Идеальная помощница (СИ) - Гуркало Татьяна Николаевна

А человека, который стоял в тени под деревом и наблюдал торжественный вынос простыни с частями горничной, почему-то не замели никто. Ни Глен с его нюхом. Ни Вика с ее ощущениями. Ни Нира.

Человек постоял. Подождал, пока они уйдут, а потом шустро побежал к складу. И дверь он открыл, как свою собственную. А потом безошибочно пошел к закутку между наружной стеной и жилой зоной. Немного там постоял, раскинув руки и растопырив пальцы. После чего покачал головой и проворчал:

— И я же не хотел этого делать. Даже жаль немного. Но теперь придется отвлекать и скрывать произошедшее, это кто же из них такой догадливый? А все из-за проклятой сумки, не могли ее перепрятать, идиоты. Так бы и не задумались о такой возможности… Впрочем, может так даже лучше… если подумать, то точно лучше.

глава 19

Глава 19

Великий охотник на монстров

Несмотря на ночные приключения, проснулась Нира очень рано и первым делом заглянула под кровать, чтобы убедиться, что найденные части горничной никуда не делись.

Состояние у девушки было странное. Просветленное такое, до звона. А в этот звон вплетались растерянность, непонятное тепло, котенком свернувшееся у солнечного сплетения — того самого места, которое древние философы считали сосредоточением магии — и морского шума, с изредка кричащей чайкой и теплой улыбкой, маячащей на горизонте.

И вот как такое состояние могло сподвигнуть на трудовые подвиги, Вика даже не представляла. Ей, например, вдруг захотелось лета, моря, самодельного лимонада на меду и возможности лениться минимум неделю. А Нира ничего, бодро-заторможенная, но улыбчивая.

Причем, работать Нире хотелось даже во сне. Вика умудрилась этот сон подсмотреть. И в нем девушка листала огромную книгу сидя в кресле, рассматривала различные схемы соединения. А на полу, на простыне, лежали найденные детали, и котик, на этот раз в штанах, полурасстегнутой рубашке, но босой, сидел рядом с ними, попивал чай и вовремя поддакивал, хотя вряд ли научился разбираться в хозяйственных амулетах. В общем, хороший был сон. Единственное, что Вику несколько сбивало с толку, это то, что Нира в этом сне ощущалась спокойной и весьма довольной жизнью женщиной, а не привычно-сомневающейся в себе девчонкой. Она, кажется, в том сне даже красавицей себя ощущала и этак внутренне светилась, а этого с Нирой в реальности не случалось ни разу.

— Может это намек от моего дара? — спросила саму себя Вика.

— А? — рассеяно отозвалась Нира.

— Вот думаю, может выдать тебя замуж, — хихикнула Вика. — Даже знаю, за кого.

— Ой, — отмахнулась Нира и выволокла простыню. Глубоко вдохнула, как перед прыжком в воду и решительно стала распутывать узел. — Нужно будет поискать в библиотеке «Хозяйственные сборные изделия». Они тут наверняка есть. Может даже по ним Глен с кем-то пытался горничную наладить.

И Вика опять вспомнила большую книжку со схемами сборки. И довольную жизнью Ниру. И босого котика, почему-то с самого утра ошивающегося в ее комнате. А ведь во сне было утро. Ранее, такое же, как сейчас.

Узел в конце концов поддался, и Вика Ниру даже поздравила, хотя ей не было никакого дела до деталей. Она пыталась понять дар или не дар. Потому что если дар…

Нира стала аккуратно раскладывать части горничной по кучкам. Выудила записную книжку, непонятно зачем прихваченную из логова хомяка, рассеяно ее пролистала, убедившись, что там что-то написано, причем настолько ужасным почерком, что придется расшифровывать, если захочешь прочесть. А читать Нире не хотелось, поэтому она хмыкнула и сунула ее к своим конспектам и книгам и забыла. У нее были части настоящей горничной, а это гораздо интереснее каких-то непонятных записей.

