Завещание фараона (СИ) - Митюгина Ольга

Юноша невесело усмехнулся.

Простит ли его Агниппа?

Не как царя, а как парня, из-за которого сорвалась со скалы?

Атрид тяжело вздохнул.

Сзади послышался скрип гальки под чьими-то шагами, и, оглянувшись, молодой человек увидел Мена.

Старик услышал вскрик Агамемнона, когда сорвалась Агниппа, и прибежал на место происшествия. Он видел все — и удачное падение девушки, и невозможный спуск Атрида. Сейчас он окончательно убедился в чувствах их жильца к Агниппе — в чувствах, которые заметил уже давно и в которых не находил ничего плохого: ему нравился этот искренний и добрый юноша, всегда готовый помочь, и он действительно уже присматривался к нему как к жениху своей приемной дочки.

Поняв, что все кончилось благополучно, Мена спокойно дошел до пологой тропки, ведущей вниз, и спустился на пляж.

— Как она? — спросил египтянин.

— Жива, — коротко ответил Атрид. Ему было все еще трудно говорить от волнения.

— А ты? Ничего не сломал, не ушибся?

Молодой человек только мотнул головой.

— Я в порядке.

— Положи ее, — велел Мена. — Понимаю, что ты пережил, но дай ей дышать свободно. Не прижимай так к себе.

Агамемнон покраснел и осторожно уложил девушку на галечник. Старик аккуратно побрызгал ей на лицо водой из фляжки — которую предусмотрительно положил еще дома в корзину для ракушек вместе с лепешками, сыром и вареным мясом.

— Она приходит в себя! — Атрид бросил радостный взгляд на Мена.

Агниппа медленно открыла глаза.

— Где я?.. — прошептала она.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил советник свою царевну, а Атрид лишь счастливыми и виноватыми глазами смотрел на нее. — Ничего не болит?

Девушка медленно приподнялась на локтях.

— Я… Все тело болит…

— Еще бы! Посмотри на себя, дочка: вся в ссадинах и ушибах! — покачал головой Мена, пряча улыбку. — Я о другом. Острой боли нигде нет?

Агниппа неуверенно помотала головой.

— Давай-ка… медленно… попробуем встать… — Мена осторожно придерживал девушку, пока она поднималась. — Вот так… Все хорошо?

— Все в поря… ой! Нога…

Мужчины озабоченно переглянулись. Старый воин опустился на колени и внимательно оглядел стопу девушки.

— Так больно? А так?

— Нет.

— Просто сильный ушиб. Ничего страшного. Пройдет. Правда, ходить тебе пока нельзя…

— Можно, я ее понесу? — быстро спросил Атрид, но девушка тут же испуганно возразила:

— Нет! Пусть Мена.

Эти слова, а особенно их тон, болью отдались в сердце молодого человека. Он посмотрел на Агниппу взглядом побитой преданной собаки — и тихо отошел в сторону.

На следующий день Атрид вновь, как велел ему долг, пришел во дворец разбирать государственные дела.

Огромный мегарон встретил своего хозяина прохладой и запахом благовоний — тонким морским и хвойным ароматом янтаря. Ипатий, в длинном золотистом хитоне и в алой хлене, перекинутой через плечо, привычно шагнул навстречу владыке Эллады — в этом одеянии более похожий на царя, чем сам царь — в простой белой тунике.

— Я рад видеть тебя, великий Атрид! — приветствовал он своего властелина. — Как ты провел день Гекаты? Надеюсь, все в порядке?

Советник имел право задать этот вопрос — Атрид осунулся, выглядел хмурым и задумчивым. В глазах его застыло какое-то непонятное выражение.

Агамемнон дернул щекой, как от зубной боли.

— Царь?..

Молодой правитель сел на трон и, встряхнув головой, резко потер лицо руками.

— Ипатий, я не знаю, что мне делать! — вдруг сказал он — как-то очень просто и спокойно, просто констатируя факт. — Твоего совета я не прошу, потому что дать его ты не сможешь. Но ситуацию хочу тебе объяснить.

— Я слушаю, царь, — внутренне замерев, Ипатий опустился на ступени тронного возвышения. Сейчас… Он буквально кожей чувствовал, что именно сейчас должна разрешиться вся та абсурдная ситуация с болезненной привязанностью владыки Эллады, что длилась вот уже почти месяц.

