Курсант: назад в СССР 9 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Живучий ты, Андрей Григорьевич, но мы это быстро поправим, — голос его был глуше обычного, будто мертвый.

— Дюша, мать твою! — я подбежал и остановился от противника в метрах трех, на безопасной дистанции атаки. — Ты что творишь? Ты сейчас, только что, убил сотрудника милиции.

— И тебя на тот свет отправлю, — лыбился Пичугин.

Его простоватое раньше лицо казалось теперь зловещим и пугающим. Наконец-то монстр сбросил маску и явил себя во всей красе.

Я мельком оглядел бездыханного Васю. ПМ-а не видно. Черт, да куда он его дел?

— Ты пистолет ищешь? — скривился Дюша. — Он под ним остался. Попробуй достать.

С этими словами Пичугин, как коршун стал кружить возле тела Жмыха, будто намереваясь кинуться за оружием. Но нет… Он только делал вид, что хочет достать ПМ. Меня провоцирует на необдуманный бросок.

Понимает, что стоит ему наклониться к земле, как я его вмиг накрою. Вот и хорохорится, проверяет меня. Но таким театром меня не пронять. Тот, кто первым из нас кинется за оружием — проиграет схватку. Оба это понимаем.

Я сделал небольшой шаг вперед, потом еще. Оценил ситуацию. Дюша борец. Нельзя подпускать его на ближнюю дистанцию. Бить с расстояния, разрывать дистанцию между нами и снова бить, пока не упадет. Если возьмет в клинч — пиши пропало. Вмиг в партер схватку переведет и придушит, а это он умеет.

За несколько тренировок у Воеводина я тоже немного поднаторел в искусстве борьбы, и помню Дюшин коронный проход в ноги. Но если он раньше притворялся, то, возможно, я не все его финты знаю. Может быть, он куда более опытный боец, чем показывал себя на тренировках и в той драке в пивной.

Все эти мысли пронеслись в голове за несколько секунд. Моя сильная сторона — боксерская подготовка, значит, будем бить с расстояния, так и порешим. А пока надо ему зубы заговорить. Выйти на дистанцию удара и выбросить левой прямой. Такого он точно не ожидает.

— На хрена тебе это? Зачем ты убил стольких людей? — спросил я.

— О-о… — щерился Дюша, — ты не знаешь, сколько я убил. В Афгане со счета сбился. Понимаешь, Андрюха… Понравилось мне. А сюда вернулся, здесь нет войны. Но я ее нашел для себя. Нашел…

— Зачем?

— Этот ублюдок должен был умереть, — глаза Пичугина сузились, он продолжал кружить, но я, то отходил, то подступал ближе. Не давал ему ни приблизиться, ни уйти. Оба мы примеривались и выжидали момент. Понимали, что малейшая ошибка подобна смерти.

И, может быть, к ней и ведёт кратчайшим путем.

— Какой ублюдок? — как можно более миролюбиво спросил я.

— Сам знаешь какой, — хмыкнул Дюша. — Наш многоуважаемый тренер.

— Пусть. Ты врал мне про Валю, зачем?

Дюша дернулся и зло на меня зыркнул, видно, я задел его за живое.

— Тебе не понять. Я любил эту тварь… — просипел он, будто выдавливал слова через плотно сжатые губы. — А она…

— А она, пока ты проливал кровь за Родину, спуталась с Воеводиным, — продолжил я за него. — Но разве за это убивают?

— Еще как убивают… Ты не видел, что он с ней сделал. Во что она превратилась.

— Видел, — кивнул я. — Она спилась, потому что он ее бросил. И ты решил его убить.

— Не убить, а казнить, — Дюша остановился.

Видно было, что ему очень хотелось выговориться. Он понимал, что кто-то из нас умрет здесь и сейчас, тогда все сказанное уже не навредит ему. Я не возражал, пусть болтает, может, удастся усыпить его бдительность и напасть первым, когда он совсем не ждет. Но сейчас он — сплошной комок нервов и холодной ярости.

— Я хотел убрать его твоими руками…

Дюша замер, ухмыляясь, как театральный злодей, держа мизансцену.

— Моими? — я неподдельно удивился.

— Думаешь, я не понял, кто ты на самом деле? У тебя шрамы от пулевых ранений. Эти олухи дзюдоисты не заметили, но я-то отличу пулю. Повидал в свое время… Я сразу понял, что ты мент и пришел по нашу душу. Только я в банду внедрился, чтобы казнить тренера. Но видишь, какая штука. Его смерть не принесла бы мне облегчения. Он должен был мучиться долго, как я…

— И поэтому ты сдал его мне?

