Тайна загробного мира (Свидетельства об умерших, о бессмертии души и о загробной жизни) - проф.А.Г.Знаменский

Рассказав свое сновидение, больной попросил жену все это со слов его записать в молитвенник, что и было исполнено, и безнадежный дотоле больной 3. начал, к удивлению семьи и лечивших его врачей, быстро поправляться и вскоре совсем выздоровел.

Ровно через двадцать лет, в назначенный день, 3. почил вечным сном на руках своих сыновей и дочерей, уже пристроенных и обеспеченных, с благодарной молитвой на устах.

Молитвенник его с записью доселе хранится у его потомков, как фамильная ценность («Душеполезное чтение», 1868).

* * *

«Родители наши большею частью жили в своем имении, – рассказывает графиня Г. Ч-ова, – и так любили друг друга, что пережили один другого очень ненадолго. Вскоре по их кончине наступил храмовый праздник в нашем имении. Я и все мои сестры были уже замужем, но к этому дню мы собирались всей семьей в это имение, чтобы помолиться вместе о наших дорогих покойниках. Это было летом. У всех нас были хорошие голоса и мы обыкновенно пели на клиросе.

Накануне праздника, после обеда, все мы сидели в большом зале, из которого стеклянная дверь выходила на террасу, а с террасы был вход в сад. Сестры Спевались, готовясь петь на другой день за обедней в память родителей любимый их концерт. Я же была не совсем здорова и в спевке не участвовала, а сидела в конце залы против стеклянной двери, разговаривая с двоюродным братом. Пели в этот день сестры необыкновенно хорошо; слушая их, я думала: вот, если бы живы были наши родители, как они были бы довольны, слушая этот концерт. Смотря на брата, что-то мне говорившего, я вдруг безотчетно взглянула на дверь, выходящую на террасу и о, ужас! В дверях стоит моя мать в простом белом капоте и белом чепчике с оборочкой, как была похоронена, и пристально смотрит на меня. Не веря своим глазам и думая, что это воображение мне рисует ее образ, я стала смотреть вниз; через минуту подымаю глаза, а она тихо приближается ко мне.

Я встала и пошла к ней навстречу. Как только я двинулась, она стала отступать к двери, лицом ко мне, не оборачиваясь. Я приблизилась к ней, а она все отступала, продолжая пристально смотреть на меня. Так она спустилась с террасы в сад и я за нею. В аллее она остановилась. Я также остановилась и хотела взять ее за руку, говоря: «Я за тобой». Но она отчетливо сказала: «Не прикасайся ко мне, тебе еще не время». Потом она произнесла еще несколько слов, повторять я их не могу; затем улыбнулась, лицо ее точно просветлело каким-то блаженством, и она тихо стала отделяться от земли, подыматься вверх, становясь все воздушнее.и исчезла в пространстве» («Современные Известия», 1874, № 19).

* * *

Когда умерла шведская королева Ульрика в своем замке и положена была в гроб, то в передней комнате отряд лейб-гвардии держал печальный караул. В полдень явилась в приемную любимая королевою графиня Стенбок из столицы Стокгольма и начальник стражи проводил ее к телу королевы. Так как она долго не возвращалась, капитан гвардии отворил дверь и от ужаса остолбенел. Тогда поспешили к нему присутствовавшие офицеры и ясно увидели через открытую дверь королеву, сидевшую в своем гробу и обнимавшую графиню Стенбок. Видение казалось как бы плавающим в воздухе, но скоро превратилось в густой туман; но когда туман рассеялся, тело королевы лежало в гробу по-прежнему, а графини Стенбок нигде не оказалось в замке. Тотчас же послали курьера с известием об этом в Стокгольм и был привезен ответ, что графиня Стенбок не оставляла столицы, но умерла в то время, когда ее видели в объятиях королевы. Тогда составлен был об этом событии протокол и подписан всеми, видевшими это явление («Исторический и статистический журнал», 1815).

