Время барса - Петр Катериничев

— Как далеко это от места недавнего огневого контакта?

— Это где людей Черепа замочили?

— Икар…

— Виноват. Я хотел, чтобы по существу.

— Я понял.

— Километрах в сорока. Но не по шоссе. Целиной.

— Джипы ведь ездят и по бездорожью?

— Еще как ездят!.. Издеваетесь, шеф?

— Иронизирую.

— Там, рядом с этой бибикой, люди.

— Сколько? Можешь уточнить?

— Проблематично. Подойти ближе нельзя — спугну. Вы же сами говорили…

— Говорил. Используй оптику!

— Стараюсь…

— Так что там за люди?

— Мужчина и девушка.

— У тебя есть фотороботы?

— Первый, работать с вертолета по опознанию — это как с моста в бутылочку помочиться.

— Бросай шуточки, Икар. Все очень серьезно.

— Никто и не сомневается. Семь трупов среди бела дня! Или сколько там?..

— Эти люди ничего не заподозрили? На твой счет?

— Не думаю. Вертолет штатный, гаишный, парит себе, аки птах над цветком.

Да и я веду себя, как целка-гимназистка: мирно перепахиваю целину воздушных потоков километрах в семи от них. А то и подалее.

— Значит, уверен?

— А пес их знает! Вроде бросают они джип и книзу мылятся…

— Что?

— Ну, готовятся свинтить. Свалить. Исчезнуть.

— Полагаешь?

— Вот именно, полагаю! А уж как на самом деле, попа с ручкой или бумажка с кучкой, — это соображай… Может, мужик с девахой в кустики наладились, так сказать, расслабиться на природе и в неге… А мы тут предположения строим…

Если честно, то я в такой денек на их бы месте…

— Икар! Доложите точно: они уходят? Куда именно?

— Ни черта на таком расстоянии не видно! Может, пугнуть их? Ситуация и прояснится.

— Пугнуть?

— Ну! Пронестись на бреющем и отработать квадратик из пулеметов! Так нет у меня под брюхом стволов, заданьице — мирное насквозь!

— Икар, похоже, ты жалуешься?

— А хоть бы и так?

— Ладно. Не комплексуй.

— Кто комплексует? Я?!

— Нет. Присказка такая. Куда они направились?

— Говорю же, пропали в кустах. На обрыве.

— Тропинка там к пляжу есть?

— Тропинка?

— Ну да. Сход.

— Да сколько угодно!

— Вот еще что, Икар… Парень этот седой?

— Кто?

— Мужчина, что с девкой. Он — седой?

— А у него на голове косынка повязана. На манер спецназа. Ну да так сейчас полстраны ходит: мода.

— Ты сейчас их видишь?

— Нет.

— Пройдись над прибрежной полосой и понаблюдай пляжи. Но оч-ч-чень издалека. Если это они, пусть думают, тебя интересуют рыбные косяки, и не более того.

— А зачем службе безопасности движения знать про рыбные косяки, а, командир?

— Не умничай. Будет что новое — докладывай.

— Есть.

— Конец связи.

— Конец связи.

— Ричард вызывает Глостера.

— Глостер слушает Ричарда.

— Мне кажется, мои люди только что обнаружили Маэстро. И Куклу.

— Вот как? Вам опять кажется, Ричард?

— Информация будет проверяться и уточняться.

— Хоть это хорошо.

— Я хотел бы получить четкий и недвусмысленный приказ: что делать в том случае, если…

— …Это действительно они?

— Да.

— Уничтожить. Быстро, любыми силами и средствами, не считаясь со случайными жертвами в районе огневого контакта. Вы поняли, Ричард? Хоть напалмом их жгите, но уничтожьте. Раньше, чем они уничтожат вас. И ваших людей.

— Вот тогда вы и подоспеете на выручку, Глостер.

— Ваша ирония, Ричард, неуместна. Совершенно. Кажется, я информировал вас о сложности задачи.

— Так точно.

— Ну так выполняйте, черт бы вас побрал! Выполняйте!

— Есть. Я хотел бы уточнить…

— Сумму премии? Сто тысяч вам и столько же — вашим людям. Распределите сами. Да, Ричард, кто будет командовать операцией?

— Я.

— Это лучше всего. Даже если она не удастся.

— Она удастся, Глостер.

— Тогда я лично поздравлю вас на базе Южная. Уже через полтора часа. Ваш позывной в операции?

— Первый.

— Удачи, Первый.

— К черту.

— Конец связи.

— Конец связи.

— Первый вызывает Третьего.

— Третий слушает Первого.

— Кто у тебя сейчас в районе пансионата «Дельфин»?

— Вы имеете в виду силовое сопровождение…

— И это тоже.

— Только наряды милиции. Их можно использовать.

— Не подходит.

— Есть еще ряженые.

— Это лучше. Шухера они среди местных не вызовут?