— Вы его взяли, и я должен был успокоиться… Но почему-то не смог. Когда ты позвонил ночью и попросил встретиться, я вдруг понял, что Воеводин должен сгинуть из этого мира навсегда. Ты ещё сказал, что он в больнице.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты решил его убить, но на пути у тебя был я.

— Да… Я никогда не задумывал тебя убить, но в ту ночь, когда за нами всеми охотилась милиция, все изменилось. Я почувствовал себя снова, будто на войне, когда на меня открыли охоту в горах… А на войне, извини…

— Где Света? — неожиданно в лоб спросил я.

— Что?

— Она жива? — сдерживая ярость, процедил я, но в этот момент Дюша на меня бросился.

Я слишком близко к нему подошёл, и он решил воспользоваться моментом. Кинулся мне в ноги, пытаясь провести свой коронный бросок — уложить на спину, дернув за лодыжки.

Но я был готов, не зря с ним отстоял в спаррингах много часов.

Бам! Встретил его ударом ноги снизу. Целил в голову, которая была почти на уровне колена. Стопа припечатала крепкий лоб, а я чуть ногу не сломал. Дюше хоть бы хны! Он даже сумел вцепиться в одну из лодыжек. Бл*ть! Какая крепкая башка! Чертов чугун!

Дюша, как умел, дёрнул мою ногу, но вторая стояла на земле, и я устоял, вцепившись в его же спину сверху. Долго так не продержаться. Я сразу же воткнул свой локоть сверху в его позвоночник. Борец, не сдаваясь, обхватил меня за корпус, и вместе мы завалились в траву.

«Только бы не дать накинуть удушающий на шею», — мелькнула в голове тревожная мысль, когда Дюша всё-таки сбил меня с ног и я шваркнулся о землю…

Глава 22

Сцепившись, мы прокатились по траве. Я пытался нанести удары кулаком, но мы слишком близко — не замахнёшься.

Дюша накинул «петлей» руку мне на шею, замкнул свое запястье в замок и сдавил горло, пытаясь придушить. Я извернулся и еле успел просунуть свою руку в смертельное «кольцо», не давая пережать шею. Он навалился на меня всем телом, оказавшись сверху, сдавливая грудь, вминая ребра, как удав, сбивая мне дыхание. Я тщетно пытался вырваться и достать пальцами до его глаз или горла. Еще немного так побарахтаться, и совсем силы иссякнут. В голове вдруг зашумело (не отошел я еще, видать, от прошлой травмы, прав был начальник), а в глазах поплыли темные круги. Жутко захотелось спать.

Что за хрень?

— Андрей, вставай! — послышался голос Светы где-то в мозгу. — Андрюша! Ты слышишь? Ты не можешь сдаться. Ты никогда не сдавался…

Я должен выжить! Ради Светы! Иначе никто ее не спасет… Эта мысль прострелила сознание и будто рывком привела меня в чувство.

Бам! Я изловчился и, лежа на спине, ударил задником ботинка борца по позвоночнику, перекинув ногу за спину противника. Раз! Раз! Еще. Ага, попал в болевую точку — тот дернулся и заерзал, пытаясь отодвинуться от меня, уйти от ударов увесистой советской обувки, но всё ещё удерживал захват.

Я воспользовался моментом, когда его руки чуть ослабили хватку, и резко провернулся, прижавшись грудью к земле. Дюше пришлось отпустить захват, чтобы я его не подмял, но он тут же снова накинулся сверху. Я уже был готов его встретить — снова крутанулся и ударил локтем по дуге, вверх-назад. Самое остриё локтя глухо стукнуло о что-то твердое, похоже в голову попал.

Я снова лежал на спине, но успел притянуть к груди колено. Теперь между мной и противником, который от последнего удара немного поплыл, была втиснута моя нога. Резко распрямил ее, будто сжатую пружину, и оттолкнул Борца от себя. Тот откатился назад, его пальцы не выдержали и расцепились, выпуская мою одежду.

Я вскочил на ноги и приготовился к атаке. Не медля ни секунды, Дюша снова бросился на меня. В ноги в этот раз не пошел, понял, что я его фишку раскусил. Решил захватить в районе пояса. Ответом ему был апперкот. Снизу вверх мой кулак пробороздил его морду. Я почувствовал, как хрустят под костяшками носовые хрящи. Вдогонку полетел второй апперкот, но противник, несмотря на свернутый нос, который явно должен адски болеть, уже успел в меня вцепиться и прижать к себе, и кулак мой без толку увяз в его одежде.