Громкое дело - Лиза Марклунд

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

Халениус удивленно посмотрел на нее.

– Хорошо, – ответил он. – Просто хорошо. А ты сама?

У нее появилось ощущение, что кровать качается под ней.

– Банк открылся, – сказала она, пошла в гостиную и упаковала видеокамеру и треногу.

✽✽✽

Она не записалась на консультацию заранее, из-за чего дамочка из отдела обслуживания клиентов Хандельсбанка нахмурила брови при ее появлении. Аннике пришлось стоять и ждать, пока та прогулялась по сотрудникам с целью выяснить, не сжалится ли кто-нибудь над ней, хотя ей вряд ли стоило большого труда решить данную задачу, поскольку Анника оказалась единственным клиентом в зале. Она потрогала свою видеокамеру и снова обратила внимание на то, как осторожно двигались все сотрудники, как тускло поблескивали их драгоценности и как сразу же бросались в глаза все недостатки: складки со стороны спины на рубашках, спущенные петли на чулках. Мужчины с усталыми глазами, обслуживавшего ее в последний раз, нигде не было видно. Ее вопросы, пожалуй, настолько достали его, что он слег с тяжелым недугом. Пожалуй, впал в глубокую депрессию из-за того, с каким нежеланием она реагировала на все его предложения.

У Анники болели ноги от усталости, она топталась на месте, пытаясь избавиться от неприятного ощущения.

Взявшая на себя заботу о ней женщина появилась снова и жестом подозвала ее к себе. А потом ей пришлось прошествовать через все помещение, чтобы добраться до угла, где сидел другой усталый мужчина в очках в металлической оправе за не слишком хорошо прибранным столом. Он был моложе своего коллеги, с которым она общалась в пятницу.

– Не обращай на это внимания, – сказала Анника и установила треногу рядом со стулом для посетителей. Она закрепила на ней камеру, направила ее на ошарашенного банковского служащего и включила запись.

– Ну? – спросил он. – И в чем дело?

Анника села напротив него.

– Я просто хочу быть уверена, что ничего не забуду, – сказала она. – У тебя же нет возражений, не так ли?

Мужчина бесстрастно посмотрел на нее.

– Не разрешается делать звуко– и видеозапись здесь, внутри, ни при каких условиях. Убери ее. О’кей?

Анника вздохнула, поднялась снова, демонтировала камеру с треноги и убрала ее в свою сумку.

– Мне, пожалуй, придется отправить деньги в Найроби, – сказала она. – Я хотела бы знать, как это происходит?

– В Найроби? В Кении?

– А разве есть где-то еще?

Анника наклонилась вперед к очкарику и понизила голос:

– Либо я закрываю мой счет в Хандельсбанке, либо ты отвечаешь на мои вопросы. О’кей?

Мужчина сделал глубокий вдох и кликнул по экрану компьютера.

– В любом случае мне придется спрашивать, – сказал он. – В зависимости от размера суммы все данные должны пойти в шведский налоговый департамент. Тогда заполняется код, соответствующий типу платежа, который ты собираешься делать, например импорт чего-то. Если он не указан, платеж сделать невозможно. С этим кодом потом данные автоматически поступают к налоговикам при осуществлении платежа…

Она откинулась на спинку стула, внезапно почувствовав себя совершенно измотанной.

– Расскажи просто, как все происходит, – попросила она.

– Тебе необходим IBAN-номер или SWIFT-адрес банка, куда должны прийти деньги, и счет, конечно.

– Счет? Банка в Найроби?

– Ты, естественно, можешь отправить деньги, кому хочешь, при условии, что код заполняется правильно. Деньги посылаются как заграничный платеж. Обычная транзакция занимает три дня и стоит сто пятьдесят – двести крон. Срочная – один день, но она дороже.

– Сколько я могу послать?

Он улыбнулся кисло.

– Все зависит, естественно, от того, какими средствами ты располагаешь.

Она наклонилась вперед снова и положила свое водительское удостоверение перед носом банковского служащего.

– Я хочу перевести деньги в Найроби, но у меня нет счета ни в одном из тамошних банков. И в Найроби я хочу иметь доступ к ним сразу же, в американской валюте, мелкими купюрами.

Мужчина набрал ее персональный код на своем компьютере и моргнул глазами несколько раз, вероятно не готовый увидеть такую сумму. Деньги Шюмана пришли туда утром, а значит, там сейчас находилось почти девять с половиной миллионов крон.

– И ты хочешь послать их в Кению? Всю сумму?

– Сколько это будет в долларах? – спросила она.