* * *

В Теофииоле случился такой факт. Издавна здесь в одиночестве проживала всеми уважаемая, чрезвычайно набожная вдова почтенных лет. А. Она особенно близка была с подругой своих юных лет Д. Но неожиданно неразлучные друзья настолько крупно поссорились, что А., внезапно заболев, приказала своим родным не пускать на похороны Д., если последняя к ней, мертвой, придет прощаться. Священник, призванный в одиннадцать часов ночи напутствовать заболевшую, узнал о непримиримой вражде почтенной вдовы с ее прежней приятельницей и стал уговаривать больную простить в душе Д. и тогда только приступить к принятию Св. Тайн. Больная послушала своего духовного отца. В ту же ночь Д., ничего не знавшая о внезапной болезни А., среди крепкого сна пробуждается от ощущения чьего-то реального присутствия и слышит умоляющий о прощении голос А. Проснувшись, она зажгла свечу, но никого не нашла в своей комнате. В скором времени она снова уснула. Но вдруг Д. слышит крик дочери своей, девушки четырнадцати лет. «Мама, иди сюда, здесь А. ходит. Вот она, вот пошла, смотри!». Д. зажгла свечу и опять никого и ничего. Часы показывали три часа ночи. Мать и дочь совершенно явственно ощущали присутствие А. На другой день Д. получает известие, что А. умерла ровно в три часа ночи. После погребения, священник, согласно распоряжению покойной, вместе с понятыми описал все ее имущество, лучшие вещи сложил в сундуки и отправил в церковный дом до приезда сына, оканчивавшего Академию Художеств; разные же коробочки и мешочки побросали в угол, как ненужный хлам. Через два дня после смерти А., является к священнику испуганная, взволнованная племянница покойной и говорит: «Сегодня мне явилась тетка моя А. и велела вам, батюшка, передать, что вы нехорошо распорядились имуществом ее, нажитое потом и кровью для сына, побросали в угол».

Пошли в дом, стали перебирать коробочки и нашли среди лоскутов пятьсот рублей. Через несколько дней, кажется на шестой после смерти, А. является с той же реальною осязательностью священнику и, как бы в благодарность, говорит: «Не бойся болезни своей, а опасайся вот чего», – и сделала ему предостережение. Действительно, по свидетельству почтенного священника, предсказания ее сбылись («Херсон. Епарх. Вед.», 1886).

Господь приемлет и грешников кающихся

При греческом императоре Маврикии был во Фракии разбойник свирепый и жестокий. Поймать его никак не могли. Блаженный император, услышав о том, послал разбойнику крест свой и повелел ему сказать, чтобы он не боялся, – чем означалось прощение всех его злодеяний, с условием исправиться. Разбойник умилился, пришел к царю и припал к ногам его, раскаиваясь в преступлениях своих. После немногих дней, он впал в недуг, и помещен был в странноприимный дом, где видел во сне Страшный суд.

Пробудившись и примечая усиление болезни и приближение кончины, он обратился с плачем к молитве и говорил в ней так: «Владыко, человеколюбивый Царю! Спасший прежде меня подобного мне разбойника, яви и на мне милость Твою: приими плач мой на смертном одре. Как принял Ты пришедших в единонадесятый час, ничего не совершивших достойного; так приими и мои горькие слезы, очисти меня ими и прости. Больше этого не взыскуй от меня ничего; уже я не имею времени, а заимодавцы приближаются. Не ищи и не испытывай, – не найдешь во мне никакого добра; предварили меня беззакония мои, я достиг вечера; безчисленны злодеяния мои. Как принял Ты плач апостола Петра, так прими этот плач мой, и омой рукописание грехов моих. Силою милосердия Твоего истреби мои прегрешения». Так исповедуясь в течение нескольких часов и утирая слезы платком, разбойник предал дух.

В час смерти старший врач странноприимного дома видел сон: к одру разбойника пришли как бы мурины* * с хартиями, на которых были написаны многочисленные грехи разбойника; потом два прекрасных юноши-царедворца принесли весы. Мурины положили на одну чашу написанное на разбойника, эта чаша перетянула, а противоположная ей поднялась кверху. Святые Ангелы сказали: «Не имеем ли мы здесь чего? И что можем иметь, – возразил один из них, – когда не более десяти дней, как он воздержался от убийства? Впрочем, – прибавили они, – поищем что-нибудь доброго».

Один из них нашел платок разбойника, намоченный его слезами, и сказал другому: «Точно, этот платок наполнен его слезами». Положим его в другую чашу, а с ним человеколюбие Божие, и посмотрим, что будет? Как только положили платок в чашу, она немедленно потянула и уничтожила вес рукописании, бывших в другой. Ангелы воскликнули в один голос: «Поистине победило человеколюбие Божие!». Взяв душу разбойника, они повели ее с собою; мурины зарыдали и бежали со стыдом.

Увидев этот сон, врач пошел в странноприимный дом; придя к одру разбойника, он нашел тело его еще теплым, оставленным душою; платок, наполненный слезами, лежал на глазах его. Узнав от находившихся при нем о покаянии, принесенном Богу, врач взял платок, представил его императору и сказал ему: «Государь! Прославим Бога, и при твоей державе спасся разбойник».

Однако, – заключает повесть эту весьма благоразумно передавший нам ее, – гораздо лучше благовременно приготовлять себя к смерти и предварять страшный час ее покаянием» («Пролог», 17 октября).