Великокняжеский вояж (СИ) - "shellina"

— А что за дело, Турок не уточнил? — я поморщился. В каких-то моментах Лобов был непробиваем. Он творил то, что хотел, то, что считал нужным. Единственное, что не вызывало сомнений — это его абсолютная преданность мне. он сумел меня убедить в своей полезности. Сумел прогрызть себе дорогу наверх, и совершенно не горел желанием все это потерять, ввязавшись в совсем уж сомнительную авантюру. Правда, боюсь, если его попробуют втянуть в какой-нибудь заговор, он просто где-нибудь втихушку прикопает неудачника, и никто никогда не узнает, что такой-то заговор пытался состоятся. А так как я в общем и целом приветствую умеренную инициативу, то меня почти все в нем пока устраивало. Надо только момент не упустить, когда этот долблдятел не начнет откровенно борзеть, чтобы поводок натянуть потуже. Мы уже вышли на улицу и направились к приготовленной карете, когда Румянцев все же ответил.

— Нет, Петр Федорович, — и поморщился. — Вы же знаете, Турок любит вокруг своих дел таинственность разводить, — и он развел руками.

— К сожалению, знаю. Но, с другой стороны, у него работа такая. Новая и совершенно не изведанная, пока во всяком случае. Когда мы вернемся в Петербург, я поговорю с Ушаковым, чтобы назначить Турка ответственным за создание секретной службы таких вот отмороженных на голову типов, которые будут выполнять чрезвычайно деликатные задания, — я проговорил это тихонько вслух, но Петька расслышал абсолютно все.

— А почему вы меня никогда к подобным делам не привлекаете? — в голосе прозвучала нешуточная обида. Я удивленно посмотрел на парня, которого вполне мог назвать своим едва ли не единственным другом.

— Потому что твоя участь быть героем. Ты прекрасный стратег и я не собираюсь тебя ставить на полку. Скоро будет война с опытным и талантливым воином, а как бы я не относился к Фридриху, это не умоляет того, что он действительно сильный, умный, расчетливый и талантливый воин. Вот там-то ты покажешь, на что способен и не ошибся ли я, предположив, что ты вполне можешь его переиграть, — Румянцев вспыхнул как девица, которую первый раз чмокнули в щечку. — А ту грязь, в которой барахтается Турок и периодически я сам, оставь тем, кто ее не замечает. Кто понимает, что это неприятная, но работа, которую кому-то надо выполнять, — я ему улыбнулся и потрепал по плечу, глядя, как обида проходит, сменяясь знакомой безбашенностью. — Ну, а теперь, с Богом. И кто бы что не говорил, а на своей территории Демидовы сильны, очень сильны. Вот и посмотрим, так ли я хорош на этом поле. — Дверь кареты захлопнулась, Румянцев вскочил на коня, и наш небольшой отряд двинулся туда, где будет решаться судьба Урала, Алтая и, возможно, Сибири.

Глава 18

Мы подъехали к заводу в обед на следующий день, после того, как выехали из Екатеринбурга.

Как оказалось, нас уже ждали, ну, это и не удивительно, сомневаюсь, что Демидовы не готовились к встрече. Перед самой поездкой я хорошо все обдумал и пришел к выводу, что не стоит брать с собой слишком большой отряд, нужно же показать элемент доверия к истинным хозяевам Урала и большей части Алтая. Но и слишком маленьким отряд быть не должен, все-таки статусность никто не отменял, всегда необходимо пыль в глаза пустить, иначе уважать перестанут.

Первое, что бросилось в глаза, когда наш небольшой, не больше двух десятков рыл, отряд въехал в гостеприимно распахнутые ворота, это расположение основных зданий. Самым удивительным на мой взгляд было то, что и господский дом, и какая-то странная башня находились прямо на территории завода. Так же, как и начавшаяся строиться часовня. Что тут сказать, о душе рабочих, да и о своей душе, если подумать, Демидовы заботились очень хорошо. Интересно, что можно сказать про заботу о теле? Вот это мы тоже выясним, в ходе, так называемой, проверки.

Карета остановилась возле входа в дом, откуда сразу же выскочил сам Акинфий Никитич, и подбежал к карете, отталкивая какого-то дворового, который попытался открыть дверь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ваше высочество, какая радость видеть вас в добром здравии, — раскланялся Демидов в поклонах, да таких интенсивных, что я усмехнулся.

