Варяги.Книга первая. - Александр Тестов

– Хватит! – прорычал вепс, – Замолчи! Нам не нужны чужие боги. У нас есть наш Юмал, только он властен над бепся! Оборвав свой экскурс в историю, Павел на секунду умолк.

– Дурак, ты, Порки, – спокойно произнес он по-вепски. Порки резко поднялся.

– Не хочешь говорить кто ты – и не надо! Я знаю, что ты не бепся – и этого достаточно. Завтра я пошлю к старейшинам, и весь наш род… все люди узнают о твоем обмане.

– Ой, напугал, – икнув, ответил пленник.

– Тебя отведут в лес, привяжут к дереву, – продолжил свои угрозы Порки, – ты станешь отличной жертвой для нашего медведя. Порки развернулся и сделал шаг в сторону двери.

– Учил бы ты москальский, – бросил ему в спину Павел, – может, понял бы чего в жизни… но уже поздно. Скоро придут наши воины, и наступит вам великий Пипец!

Сказав это, пленник блаженно прикрыл глаза и завалился спиной на солому. Порки, пнув дверь ногой, вышел. Последнее, что услышал Павел – это звук опускающегося засова и посапывание хряков за перегородкой. «Экзамен окончен – всем по двойке, а тебе красавчег – кол!» – что это была за шальная мысль, Паша и сам не понял, – он крепко уснул.

Ему опять приснилась Улла, хотя он чертовски хотел увидеть во сне свою Настеньку, лицо которой уже начал забывать. Он хотел приблизиться к ней, а она ускользала… Он протягивал руку, а там пустота… он чувствовал на губах ее поцелуй, но во сне открывал глаза и опять Улла. Улла? Ну, что за жизнь?

Глава двенадцатая.

За други своя Мертвым – земля, а живым – время.

Вадим очнулся от топота и криков десятков людей. Он дернул головой и открыл глаза – свет факелов сразу ослепил. Он приподнялся на локтях и ощупал лоб. Прилетевшая откуда не возьмись дубина содрала кожу на голове и набила приличную шишку.

– Вашу мать! – выругался десятник, дико озираясь по сторонам.

Первым он узнал Юски. Тот отдал свой факел соседу, нагнулся к Вадиму и спросил:

– Жив?

– Жить буду, – подтвердил Вадим. Юски помог ему подняться.

– А где Паша? – спросил Вадим, растерянно оглядывая поле боя.

– Уже ищем, – заверил его Юски, – ищем…

И тут Вадим заметил Елену Константиновну. Она лежала на боку, зажав руками живот.

– Жива? – с надеждой в голосе спросил Вадим. Стоявший рядом белокурый вепс отрицательно покачал головой.

– Суки! Ироды! – по-русски воскликнул Вадим, – убью гадов! Голова внезапно закружилась, к горлу подступил тошнотворный комок.

– Воды дайте, – попросил он.

Кто-то протянул ему кожаную флягу. Вадим выпил половину, а остатки вылил себе на голову. Немного полегчало.

– Кто это мог быть? – громко спросил Вадим по-словенски. Он знал, что многие вепсы понимают язык новгородцев.

– Кажется, это наши, – неуверенно ответил белокурый.

– Наши должны все по домам сидеть! – огрызнулся Вадим.

– Эти не из нашего городища, – ответил Юски. Белокурый, склонившись к одному из тел, воскликнул:

– Так это же Корти!

– Что еще за Корти? – вопросил новгородский десятник.

– Корти из Кангаша, – ответствовал белокурый, – ой, он дышит. К Вадиму подошел Валуй с двумя новгородцами.

– Мы проверили следы, – начал он доклад десятнику, – ушли четверо, трое несли что-то тяжелое.

– Пашу?

– Похоже, они забрали его с собой, – предположил Валуй.

– Суки! – Вадим потрогал разбитую губу и, сплюнув кровь, спросил: – Ну, что там этот ваш Корти, очухался?

– Да, вот только у него ятреба лопнула, – ответил белокурый вепс, возившийся над телом конгашца.

– Валуй! – позвал десятник, – давай этих татей к поселку, только за ворота не сметь их заносить… а этого, – он указал на Корти, – под замок…завтра спросим с него за все.

– А если они Пашу убьют? – тревожно спросил Юски.

– Хотели бы убить, прямо тут бы убили, – зло ответил Вадим, – нет, – он мотнул головой, – тут кто-то что-то другое замыслил.

