ПОГРАНИЧНАЯ ЗАСТАВА - Г. Игнаткович

Что-то общее с Трифоновым было заложено и в натуре ефрейтора Леонида Прилепко. Мастер на все руки: и слесарь, и столяр, и каменщик — в общем, строитель широкого профиля, что угодно может сделать. Служба службой, а в свободное время Прилепко обязательно должен был что-то мастерить: характер такой, иначе ходит, словно обиженный жизнью. Ионенко разрешал. Всем польза.

Каждый вносил в жизнь заставы свою лепту, чтобы сделать пограничные будни интереснее. Важно было только поддержать. И займет человек свое особое место в коллективе.

Совсем не похож на других был, например, Николай Хлыстенков, тракторист с Урала. Этот очень скоро, как попал на заставу, стал душой свободных от службы вечеров. Что твой Василий Теркин. Остроумен, за словом в карман не лезет. Начнет разные истории рассказывать — заслушаешься: откуда только у парня берется!

Сказками приворожил комсомолец и сына Ионенко — Валерку. Малыш ходил за Хлыстенковым буквально по пятам, откровенно высказывая свою влюбленность, ловил каждое слово. А когда приходилось Николаю нести службу у заставы, Валерка брал игрушечное ружье и становился рядом. Снять с поста его мог только дежурный. Валерка отлично усвоил военные порядки.

…Сигнал той мартовской ночи поднял по тревоге многие заставы, в том числе и заставу Ионенко. До тех пор пока не последовала команда «отбой», почти весь личный состав стоял на охране берега. Михаил Арсентьевич и Фрусловский проверяли, как несут службу пограничники, и остались довольны. Некоторые подробности ночной тревоги выяснились к утру, и когда Ионенко рассказал о случившемся солдатам, почувствовал, как посерьезнели люди. Он видел выражение их лиц, когда они затаив дыхание слушали своего комсорга сержанта Павла Шилкова. Он с Прилепко в тот час морской погони был в наряде и с высокой скалы видел в бинокль сине-фиолетовые лучи прожекторов пограничного корабля, видел силуэт шхуны-нарушителя и вспышку предупредительного выстрела. Многие из солдат, даже заканчивая службу, так и не побывали в «настоящем деле». А тут каждый почувствовал себя уж если не участником, то во всяком случае свидетелем события. На священную советскую землю крался враг. И если бы пришлось кому встретить его, встретил бы, как учили, как подобает воину границы.

3

Лето на Сахалин пришло с дождями и туманами. Оно было здесь мало похоже на то чудесное время расцвета природы, которого так ждут. На деревьях робко проклюнулись листочки, не спешили украсить мир цветы, лишь травка упорно пробивала свои светло-зеленые стрелки сквозь рыжий свалявшийся ковер прошлогодней осени. Низкие серые облака то лениво ложились на сопки, то темнели, сыпали мелким дождем.

После обеда Ионенко вместе с Фрусловским отправился на границу. По распоряжению начальника отряда они должны были обойти весь свой участок и еще раз обстоятельно обследовать его состояние, особенности и усилить охрану.

Кстати, об особенностях. Незадолго до этого Иоиенко сделал для себя несколько весьма важных и неожиданных открытий. По общему мнению, наиболее сложным для охраны местом был скалистый мыс, далеко выступающий в море. Северная сторона его пологая и заканчивается небольшим песчаным пляжем. Очень удобно для высадки с моря: вести круговое наблюдение мешали скалы. Тут требовалось усиление. Однако залив южнее мыса оказался значительно опаснее. Берега тут были покрыты густыми зарослями сахалинского бамбука и карликовой березы. Посреди залива метрах в пятистах от берега тянулась гладкая каменная гряда, выступающая над поверхностью воды на два-три метра, — своеобразный естественный мол… За ней вполне могла бы укрыться легкая морская лодка. Наряд, старшим которого был Шилков, заметил лодку начальника заставы только тогда, когда она вынырнула из-за скалы. Пограничники убеждали, что, несмотря на ветер, дувший в их сторону, звука мотора они не слышали. Невнимательность? Нет, Шилкова в этом не обвинишь.

Начальник заставы удивился: как же так? Немедленно решил провести опыт. Оставшись с пограничниками, отправил моторку назад. Как только она миновала гряду, звук исчез. «Чудеса» эти были новостью для всех — ведь и раньше тут велись обследования. А открытие сделали вот только теперь. Видимо, залив имел какую-то акустическую особенность. И Михаил Арсентьевич наметил дополнительные наиболее удобные места для наблюдения. На один слух-то теперь нечего было рассчитывать.