— А уж как я рад видеть вас, Акинфий Никитич, вы даже не представляете. Особенно мне отрадно видеть, что не память ни рассудок вас не подводят и вы меня на этот раз узнали, — и мы улыбнулись друг другу широкими и совершенно неискренними улыбками. Что характерно, старый лис не задавал вопросов про Машку, наверняка понимал, что я ее сюда под угрозой смерти не повезу. Да и в общем-то других дурацких вопросов он также не задавал. Просто выпрямился и сделал приглашающий взмах в сторону дома.

— Прошу вас, ваше высочество, отобедаем, чем Бог послал. Стряпухи еще до петухов поднялись, чтобы расстараться и стол, достойный вашего высочества организовать.

— Ой, что-то я рано за вашу память порадовался, Акинфий Никитич, — я продолжал широко улыбаться, и шутливо погрозил ему пальцем. — Вы совсем забыли, что у вас служит месье Ленуар, прекрасный повар из самого Парижа. Или вы решили меня удивить, и порадовать исключительно русскими блюдами, потому кухарок работать заставили? — вот по мне, так лучше бы действительно кухарок заставил, потому что то, что готовят разные французские повара для русских варваров, лично я есть не могу. В Петербурге об этом прекрасно знают, и даже на обязательные ужины с теткой для меня готовят отдельно. Так что здесь я, скорее всего, останусь голодным.

— И все-то вы знаете, ваше высочество, — Демидов, как и я, продолжал улыбаться, вот только взгляд его улыбки не отражал, был холодным и сосредоточенным.

— Так ведь и положение у меня такое, я обязан все знать, — разговор продолжался во дворе, потому что в дом я пока не собирался заходить. — Но, время обеда еще не пришло, так что предлагаю, начать знакомиться с заводом прямо сейчас.

— Как вам будет угодно, ваше высочество, — тут же отреагировал Демидов. Значит, предполагал, что я могу вот так с колес начать с его детищем знакомиться. Тем лучше, меньше недомолвок будет. — Я готов сопровождать вас куда вы пожелаете.

— Не думаю, что это будет хороший вариант. Предлагаю, чтобы сэкономить время, и, чтобы у нас было много разнообразных тем для разговоров за предстоящим грандиозным обедом, который, я просто уверен в этом, будет восхитительным, разделиться. Вы пойдете с Романом Илларионовичем, — я махнул рукой, призывая к себе Воронцова, которого специально забрал с собой, — в кабинет, и там вы ознакомите его со всеми книгами и бумагами, которые расскажут Роману Илларионовичу о том, как именно вы ведете дела. Я же вижу, что вас мучат боли, и вы не сможете долго ходить, зачем же себя мучить? А мне компанию составят ваши сыновья, все трое, если это возможно. Не думаю, что они не смогут мне ничего показать. Не так ли? — лицо Демидова слегка вытянулось, вот такого пассажа он точно не ожидал, но Акинфий Никитич быстро взял себя в руки, тем более, что десяток гвардейцев, под командованием Лопухина, ясно давали понять на чьей стороне сейчас сила.

— Конечно, ваше высочество, как вам будет угодно, — в течение пяти минут была произведена небольшая рокировка и я в сопровождении Румянцева, Криббе, Федотова с тремя гвардейцами и трех братьев Демидовых, направились к входу на завод.

***

С самого раннего утра Санька был как на иголках. Он уже десять раз пожалел, что согласился исполнить просьбу незнакомого иностранца, который подошел к нему еще вчера вечером, когда он бежал из башни, куда его послал с поручением мастер, в барак, где жил уже пару лет, с тех самых пор, как его забрали из деревни на заводы. И вроде бы и дело-то было плевое, больше на баловство похожее, и боязно было, просто спасу нет.

Но, рассуждал Санька, если его поймают, то за такое высекут, так не впервой, а рубль, отданный иноземцем, вот он, в сапог спрятан. Но все равно боязно.

Дело близилось уже к обеду, и Санька, который извелся совсем, хотел уже найти того иноземца, и отдать ему рубль, сказав, что передумал. Хоть рубль и жалко было, но страх был сильнее, а вдруг не просто выпорют, а что посерьезнее за свою шалость он получит? К тому же он не знал, над кем именно нужно было подшутить. Вроде бы и гости важные, но, с другой стороны, перед особо важными гостями Акинфий Никитич всегда куда-как расстараться пытался. Здесь же, просто прошелся по заводу, да и махнул рукой, пробормотав что-то про то, что бесполезно. Что было бесполезно Санька не понял, да и не спешил понять, потому что занят был: образец получившейся стали надо было в башню отнести. Но такое отношение позволило думать, что гости не слишком важные приезжают.