— Да какое там!

— Ну и славно. Выдвигай их, пусть прояснят ситуацию.

— В смысле?

— Ты ориентировку на седого и девчонку получил?

— Только что.

— Похоже, они где-то в районе твоих пляжей.

— Понял.

— Слышу излишний кураж в голосе. Решил двадцать кусков зелени влегкую скосить? Не обольщайся, детка, ни с того ни с сего такие вот гранты никто не раздает. А уж я — тем более. Седой этот не просто опасен, он особо опасен.

— Я других по нашим временам и не помню.

— А он не из наших времен, Третий. Он из прежних. Знаешь, чем прежние от нынешних отличались?

— Ну?

— Они умели не только стрелять, но и думать.

— Думать?

— Не бери в голову. Подымай своих ряженых. Карточка этого седого и девчонки у тебя есть?

— Фоторобот.

— Народу на вашенском пляже много?

— Да откуда? Пляж большой, пансионат маленький.

— То есть немного.

— Нет. А сегодня — вообще…

— Чего так? Жара хоть куда.

— Ну. В тени под пятьдесят. Это уже не асфальт плавится, а песок.

— Так где же купальщики?

— По норам.

— Чего?

— Конца света ждут. Парад планет, затмение или там… По домикам попрятались.

— У нас каждый год — конец света.

— Ну. А народ это любит: помирать, так всем. Не обидно.

— Они что же, эти медузы пляжные, желают в фанерных сараюшках конец света переждать?

— А пес их знает.

— Забавно.

— Угу.

— Но не смешно.

— Да?

— Слушай приказание, Третий. Сам идешь на пляж ищешь мне этого странствующего киллера.

— И девчонку?

— Ну разумеется.

— И если нашел, то что? Вязать?

— Повязать, мил друг, ты никого из них не сможешь. И не должен.

Ликвидировать. Понял?

— Так точно.

— Доподлинно понял?

— Так точно. А если…

— Ну?

— Если уверенности не будет? В том, что они — те самые? Просто похожи?

— Вот для этого и используй ряженых. Пусть вызовут на жесткий разговор, лучше — на конфликт. Здесь не ошибешься.

— Понял. И тогда — мочить?

— Именно. Сразу. Немедленно. Быстро и без сантиментов. Даже если для этого понадобится положить полпансионата отдыхающих… Ты зря скалишься, Третий.

— Да я не…

— Я слышу по голосу. Настройся. Соберись.

— Есть.

— Это приказ. Уничтожить любой ценой. Любой.

— Есть.

— Тем более… за мертвых денег столько же, сколько и за живых. А хлопот меньше.

— С мертвыми — это завсегда так. Какие с мертвыми хлопоты? Никаких.

Глава 38

Спонтанная, разномастная пляжная компания из четверых отдыхающих, расположившаяся под хлипким зонтиком-навесом за дощатым столом в импровизированном ресторанчике-шале метрах в трех от воды, на бетонной надолбе, была уже основательно разогрета напитками и закусками, а говоря попросту, все четверо были крепко «клюкнумши», «дерябнумши» и даже «накачамшись». Все четверо казались людьми одного круга: бывшие интеллигенты, хоть и не потерявшиеся окончательно в рыночных волнах, но и нырнувшие не глубоко — в самый раз, чтобы прикупить по маломерной четырехкомнатной, прилично одеваться, курить средней паршивости сигареты, иметь малые сбережения в тещином чулке и на отдыхе позволять себе чуток расслабиться и погундеть не только о наболевшем, но о разном. Особливо о добре и зле. О разумном, добром и вечном. Впрочем… То, чем засеяли их головы тридцать пять лет назад, сейчас впору было выкосить, вытравить на корню, глядишь — в большие денежные дяди и выбились бы. Да только кому охота в тех чертополохах кандыбаться? То-то, что никому.

Проблема «отцов и детей» на террасе ресторанчика тоже присутствовала, пусть и в наметках. Мускулисто-жилистые завсегдатаи, местные вьюноши, потягивающие тепловатое пивко, смотрели на компанию потных, наклюканных, лакающих подпаленную «Метаксу» субъектов с ленцой и брезгливостью, как обычно смотрит «продвинутая молодежь» на сорокалетних старцев, пытающихся молодиться, подбирать вялые животики и вышагивать по-страусиному бодро и молодцевато на дряблеющих тонких ножках перед выводками нововылупившихся давалок. Впрочем, безжалостная самоуверенность юных никого из мужиков не задевала: возможно потому, что мудрая истина — «никого не пощадила эта осень» — справедлива для всех без исключений, дождись только, и, во-вторых… Вот именно: до осени этим желторотым еще дожить надо. А в-третьих, как уже было сказано, мужи изрядно клюкнули, и мир сделался вязким, собственные умозаключения — значимыми, повседневные заботы — несущественными и мнимыми.