В этот раз детальному обследованию должен был подвергнуться залив севернее мыса. Поручив приглядывать за конями Трифонову, офицеры решили пройти с километр пешком и, кстати, проверить, насколько бдительно несет службу наряд.

Осторожно перебирая мокрые кусты, они вышли в падь с быстрой прозрачной речушкой, которая весело бежала к морю. До его берега отсюда осталось метров около ста. Ионенко остановился, подождал Фрусловского и, когда тот поравнялся с ним, тихо сказал:

— А наших что-то не видно…

Недоуменно огляделись по сторонам. Никого? Ионенко дал знак, и они, пригнувшись, отправились дальше туда, где долина расширялась. Внизу показался темный лоскут моря.

— Стой, пропуск! — остановила их требовательная команда. Они узнали Хлыстенкова.

Ионенко, а за ним и Фрусловский поднялись в рост.

— Здравия желаю! — поприветствовал с другой стороны второй пограничник. И тут же, поправив автомат на плече, Хлыстенков доложил: — Товарищ капитан, на охраняемом участке границы Союза Советских Социалистических Республик нарушений не обнаружено.

— Молодцы. А я было уж начал сомневаться, — улыбнулся Ионенко. — Как же вы так незаметно?..

— А мы давно вас заметили. — признался Хлыстенков, — только решили подпустить поближе. И, между прочим, прикинули, как вы пойдете. Вышло все точно.

Как ни придирчивы были офицеры, но лучших мест для наблюдений и засады, которые избрали пограничники, найти они не смогли. Залив и берег с их НП просматривались хорошо, даже несмотря на слякотный, серый день…

К вечеру тучи разорвало и на горизонте проглянуло солнце. Закат был фантастически красив. А когда солнце совсем утонуло в море и стало смеркаться, на воде показались знакомые силуэты колхозных сейнеров с отличительными огнями на мачтах и бортах. Они медленно удалялись от берега, чтобы утром вернуться с добычей.

Пока офицеры ехали на заставу, созрел план, как и что нужно дополнить в организации службы нарядов и какие провести беседы с солдатами. Фрусловский предложил провести комсомольское собрание, специально посвященное этому вопросу, на нем послушать, что смогут предложить пограничники. Такое уж дело — чем больше умов в нем будет участвовать, тем лучше. Ведь люди каждый день ходят в наряд, и у каждого наверняка есть свои наблюдения и предложения.

— Обязательно подскажите Шилкову тему такого собрания, — заключил Ионенко. — Чем скорее мы его проведем, тем лучше. И вот еще что, Николай Петрович. Свяжитесь со своими активистами из колхозников, с нашими добрыми помощниками. Надо усилить бдительность этого второго заслона. Если судить по тому, что говорил на последних совещаниях начальник отряда, если судить по активности тех, кто проповедует усиление «холодной войны», время мы переживаем непростое. Возможны разные осложнения. Не случайно от нас требуют еще и еще раз все как следует изучить на своих участках работы.

Собрание комсомольцев провели через три дня после того разговора. Как и ожидали офицеры, разговор получился деловой, интересный. Несколько человек, в том числе и Шилков, вызвались провести беседы с колхозниками. К тому же приспела пора второго сенокоса. Дожди окропили землю обильно, и августовские травы стояли сильные. Бригады колхозников работали на лугах поблизости от берега. Там с ними удобно было встретиться и поговорить во время перерыва.

4

Офицер похлопал по плечу человека в странном одеянии, отдаленно похожем на водолазный костюм. Потом открыл люк:

— Пора! Желаю удачи. Пошел!

Разве только морские обитатели могли видеть в эту ночь, как от веретенообразного судна, приплывшего сюда невесть откуда, отделился барахтающийся комок. Через несколько секунд он уже качался на волнах под темным небесным куполом. А судно исчезло как призрак. Луны не было, и звезды поэтому казались большими и яркими.

Человек — а это был человек — судорожно сорвал с лица резиновую, с большими стеклами маску. Дыхание его было тяжелым. Он жадно глотал воздух, постепенно приходя в себя. Отдохнув, огляделся: справа, милях в двух, на фоне неба проступала темная полоска берега.

Стал вспоминать все, что ему было рассказано о заливе, в который должен попасть, и в каком порядке нужно действовать дальше. Герметизированный костюм, слегка наполненный воздухом, хорошо держал на воде. Отстегнув от пояса свернутый рулоном гофрированный мешочек из тонкой резины, он нашел сосок и начал дуть. Дул долго, с остановками, переводя дыхание. И вот рядом уже качался небольшой легкий плотик, похожий на пухлый простеганный тюфяк. Потом человек стянул с себя вещевой мешок и положил его сверху. Подталкивая плотик рукой, поплыл к берегу.