Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3 - Пола Сторидж

И действительно, он наносил легонький удар, который и ударом-то нельзя было назвать: так, делал слабенький толчок в грудь своей жертвы, даже не кулаком, а только ребром ладони – разумеется, тот не чувствовал никакой боли.

Чарли с деланным восхищением улыбался.

– Ну, я ведь говорил, что ты – настоящий силач… Тебе ведь не было больно – правда?

Тот важно кивал.

– Не было…

Тогда Чарли справлялся:

– А можно попробовать еще один раз? Я ведь не больно бью, да ты и не чувствуешь – правда?

Мальчик соглашался и, не предвидя ничего скверного, выгибал грудь колесом.

Тогда Чарли замахивался и бил изо всех сил не в грудь, а в самое солнечное сплетение – несчастный перегибался в три погибели, весь позеленевший от нечеловеческой боли, а негодяй заливался радостным звонким смехом, удовлетворенно потирая руки…

Кроме того, Чарли питал острую ненависть к ирландцам – наверное, не только потому, что водитель грузовика, который послужил причиной гибели его родителей, носил типичную ирландскую фамилию, начинавшуюся с О, но и потому, что многие англичане порой даже на чисто бытовом уровне (не говоря уже об иных, более серьезных) воспринимают ирландцев как людей, стоящих куда ниже их во всех отношениях…

В последнее время Чарли и Генри составили своего рода дуэт, ставший настоящим бичом воспитательного дома – главенствовал в нем Чарли, и это было вполне естественно, ибо он был, может быть, чуть-чуть послабее физически, но отличался большей изобретательностью, изощренным умом и при случае мог повернуть дело так, что ни он, ни Генри не оказывались виноватыми.

К тому же воспитатели и администрация, давно уже махнув на этих подростков рукой, только и ждали удобного момента, чтобы направить их в исправительную колонию для малолетних преступников – ждали, надо сказать, долго, очень долго, потому что удобный случай никак не представлялся; на редкость изворотливый Чарли всегда умел выходить сухим из воды и, как обычно, вытаскивал из всевозможных передряг своего незадачливого приятеля – пока Генри был ему еще нужен.

Генри же в большинстве случаев просто смотрел ему в рот – естественное положение для отпрыска опустившихся пролетариев по отношению к более образованному и расчетливому Чарли.

Чарли же относился к своему приятелю с некоторым высокомерием, если не сказать – с брезгливостью; впрочем, тот был настолько глуп, что, наверное, и не замечал этого…

Таковы были воспитанники, оба, кстати, на год или полтора старше Уолтера, которые избрали его своей очередной жертвой…

На следующий день после описанного столь подробно ночного разговора, сразу же после ужина, когда чернильно-черная, как гематома, тьма опустилась на Вуттон и на дворе начался промозглый осенний дождь, к Уолтеру, гадко улыбаясь, вразвалочку подошли Генри и Чарли.

Тот стоял с растрепанной хрестоматией у стены и безуспешно пытался выучить урок по английской литературе – к завтрашнему дню надо было знать большой отрывок из баллады Вордсворта…

Беззвучно шевеля губами, мальчик медленно читал:

Уже смеркалось. Ровный свет луныЛежит на рощах и лугу.Бог весть откуда гулкий кличПодруге шлет угрюмый сыч.Тоскливо в лунной тишине«У гу!» – плывет – «У гу! У гу!»

Что так спешишь, что так дрожишь,Что не в себе ты, Бетти Фой?Зачем на пони водруженБедняжка слабоумный Джон,Сыночек горемычный твой?

Уже в округе спят давно.Сними, сними его с седла!Он горд, он радостно мычит;Но, Бетти! Он ли вдруг помчит,Сквозь сумрак вешний, как стрела?

Но Бетти знает лишь одно:В беде соседка, Сьюзен Гей;Она стара, она больна,Совсем одна живет она,И очень худо нынче ей.

А рядом ни души живой,Ни дома на версту вокруг.Кто вразумит их в эту ночь,Как старой Сьюзен им помочь,Чем облегчить ее недуг?

Уолтер послюнявил палец и, перевернув страницу, опустил книжку.

Как ему все это осточертело!

И почему он, Уолтер, должен зубрить эту балладу про какого-то слабоумного Джона, «идиота Джона», когда в голове его теперь поселились мысли, далекие от творчества Вордсворта?

А сколько идиотов окружают его вокруг!

Тяжело, по-стариковски вздохнув, мальчик произнес вполголоса – ему казалось, что эти слова могут быть обращены не какой-то там Сьюзен, а к нему самому и к его сестре Эмели…

А рядом ни души живой,Ни дома на версту вокруг.Кто вразумит их в эту ночь,Как старой Сьюзен им помочь,Чем облегчить ее недуг?

И он вновь взял книжку.

В это время на страницу упали две тени – Уолтер, предчувствуя недоброе, прижался спиной к стене и приготовился к самому худшему…

Однако Чарли и его друг Генри повели себя на редкость сдержанно и дружелюбно – скорее всего, просто сделали вид.

– Привет, – небрежно поздоровался Чарли, подходя поближе.

Тот искоса посмотрел сперва на подошедшего, затем – на Генри, а затем бросил короткий взгляд по направлению к Двери, ведущей в коридор, словно обдумывая план дальнейших действий.

– Здравствуй, здравствуй, – поприветствовал его Генри, – Ну, как дела?

Уолтер отложил книжку.

– Хорошо, – ответил он.

И вновь потянулся к книжке, с явным намерением заняться уроком.

Тяжелая рука Генри легла на страницу – Уолтер успел краем глаза заметить, что ногти у него безобразно обкусаны.

– Постой, постой, приятель… Все-таки – как ты невежлив…

Сказав это, хулиган захлопнул книгу и сунул ее себе под мышку.

– С тобой хотят побеседовать, а ты демонстрируешь нам свое неуважение, – подхватил Чарли.

Уолтер приготовился к самому неприятному. Драться?

Он не очень-то любил это занятие, хотя в свое время на окраинной улице одного их небогатых кварталов Белфаста он считался одним из самых сильных бойцов.

А Генри, кривя лицо в мерзкой улыбочке, продолжал смотреть на новичка.

– Мы поговорить с тобой хотели… Внутренне сгруппировавшись, Уолтер медленно, осторожно произнес:

– Слушаю…

Неожиданно Чарли предложил:

– Может быть, не тут?

– Что не тут? – поинтересовался Уолтер, исподлобья посмотрев на него.

– Мне кажется, что нам лучше поговорить в другом месте…

– А чем тебе это место не нравится? – спросил Уолтер, озираясь по сторонам.

– Здесь слишком много посторонних глаз, – продолжал Чарли, беря книгу из рук своего приятеля. – Постой, постой, что это ты такое читаешь? Никак уроки учишь? – неожиданно Чарли рассмеялся неприятным смешком. – Ха-ха-ха! Нет, вы только посмотрите на него!

– Видимо, он хочет стать ученым, – с трудом сдерживая подобострастный смех, поддакнул Генри, – профессором! Ха-ха-ха!