– Американских? Девять миллионов четыреста пятьдесят две тысячи восемьсот девяносто шведских крон, включая начисленные проценты…

Он забарабанил по клавиатуре.

– Один миллион четыреста девяносто четыре тысячи триста четырнадцать долларов и восемьдесят центов. Если ты будешь покупать доллары по сегодняшнему курсу, шесть крон и тридцать три эре.

Почти полтора миллиона. У нее закружилась голова.

– Но если у меня нет никакого банковского счета в Кении, как я заберу деньги там? А вы не можете переслать их в какое-то другое место, в офис Western Union, например?

– Нельзя отправить деньги из Хандельсбанка в Western Union в Кении. Если тебе надо отправить деньги им, ты должна использовать одного из их доверенных лиц, но для сумм подобного размера это далеко не лучший вариант. Тебе придется посылать семьдесят пять тысяч крон зараз, самое большее дважды в день…

Она вцепилась руками в письменный стол, чтобы не упасть.

– Значит, мне необходимо иметь счет, – сказала она. – В банке в Найроби.

Он бесстрастно смотрел на нее.

– Я могу взять их с собой? – спросила она. – В сумке?

– Одна долларовая купюра весит один грамм независимо от номинала. Миллион банкнотами по двадцать долларов, следовательно, потянет пятьдесят килограммов.

Он все посчитал в уме, впечатляет.

– И ты не сможешь вывезти так много денег из ЕС, не уведомив таможенные органы, – сказал банковский служащий. – Тебе понадобится заполнить особый бланк ЕС, где ты укажешь цель вывоза, кто является владельцем денег и кто вывозит их, откуда они пришли, о какой валюте и купюрах какого достоинства идет речь…

– Пятьдесят килограммов, – сказала Анника. – Это будет трудно взять с собой как ручную кладь.

Когда она летела в последний раз, мужчина на регистрации был непреклонен как скала и позволил ей взять с собой в кабину только шесть килограммов груза. Но в конечном счете ей разрешили достать роман Джонатана Франзена из сумки и сунуть его в карман, и тогда все прошло хорошо.

– Я не рекомендовал бы сдавать их в багаж, – сказал очкарик. – Вещи просвечивают. Однако есть другой способ.

Анника наклонилась вперед.

– Cash card, – сказал он громко, почти презрительно. – То же самое, что и предоплатная карта для мобильного телефона, хотя для денег.

Ей показалось, что сидевшая рядом с ними работница банка скосилась на них.

– Как телефонная карта, – повторил он, – с номером, но без какого-либо владельца. Ты кладешь деньги на счет карты и можешь снять их где угодно в мире в обычном банкомате.

– Банкомате?

– Да, – подтвердил он, – приходится повторять операцию неоднократно. Теневые фигуры, предпочитающие данную услугу, обычно имеют в своем распоряжении целый штат людей, которые бродят кругом и за сотни подходов добывают нужную сумму, но если ты не хочешь, чтобы тебя фиксировали банковские камеры, то эта альтернатива…

Теневая личность, неужели она стала такой? Оказалась среди полумифических фигур, ходящих по краю действительности и пытающихся подражать настоящим людям и их жизням? Настоящим, реальным людям, работающим в этом банке, например, которые приобретали себе наряды и драгоценности и наверняка ужинали с хорошими друзьями и пили дорогое красное вино?

Она поднялась, шатаясь, взялась за треногу, чтобы восстановить равновесие, потом собрала ее и повесила свою сумку через плечо.

– Спасибо от всего сердца, – сказала она, – я получила массу полезной информации.

Она чувствовала, как взгляд очкарика жег ей спину, когда ковыляла к выходу. Где-то по пути тренога случайно задела кофейную чашку, и та упала на пол, но Анника сделала вид, что не заметила этого.

Шюман сложил последнюю за утро газету и откинулся на спинку офисного стула. Тот заскрипел подозрительно, но это было в порядке вещей.

Он посмотрел на приличную гору макулатуры перед собой, все те издания, которые он штудировал каждый день из года в год, летом и зимой, в будни и в выходные, трудясь в поте лица или находясь в отпуске. С годами он делал это все с большей скоростью, но с все меньшей эффективностью, что ему приходилось признать. И не читал столь же внимательно больше. Честно говоря, зачастую только пробегал глазами, особенно утренние газеты.

Сегодня у него были все основания остаться довольным результатом.

Их серийного убийцу сейчас «подняли на щит» все средства массовой информации страны, пусть они и представляли его более или менее гипотетически в зависимости от свойственного им подхода. В любом случае полиция объединила расследования, что уже само по себе давало главному редактору повод для радости. Он не обманул своего читателя и на сей раз.