Тёмные самоцветы - Челси Ярбро

— Четыре, — ответил Роджер, ничуть не смущенный внезапным поворотом в беседе. — А еще свежей землей набиты ваши матрасы, подметки и каблуки.

— Я хочу доверить доставку новой партии карпатского грунта графу Зари. — Поймав удивленный взгляд Роджера, Ракоци рассмеялся. — Да-да, он еще здесь. Спасибо Борису Федоровичу, это ему удалось убедить Ивана, что Баторию не понравится, если его уланы погибнут в снегах. Так что отъезд отложили еще раз.

— А граф не задастся вопросом, зачем вам нужна венгерская почва? Да и короля Стефана это вполне может заинтересовать.

— Король Стефан — венгр и знает наши легенды, — махнул рукой Ракоци. — А я алхимик. Скажу, что мне это нужно для каких-нибудь трансформаций, вот и все. Он поверит, можешь не сомневаться.

Однако Роджер все-таки сомневался и вновь открыл было рот, но тут откуда-то из-за двери донесся громкий, пронзительный вскрик, словно рассекший надвое тишину зимней ночи.

Ракоци мгновенно соскочил с табурета.

— Это Ксения, — бросил он Роджеру. — Прихвати на кухне что-нибудь горячительное: медовуху, вишневку — не важно, и следуй за мной.

Он выскочил из лаборатории и побежал к покоям жены, надеясь, что ее крик не поднял прислугу.

Ей были отведены три комнаты, самая малая из которых, не смежная с остальными, являла собой спальню, в которой стояли два бельевых комода и довольно внушительная кровать. Первое, что сделала Ксения в доме супруга, это обнесла свое ложе плотными тканями, словно желая отгородиться ими от мира. Как только Ракоци тронул эти занавеси, она вскрикнула снова, на этот раз совсем уж пронзительно и отчаянно.

Ракоци понял: она еще не проснулась. Глаза молодой женщины были открыты, но сознание ее оставалось во власти ночного кошмара. Он постоял какое-то время, потом очень тихо сказал:

— Ксения Евгеньевна, пожалуйста, успокойтесь. Никто здесь не причинит вам зла.

Третий стон, едва ли более громкий, чем шепот, показал, что та, к кому он обращался, окончательно пробудилась. Она в недоумении смотрела на него, пытаясь совладать с дрожью.

— Муж? — Это прозвучало с усилием.

— Да. Что тут случилось? — спросил он сочувственно.

Ветер с силой ударил в окна, и Ксения съежилась.

— Я… мне что-то приснилось. — Это было все, что она хотела сказать, но человек в черном не уходил, и ей стало неловко. — Какое-то наваждение.

— Конечно. Я так и понял, — сказал. Ракоци.

— Всего лишь сон. Не понимаю, с чего это я закричала. — Ксения поплотнее закуталась в одеяло. С левого плеча ее ниспадала коса, шелковая ночная рубашка была зашнурована до подбородка.

Беспокойство Ракоци отнюдь не рассеялось.

— Что это было, Ксения? — Вопрос прозвучал очень мягко, но Ксения поняла, что ее не оставят в покое. Сегодня, завтра, на следующей ли неделе, но ответ придется давать.

— Пустое. Детские страхи, — уклончиво сказала она. — Со мной это бывает.

— Что за страхи? — не отступал иноземец. — Не хотите о них рассказать?

Ксения деланно рассмеялась и взмахнула рукой, словно пытаясь стряхнуть с нее что-то липкое.

— Тут не о чем говорить. — Она поглядела на мужа и отвернулась. — Все это чепуха.

— Чепуха не приводит людей в такой ужас, — возразил Ракоци, присаживаясь на край кровати. — Что же вам снилось? Пожалуйста, расскажите.

За окном послышалось лязганье, перешедшее в грохот. Ветер сорвал плохо закрепленный ставень с петель. Тот полетел вниз и, отскочив от крыши конюшни, повис на заборе, окружавшем хозяйственные пристройки и дом.

Ксения, казалось, не обратила на это внимания.

— Грешно пересказывать сновидения, — заявила она. — В них к людям является дьявол.

— Да ну? — Ракоци иронически усмехнулся.

Он не двинулся с места, но в глазах Ксении вспыхнуло подозрение.

— Вы решили сегодня взять меня, да?

Ракоци покачал головой.

— Если даже и так, то чего вы страшитесь? Что я вдруг потеряю человеческий облик и накинусь на вас? — Он помолчал, давая ей возможность ответить, и, не дождавшись отклика, сказал: — Ксения Евгеньевна, мы с вами совершенно не знаем друг друга. До венчания мы не встречались и никто из нас не стремился к тому. Мы поженились по капризу царя, решившего убедиться в моей покорности его воле. Я подчинился ему, подчинились и вы. Теперь усвойте, что я отнюдь не тиран и что повиноваться мне вам вовсе не обязательно, тем более что я не собираюсь требовать чего-либо от вас.

Глаза Ксении изумленно расширились.

— Вы не хотите меня? — со странным придыханием в голосе спросила она. — Я вас оскорбила?

— Нет, — недоуменно откликнулся Ракоци, видя ее нешуточное волнение и не понимая, чем оно вызвано. — Я не чувствую себя оскорбленным, да и чем вы могли бы меня оскорбить?

— Ясно, — сказала потерянно Ксения. — Значит, вам обо всем рассказали. Что ж, вы вправе брезговать мной.

Ракоци был огорошен.

— Брезговать? Да с чего бы? У меня на то нет причин.

Растерянность в глазах ее сменилась подлинной болью.

— Нет? Господь и святые угодники! Что ж это, Анастасий с Василием? Они ведь обещались молчать.

— Они ничего мне и не говорили. По крайней мере такого, что могло бы вас опорочить, — возразил ласково Ракоци. — Даю вам в том слово.

Она словно не слышала, борясь со слезами, наворачивавшимися ей на глаза, потом глухо произнесла:

— Ладно, чему быть, того уж не миновать. Что они вам насказали?

— Что вы дочь обедневшего русского дворянина, геройски погибшего в стычке с татарами лет двенадцать назад. Что из прямой родни у вас остался лишь дядюшка весьма преклонных годов и что наследства вам ждать от него не приходится, ибо ему нечего завещать и собственным детям. Еще я знаю, что вы с вашей матушкой проживали в доме Анастасия Шуйского и что матушка ваша и по сей день там живет. На чужих хлебах, как у вас говорят. Но я лично ничего в том дурного не вижу. — Последнее Ракоци произнес самым искренним тоном, подозревая, что Ксения стыдится своей нищеты. Возможно, именно это гнетущее сознание шаткости своего положения и выливается у нее в страх перед будущим, порождающий неприятные сновидения? Надежда была на замужество, но ей сосватали иноземца. Кто поручится, что тот не бросит ее? Он помолчал и, улыбнувшись, прибавил: — Разве все это неправда?

— Правда лишь то, что не ложно. — Черты лица Ксении ожесточились, она сидела в постели нахохленная, вцепившись в край одеяла.

Ракоци покачал головой.

— Что же тут ложно, Ксения?

— Вы сами знаете. — Она подтянула одеяло чуть ли не к подбородку, пытаясь поглубже зарыться в него. — Я ведь не слепая.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});