Морское братство - Александр Зонин

Он решил для своих инспекторских наблюдений спуститься в «низы» и полез в отвесный шахтный колодец первого котельного.

В этот момент люди занимали боевые посты. Отделение Балыкина быстро поднимало пары в своем котле, и старшина объяснял новичку, еще не бывшему в шторме, как держать пар «на марке», чего бы это ни стоило. Он говорил: «Корабль будет плохо слушаться руля. Для удержания его на курсе придется основательно подрабатывать машинами». Гул от захлебывающихся воздуходувок, чавканье насосов заглушали голос Балыкина, но молодой матрос, видимо, понял старшину.

Сенцов пожелал озабоченному Балыкину успеха и выбрался наверх. По палубе он шел теперь не без труда.

Вода обрушилась на мостик и забурлила у ног вахтенных. Внезапный порыв ветра сбил сигнальщиков в кучу, притиснул Бекренева и Долганова к телеграфу, бросил Сенцова на рубку акустика. После долгой тишины вой и свист ворвались в уши вестниками атакующей стихии.

Теперь корабль заметно потерял скорость, и Колтаков едва удерживал его на курсе. Обернувшись к рулевому, Сенцов увидел незнакомое суровое лицо и вспомнил шутливое объяснение между Колтаковым и старухой тещей. «У нас, как в трамвае», — пояснял Колтаков. Сейчас, во всяком случае, «трамвай» сошел с рельсов. Рулевого то толкало к компасу, то отбрасывало назад на переборку, но руки его не сдавались килевой качке и уверенно лежали на рукоятках штурвала.

Второй порыв шквала с визгом приблизился из холодного сырого мрака. Мачта, беспрерывно очерчивавшая порывистые полукруги, завибрировала и застонала. Натянутые, как струны, фалы тонко загудели.

Сенцов поглядел за борт и окликнул Николая Ильича. Море было в белой кипени. Под ней излучался голубовато-зеленый свет. От этого потаенного света горизонт вдруг расширился, и на бугристой равнине воды появились на мгновение «Ангара» и «Умный». Затем корабли исчезли, черная туча пролилась дождем, и, казалось, во всей вселенной не осталось ничего, кроме мостика «Упорного». Мрак и яростный рев теперь прочно овладели морем на многие часы.

Сенцов отыскал себе удобное место за спиной Колтакова. Здесь он следил за трудной обороной против шторма. Волны перекатывались с грохотом, в пене от чудовищной ярости. Они трясли корабль и вжимали его в воду, когда у «Упорного» не хватало проворства быстро перелезть через гребень. Они подбрасывали корабли весом в три тысячи тонн, как шлюпку, и тогда «Упорный» — во всю свою стометровую с лишним длину — провисал над пропастью, удерживаясь лишь носом и кормой на гребнях двух гигантских валов. Создавалось ощущение, что корабль изгибается. Все крепления подвергались такому давлению, какого не предусмотрели строители, и казалось, сейчас корабль сломится пополам. Но в следующую секунду «Упорный» как бы упирался винтами в водную толщу, взбирался на волну и упрямо пробуравливал путь в шедшем навстречу водопаде.

После яростных ударов, после взлетов на гребень, после падений в пустоту вдруг наступал миг обманчивой тишины, и этот миг представлялся более опасным, чем самое неистовое движение. Постепенно Сенцовым овладела непреоборимая усталость. Несколько раз он смыкал глаза, и его сознание выключалось, хотя он продолжал покачиваться на отяжелевших ногах, цепляясь за стойку. Пробуждал то телефонный звонок над ухом, то особенно мощный накат волны. Он вздрагивал и, с трудом различая фигуры Долганова, Бекренева, Колтакова, всматривался в маленький мирок, живший, вопреки слепой ярости моря, по заведенному порядку. Движение по кораблю, который волны накрывали от носа до кормы, было трудным и опасным. Давно уже не сменялись вахты. Люди работали и отдыхали там, где их застал натиск бури. Видя все те же лица, в одних и тех же напряженных позах, Сенцов потерял ощущение времени.

Должно быть, под утро Сенцова окончательно вывел из дремоты настойчивый долгий звонок. Он снял трубку и выслушал радиограммы. В первой из них капитан «Ангары» сообщал, что у него вышло из строя рулевое управление. Вследствие аварии правой машины «Ангара» не может управляться и дрейфует на зюйд-ост. Во второй радиограмме Неделяев просил разрешения взять «Ангару» на буксир.

Сенцов обнял Николая Ильича, иначе не мог прижать свои губы к его уху и передать сообщение, требовавшее решения Долганова. Он ждал ответа, но Николай Ильич только кивнул головой и, притираясь к стене рубки, скрылся за ней. Он решил сам продиктовать радисту свои распоряжения.