Вепсы тем временем привели в чувство пленного кангашца, и к тому мгновенно вернулась боль в разбитой мошонке. Он дико взвыл, когда его попытались поднять, и что-то быстро закричал, поминая Юмала, родной Кангаш и понося имя Порки. Вадим, облокотившись на плечо Юски, сделал несколько шагов.

– Что он там лепечет про какого-то Порки?

– Порки – староста Кангаша, двоюродный брат Конди, – ответил Юски.

– Уж не тот ли, что отказался сам возглавить род на совете?

– Он, – утвердил вепс.

– Ясно, – заключил Вадим. Вепсы подняли стонущего пленника и поволокли в Каргийоки.

– Не жилец, – тихо проронил Валуй.

* * *

Прибыв в Каргийоки, Вадима проводили до дома Юски и Валуй. Перевязать и смазать раны новгородского десятника Юски попросил свою жену. Однако не успела она приступить к осмотру ран, как в дом вошла Улла. Она держала в руках миску, от которой исходил пар и кисловатый запах запаренной травы.

– Он жив? – спросила она по-словенски, подходя к Вадиму.

– Уверен, что да! – твердо ответил он, – и мы его вернем и накажем всех, кто виновен.

Вадим понял, что последние слова он изрек с некоторым пафосом и поспешил добавить обыденно:

– Не переживай, завтра же все уладиться.

Улла поставила принесенную миску на край ложа и принялась помогать жене Юски перевязывать Вадима. «Черт, как приятно» – подумал десятник, ощущая, как две пары женских рук осторожно обрабатывали его раны. А дел у них хватало. У Вадима были повреждены мышцы на левом бедре – укол ножа. Была неглубоко порезана левая рука. Имелись порезы и на правой руке, а также на плече. Большая шишка на лбу от удара дубиной болела больше, чем все другие раны. Но что было самое неприятное, так это тошнота. «Сотряс, однозначно», – решил Вадим, отгоняя очередной приступ дурноты. Кроме того, потревожились и недавние раны, особенно едва сросшийся нос. Улла уловила признаки тошноты у пациента и тут же предложила ему выпить принесенный ею отвар. Вадим подчинился. Выпил – и ощутил облегчение. Обильно намазанный мазями, перевязанный и напоенный целебным отваром он почувствовал, что засыпает. Женщины, закончив свои труды, тихонько вышли. Вадим блаженно опустился на кровать. «Ничего, дружище, держись, завтра мы их всех достанем», – подумал он, прежде чем уснуть.

* * *

На следующее утро только что отремонтированные ворота Каргийоки остались закрытыми. Перед ними снаружи поселка стояла выпряженная телега с пятью трупами. Коров и коз на пастбище, Вадим упросил старейшин не выгонять. Убедив их, что может последовать новое нападение, мало ли что можно ожидать от этого дурного Порки. Допрос тяжелораненого пленника не дал ничего нового. И без того доказательства вины кангашского старосты были на лицо. Когда солнце миновало верхний предел, Вадим попросил старейшин собраться в большом доме главы рода. Новгородский десятник объявил им, что намерен вернуть своего друга силой. Старики неожиданно воспротивились, указав на то, что негоже проливать кровь сородичей. А если Порки виноват, то это следует доказать и решить вопрос мирными способами. На что Вадим резонно заметил, что если бы Порки желал улдадить дело полюбовно, то уже давно известил бы старейшин. А так как он до сих пор этого не сделал, то заслуживает сурового наказания. Старики ворчали, не соглашаясь. Тогда Вадим прибег к открытому шантажу, объявив им, что если они не поддержат его в праведном деле освобождения из неволи главы медвежьего рода, то он со своими новгородцами лично отправиться в Кангаш и разнесет там все в пух и прах, но друга вызволит. Также он не забыл напомнить упрямым вепсам, кто им помог в битве с ярлом, и кому они, собственно, обязаны до конца дней своих – ведь сами же клялись, и никто за язык не тянул! Припомнил он и их желание сделать его, Вадима, главой рода, но он отказался в пользу друга, вепса по крови, и якобы дал в Хидене священную клятву помогать ему во всем. Для острастки Вадим приложил еще несколько крепких слов по-москальски. Они, конечно, дословно не поняли, но общий смысл уловили, тем более что сказаны эти слова были с чувством, с расстановкой и с большим напором и ораторским мастерством. Кроме того, выступление сопровождалось красноречивыми жестами. Спасибо институтскому курсу риторики.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});