— Я люблю ее, Ипатий, — глядя в пустоту, уронил Атрид, и только теперь молодой аристократ наконец понял выражение его глаз.

Обреченность.

Ипатий только сглотнул — и промолчал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты был прав, с Афродитой действительно опасно шутить… — криво улыбнулся Атрид.

— И… что теперь?

О боги, неужели этот страшный миг настал? Кто-то имеет на царя больше влияния, чем он, советник!

— Не знаю, — Атрид, понурившись, помотал головой. — Не знаю!

— Ты на ней… не женишься? — осторожно спросил царедворец.

Горький смех, ставший ответом, отдавал истерикой.

— Если бы я мог!

— Великий Атрид?..

— Если я скажу ей, кто я, она тут же укажет мне на дверь! — Агамемнон вздохнул. — Она и без того внимания на меня почти не обращает, а уж что будет, признайся я во всем…

— Государь! Женщины всегда дарили тебя вниманием, и я уверен — любая девушка, которой ты скажешь о своей благосклонности и о том, что тебе было бы приятно сделать ее царицей Эллады, будет без ума от счастья и со слезами благодарности… просто… повиснет у тебя на шее! — не сдержался советник.

Атрид иронически хмыкнул.

— Да?.. Знаешь, я сам был бы без ума от счастья, если бы всего одна-единственная, конкретная девушка хотя бы посмотрела на меня не как на пустое место! А она со вчерашнего дня только так и смотрит. Смотрит и не желает видеть! — Пальцы молодого царя до белизны костяшек стиснули подлокотники кресла. Разве объяснишь этому придворному льстецу, какая мука разрывает сердце?

Юноша обхватил голову руками.

— Как же мне разорвать этот замкнутый круг? — прошептал он.

Ипатий молчал. В его душе тревога сменялась радостью, радость — тревогой. Да, Атрид был влюблен. Да, появилась женщина, которая имеет на него слишком… непозволительно большое влияние. Но еще не все потеряно. Царь еще не принял главного решения…

Агниппа еще не царица.

И даже не невеста.

Значит…

Значит, есть время.

Время… бескорыстно и тайно помочь владыке Эллады.

Избавить его от этой… позорной привязанности, от которой он не в силах избавиться сам.

Атрид наконец поднял голову и решительно тряхнул своими густыми каштановыми кудрями.

— Ладно, Ипатий! Пока так все и будет. Я постараюсь объясниться с ней… Не как владыка Афин, не как государь. Как… обычный юноша, которому ее отец дал крышу над головой. А потом… От ее ответа будет зависеть все. Замкнутые круги надо разрывать.

— О да, повелитель, — склонил голову советник, пряча улыбку. — Ты совершенно прав. Замкнутые круги… не имеют права на существование. Особенно рядом с тобой, любимец богов.

Царь остановил его нетерпеливым жестом.

— Выкладывай все дела. Я тороплюсь. — И улыбнулся: — Я хочу ее видеть.

[1] Эос — богиня зари в древнегреческом пантеоне.

[2] 29–30 таргелиона примерно соответствуют нашим 12–13 июня.

[3] В Древней Греции три последних дня каждого месяца были посвящены подземным богам, а первый и последний день — Гекате.

[4] Хламида — короткий древнегреческий плащ, скреплявшийся спереди завязками или пряжкой. Надевался поверх туники или хитона.

[5] Маквис — заросли вечнозеленых жестколистных и колючих кустарников, низкорослых деревьев и высоких трав в засушливых субтропических регионах. Наиболее распространены по склонам гор и холмов в средиземноморском климате, особенно в континентальных районах Балканского и Пиренейского полуостровов. Маквисы двухуровневы. Первый уровень — собственно маквис — состоит из низкорослых деревьев, произрастающих на высоте от 0 до 400 м выше уровня моря.

Часть 2. Глава 15. Послы

Атрид сам не мог бы сказать, каким усилием воли сумел сосредоточиться на государственных делах и делах города. С другой стороны, они помогали отвлечься от переживаний и невеселых мыслей о том кошмарном положении, в каком он оказался. Разве мог он позволить себе разрываться вечно между своими чувствами — любовью к прекрасной и нежной девушке, которую боготворил, и долгом царя — владыки страны, которую он сам сделал великой? Одной из тех, что определяли положение дел в Ойкумене, страны, которую ему требовалось вести средь бурных волн политики и рифов интриг. Он не имел права бросить управление Элладой, ведь в ней жила и его девушка…