В течение десяти дней, проведенных в Архангельске, Долганов наблюдал погрузку «Ангары». Теплоход принимал в свои трюмы продовольствие и оборудование для военно-морской базы. На нем были боеприпасы, топливо и запасные части для самолетов. Наконец, на «Ангаре» были люди, которые шли сменить зимовщиков.

— Берегите «Ангару» как зеницу ока, Долганов. Если немцы утопят транспорт, едва ли мы успеем в этом году собрать снова необходимое, чтобы упрочить положение, — сказал командующий флотилией.

Накануне ухода из Архангельска Долганов был у капитана транспорта. Этот человек не станет зря сеять тревогу. Ему очень туго, если так радирует… И еще припомнились доверчивые взгляды и приветствия сотен мужчин и женщин — пассажиров «Ангары»:

«Наш охранитель»…

«С гвардейцами спокойнее, чем у Христа за пазухой»…

«В базе устроим вашим экипажам праздник»…

С тягостным чувством Долганов припоминал сейчас десятки добрых слов, какими его напутствовали, когда он спускался в катер.

А теперь шторм распространился на сотни миль. Корабли попали в окружение непогоды. К ним никто не пробьется. Надо справиться своими силами, надо победить циклон, выстоять, пока ураган не выдохнется. Главное, люди. Сотни людей, беспомощных пассажиров, с семьями.

Долганов приказал Неделяеву идти к «Ангаре», объявил, что сейчас повернет на всякий случай и «Упорный». Потом набил трубку и зажал ее в углу рта.

— На «Ангару» передавать будем? — спросил радист.

— Да, информируйте. Впрочем, радист ее услышит ваш разговор с «Умным».

Легко было пообещать Неделяеву и командиру «Ангары», что «Упорный» ляжет на обратный курс, но ворочать надо было против ветра, против стремительных отвесных валов. Исполнительный Бекренев, сказав сквозь зубы «есть», позвонил механику и выслушал его доклад. Услышав: «Доложите, когда закончите», — Николай Ильич понял, что выполнение маневра задержится. Действительно, Бекренев хмуро пояснил:

— В районе второй машины дает себя знать старая трещина. Придется подождать с поворотом, пока закончат постановку распорок.

Долганов кивнул головой, позвал связиста и продиктовал новую радиограмму на «Умный». Неделяев должен подать конец на корму транспорта и заменить ему руль. Потом Долганов сообщил капитану «Ангары» в выражениях, которые должны были успокоить пассажиров, что миноносцы приготовляются к буксировке.

2

Обычного несения вахты на орудиях не было с того часа, когда миноносец стала накрывать до верхних надстроек бушующая волна. Артиллеристы и минеры скучали в кубриках, спали, грызли воблу, предотвращая приступы морской болезни, или просто валялись в койках, томясь от духоты, грохота волн и безделья.

Ковалев и его расчет опередили товарищей, когда понадобилось укреплять переборки и конопатить в районе течи. За этой работой они вымокли и выпачкались. Ледяная вода, смешанная с мазутом и маслом, клокотала. Эжекторы не успевали ее выкачивать. Каждую царапину остро щипала разъедающая морская соль. Однако артиллеристы радостно выполнили нужное дело. Легкий озноб после прогретого воздуха кубрика был почти приятен. Поработав, матросы почувствовали голод, и веселый замочный вызвался принести хлеб и консервы.

Ела группа Ковалева с шуточками и прибауточками, потешаясь над теми, кто выказывал отвращение к еде.

— Главное — устойчивость. С полным грузом невозможно перевернуться, — тоном лектора объяснил замочный, придерживая ускользавшую на край стола банку.

Ковалев, как обычно, говорил скупо, но все чувствовали, что аврал встряхнул, оживил старшину.

Когда по трансляции сообщили об аварии «Ангары» и предстоящей буксировке, Ковалев оказался первым помощником боцмана Кийко. Он хлопотал, чтобы люди оделись потеплее в непромокаемое, чтобы никто не выходил наверх без рукавиц. Наставлял, как лучше пробираться подветренным бортом на корму, чтобы не смыло волной. Он азартно и ловко вместе с матросами боцманской команды волочил бухту стального троса и приготовился бросить проводник.

В ожидании подхода к «Ангаре» группа Ковалева разместилась за щитом орудия. Люди тесно прижимались друг к другу, когда волны накрывали их с головой, а потом, фыркая и моргая покрасневшими глазами, прикидывали расстояние до транспорта и спорили, кто раньше подойдет. «Умный» был ближе, но ему мешала встречная волна. «Упорный» был дальше, но, описав большую дугу, он снова шел с попутным ветром.