для предупреждения еврейского населения о грозящей ему от немцев смертельной опасности и для его своевременной эвакуации? Было ли на­селение России осведомлено о том, что постигло оставших­ся на оккупированной территории евреев? На оба эти во­проса приходится ответить отрицательно.

Во время войны коммунистическая пропаганда провоз­глашала, что Сталин оказался спасителем еврейства на со­ветской территории и что ему удалось до нападения Гит­лера или в начале продвижения немецких войск эвакуиро­вать из угрожаемых мест значительную часть еврейского населения. Поэт Ицик Фефер, приехавший в Америку в 1943 г. в составе делегации Еврейского Антифашистского комитета, заявлял, что «Красная армия спасла несколько миллионов евреев». То же самое утверждал на пленуме Ан­тифашистского комитета Д. Заславский: «Красная армия спасла еврейский народ в самый критический час его суще­ствования» — («Эйнигкайт» от 15 марта 1943 года). За несколько месяцев до этого писатель Довид Бергельсон пи­сал, что «эвакуация спасла преобладающее большинство евреев Украины, Белоруссии, Литвы и Латвии. По сведе­ниям, поступающим из различных крупных центров, окку­пированных фашистами, как Витебск, Рига и др., к момен­ту прихода туда немцев там оставалось небольшое число евреев. Это означает, что преобладающее большинство ев­реев из Витебска и Риги советское правительство заблаго­временно эвакуировало» («Эйнигкайт» от 5 декабря 1942 г.)

Эти сообщения советской пропаганды давали основа­ние считать, что эвакуация евреев из угрожаемых неприя­телем мест действительно проводилась в широком масшта­бе. Председатель американского «Russian War Relief» вы­ступал с аналогичными заверениями перед американско-еврейской общественностью. Но все это было, если не со­знательной ложью, то наивной иллюзией. Систематическое замалчивание преследований евреев в Германии и Польше в эпоху пакта 1939 г. привело к тому, что русские евреи не отдавали себе в должной мере отчета в том, что их ожида­ет. Перед приходом неприятеля многим евреям удалось бе­жать, а евреи-чиновники или работавшие на оборону были эвакуированы вместе с другими нужными властям людьми. Но планомерной эвакуации евреев, как наиболее угрожае­мой части населения, нигде в России не было, и число жертв гитлеровской машины истребления в Прибалтике, Белорус­сии, Украине, в Крыму и на Кавказе выражается в ужасаю­щих цифрах.

В 1942 и 1943 гг. в газете Антифашистского комитета «Эйнигкайт», выходившей на идиш, еще появлялись замет­ки и статьи с неприкрашенным описанием происшедшей трагедии. Так, в номере от 15 июля 1942 г. дано сообщение об уничтожении евреев в городах Белоруссии и Украины, в Керчи и в Кишиневе. Посетивший Украину после эвакуа­ции немцев Василий Гроссман напечатал в «Эйнигкайт» (от 25 ноября и 2 декабря 1943 г.) два очерка под загла­вием «Украина без евреев». Он сообщает, что объехал пра­вобережную Украину после ее освобождения от немцев «от северного Донца до Днепра, от Ворошиловграда в Дон­бассе до Чернигова на Десне». Ни здесь, ни в Киеве он «не встретил ни одного еврея». Мануильский на международ­ной конференции в Сан-Франциско подтвердил эти сооб­щения. Однако, очерки Гроссмана после второго номера пе­рестали появляться; на русском языке они перепечатаны не были, а начиная примерно с 1944 года окончательно установилась политика упорного замалчивания судьбы рус­ского еврейства под нацистской оккупацией, — которая не­укоснительно проводится советской властью до нынешнего дня.

27 апреля 1944 г. была опубликована нота министра иностранных дел Молотова о «чудовищных преступлениях немецких фашистов на оккупированных советских террито­риях». На тридцати страницах этой ноты только один раз, притом лишь в общем списке жертв людей разных нацио­нальностей, упоминаются евреи («Сотни тысяч украинцев, русских, евреев, молдаван и мирных граждан других наций погибли от руки немецких палачей»). В выпущенной еще в конце 1943 г. в Москве книге «Документы обвиняют» нет ни одного документа, относящегося к истреблению евреев. Ни одного слова о евреях нет и в вышедшей под редакцией академика Трайнина (еврея) в 1944 г. книжке о лагерях смерти в Белоруссии, хотя в ней говорится о местах, как