Алена и Аспирин - Марина Дяченко

– Погоди… это же Моцарт!

Она опустила скрипку. Ухмыльнулась, не скрывая удовольствия:

– Обманули дурака на четыре кулака… Да ладно, ты обиделся, что ли? Не обижайся.

Он вернулся к себе, так и не решившись заговорить с ней. В душе у него было беспомощно и пусто. Девочка, сбежавшая из интерната, ангел, свалившийся с неба – все перепуталось, ни во что не верилось до конца, одно было ясно: если так будет продолжаться, он, Аспирин, сойдет с ума…

Он приоткрыл форточку, впустив две или три тут же растаявшие снежинки. Там, снаружи, Ирина бегала вокруг дома по своим собственным закольцованным следам.

* * *

Круг за кругом – в этом мерном движении было что-то от фанатичных Алениных упражнений. Разлетался мокрый снег из-под кроссовок.

Аспирин пристроился рядом:

– Больше ста кругов я не выдержу. Сидячий образ жизни.

Ирина повернула голову. Хотела что-то сказать, но, видимо, решила сберечь дыхание.

– А вы занимались легкой атлетикой?

– В юности.

– Я сразу понял. Экономные движения профессионала.

За углом дорога шла немного в гору. Аспирин засопел; мимо автостоянки, мимо автобусной остановки, снова за угол – и вниз. Аспирин разогнался. Ирина не изменила темп. У следующего поворота Аспирин притормозил, отдышался и позволил Ирине себя догнать.

– Я каждый вечер вижу, как вы бегаете.

– К сожалению, не каждый, – отозвалась она ровно. – У меня дежурства.

– У меня тоже работа. Да я и не стал бы ни за какие коврижки заниматься бегом. Это скучно.

Она промолчала. Они пробежали по двору, свернули, дорога пошла в гору. Падал мокрый снег, норовил залепить глаза. Летели брызги из-под подошв.

– У меня даже кроссовок нет, – сказал Аспирин, бухая ботинками.

Они пробежали мимо автостоянки, автобусной остановки, за угол и вниз. И снова по двору; изо рта у Ирины вылетали рваные облачка пара.

Дорога пошла в гору. Аспирин чуть отстал, потом в два прыжка догнал Ирину, взял за плечи и развернул к себе.

Снежинки блестели у нее на лице. В глазах отражались далекие освещенные окна.

Он по-медвежьи обнял ее, тонкую, напряженную, совершенно ничью. Ее губы растрескались, будто пустыня, он вылизывал их, как собака – чужую рану.

С неба валило, как из распоротой подушки. И снег не таял.

* * *

Он проснулся в темноте и сразу понял, что Ирина тоже не спит.

Было уже утро. Ворчали водопроводные краны, работал лифт. Хлопнула дверь подъезда. Аспирин втянулся под одеяло, как улитка в домик: не хотелось утра. Хотелось покоя.

Ирина не пошевелилась. Он нашел в темноте ее плечо, покрытое гусиной кожей.

– Тебе что, холодно?

– Нет… Пора вставать.

– Не пора, – пробормотал Аспирин.

Ирина отстранилась. В темноте выбралась из-под одеяла, выскользнула из комнаты, он успел увидеть ее силуэт на фоне дверного проема. Потом дверь закрылась.

Он проснулся окончательно.

* * *

– Доброе утро, – сказала женщина лет сорока, высокая, ростом с Аспирина. – Я доктор.

На ней был форменный костюм с эмблемой на груди. Аспирин никогда не поверил бы, что врачам из районной поликлиники выдают такие «прикиды».

– А ты Алена Гримальская? – женщина профессионально оскалилась. – Здравствуй.

Алена играла гамму, и быстрый взгляд поверх смычка, которым она окинула форменную женщину, не сулил ничего хорошего. Женщина хотела было подойти – но, сделав крохотный шажок, передумала и уселась в кресле напротив, делая вид, что внимательно слушает Аленины упражнения. Аспирина покоробило: он предпочел бы, чтобы докторша сделала девчонке замечание, мол, взрослый человек с тобой здоровается, а ты… Но докторша слушала и скалилась, то есть вела себя именно так, как, в представлении Аспирина, ведут себя специалисты по детским психическим расстройствам.

А если девчонка, не останавливаясь, сейчас сыграет какой-нибудь «страх»? Или (у Аспирина волосы встали дыбом) «похоть»?!

Он занервничал не на шутку, но в этот момент Алена доиграла гамму. Красивым жестом сняла смычок. Положила скрипку в футляр, уселась на диван, прижала к груди Мишутку – молчаливого свидетеля этой сцены.

– Этот твой медвежонок? – сладко спросила женщина.

У Аспирина будто крыло мелькнуло перед глазами – он вспомнил, как почти вот так же, в схожей ситуации спросила о Мишутке Ирина. Только Ирина не побоялась подойти, Ирина вообще ничего не боялась, ей надо было помочь больному ребенку, и она, в отличие от форменной тетки, спрашивала без малейшего подтекста…

Он вспомнил, совершенно некстати, какой бесконечно ласковой оказалась Ирина в постели. У него раздулись ноздри: он вспомнил запах Ирининой кожи. Вспомнил ее грудь – кончиками пальцев, как пианист, а форменная тетка тем временем поманила Алену к себе:

– Ну, давай посмотрим, как заживает твой шов…

Алена секунду поколебалась, потом подошла, оставив Мишутку на диване.

Женщина осмотрела и ощупала ее голову. Покивала, пробормотала что-то себе под нос, попросила Алену показать горло. Выслушала легкие.

– Ты не боишься уколов? – спросила веселым голосом.

Алена подняла брови. Женщина бодро рылась в своем докторском чемоданчике. Аспирин стоял совсем близко; на секунду она и докторша встретились взглядами.

От страха и отвращения у него онемели мизинцы на обеих руках.

– А зачем укол? – невинным голосом поинтересовалась Алена.

– Да ну, совсем не больно, быстренько, – ворковала женщина, наполняя шприц. – Шов заживает не очень хорошо, есть опасность нагноения, я вколю тебе замечательный швейцарский препарат, и ты уже завтра забудешь, где у тебя что болело…

– У меня уже и так ничего не болит, – сообщила Алена. – И в поликлинике нам сказали, что у меня заживает, как на собаке… Правда, папа?

Она смотрела Аспирину в глаза и впервые называла его «папой». Это был сигнал – не то угроза, не то упрек, не то просьба о помощи. Аспирин стоял посреди комнаты и не знал, что делать. Драться с этой докторшей, что ли?

– В поликлинике, – женщина пренебрежительно ухмыльнулась, – такого препарата раньше не было, его только вчера привезли. – Неужели ты боишься? Это же совсем не больно.

Алена перевела взгляд с Аспирина на докторшу и обратно.

– Простите, – хрипло сказал Аспирин. – Можно вас на минуточку?

– А можно потом? Я уже приготовила шприц, – немного раздраженно отозвалась форменная тетка.

– Я хотел бы уточнить, что за препарат, – сказал Аспирин. – У Алены… аллергия. На некоторые лекарства.

– Вот как? Только не на этот препарат. На него не бывает аллергии.

– Могу я посмотреть этикетку?

Женщина уставилась на него с нескрываемым раздражением:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});