В это же время школьный лекарь мрачно ворчал на буйного пациента. И нет, этот пациент ничего не сломал и не разбил. Лежал себе в постели, зеленый, как огуречик, старался не смотреть на ученицу лекаря, отмывавшую пол из-за того, что пациента все-таки стошнило, и чувствовал себя так, что проще было умереть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Неужели непонятно, что если вам назначили лежать и не напрягать голову, разная бодрящая пакость вообще противопоказана? — тихо вопрошал лекарь. — Она и здоровым людям противопоказана на самом деле. Все эти зелья за мимолетную помощь потом очень дорого берут. И теперь вы лечиться будете гораздо дольше. Хорошо ваша племянница решила заглянуть, а то вы бы на этом полу еще и простудились. Знаете, как неприятно застудить спину?

Ливин знал, имел честь на себе это все испытать. Он ведь принципиальный, учился как все, делал, что учителя скажут, и в сыск пришел в качестве практиканта туда, где его никто не знал. Вот там они и посидел как-то в засаде и простудил спину, потому что из разбитого окна тянуло, а он умудрялся не придавать этому значения.

Вот только сейчас было гораздо хуже.

И не объяснишь же этому возмущенному лекарю, что работа ждать не будет. Что если бы он не сделал эту глупость, на этой работе уже можно было бы ставить крест. Ладно, не крест, но все бы усложнилось, противник стал бы осторожнее, спрятался бы еще, а потом появился тогда и там, где его не ждали. Может даже наличие крепости не так важно, как решили аналитики, может любой старый дом на самом деле сгодится, если приложить некоторые усилия.

— Обезболивающее вам нельзя, — припечатал лекарь. — Попробуете еще раз куда-то сходить, привяжу и посажу возле вас кого-то сильного, принципиального и с кучей амулетов, — пообещал, с чем и ушел.

А Ливин остался слушать пульсацию в своей голове и думать о смысле жизни.

А еще у него вдруг появилось неясное ощущение неудобства. Неудобства от пребывания в этой школе. Он это ощущение даже знал. Если оно появилось, лучше благодарно кивнуть и убраться из неприятного места, потому что потом сильно пожалеешь. И у Ливина были даже варианты того, почему именно жалеть придется. Но он решил о них не думать. Нельзя же голову напрягать, правильно?

Да и работа никуда так и не делась, местами даже любимая.

Второй пациент у лекаря тоже был буйным. Радостно-буйным и мелко-нервным. Казалось, его прямо потряхивает то ли от сдерживаемого хихиканья, то ли от негодования.

— Надеюсь, хоть вы никакого зелья не пили, — проворчал лекарь. — Веревок на вас всех не напасешься.

Пациент одарил его возмущенным взглядом, но на удивление промолчал. Позволил провести осмотр, подлечить свой нос и даже поблагодарил, когда ему разрешили уйти. Что само по себе было странно.

— Так я и знал, но все равно нужно проверить, — порадовал он стену, выйдя из лекарского домика. — А как там проверяют?

Он остановился и задумчиво уставился в небо. Ничего в голову, как назло, не приходило. Но ведь у специалистов должно что-то быть, для проверки. Так что нужно просто их позвать.

— Нет-нет, никаких писем, письма действительно ненадежны, — прошептал он, даже не подозревая, что в этот момент выглядит не долеченным психом. Еще он мог сказать, что письма невкусны, но не стал. Тем более, сам он съел несерьезную по величине записку, потому что сжечь не мог, нечем было. А о том, откуда записка взялась на тумбочке у кровати, даже не думал. Какая разница откуда, он ведь и сам что-то такое подозревал. — Сразу было понятно, что с этой школой что-то не то, — сказал, заковыляв к выходу из территории школы, игнорируя просьбу лекаря хорошо поесть. — Тут целый сговор. Может у них в подвале действительно монстры, на каком-то специальном уровне. В этих крепостях чего только нет. Их обязательно нужно отдавать тем, кто их вычистит от всего этого и перестроит. А то в них заводятся монстры. Да, монстры.

На психа он с каждым шагом был похож все больше, но упорно шел. И даже знал куда, хотя раньше в этом городе не бывал. И оно ему казалось логичным. Ну, где еще может быть подходящая для охоты на монстров контора, как не рядом с главной сыскной управой города?