Земля Тре - Александр Рыжов

- Хочешь сказать, что я басурманин? - Коста снова усмехнулся, но Глеб заметил, что левая щека, которую освещало пламя костра, подрагивает от волнения.

- Нет, ты русский. Это точно. Ты похож...

Сейчас, когда Коста сидел боком, его суровый профиль напомнил Глебу чье-то много раз виденное лицо. Или это был тот образ, который получился бы, если бы можно было соединить черты всех русских лиц? Глеб не мог определиться - догадки были слишком смутными. Но одно он знал наверняка: перед ним сидел не крестьянин.

- Ты похож на воеводу, - сказал наконец Глеб, не найдя лучшего сравнения.

- Подмораживает... - обронил Коста, но эта попытка перевести разговор в другое русло была слишком неловкой, и он не стал продолжать.

Глеб молчал, Коста перестал улыбаться. Не поворачивая головы, нахмурил брови и заговорил тихо, будто опасался, что его услышит кто-то посторонний:

- Ладно. Раз ты такой ушлый, скажу... Я ведь из знатных. Про Мала слыхал?

- Мал? Древлянский князь?

- Он самый.

- Который убил Игоря?

Коста кивнул и с неожиданной злостью швырнул через плечо последнюю щепку - она угодила точно в костер.

- Но при чем тут ты?

- Я его сын.

Глеб удивленно замигал глазами. В голове завертелись обрывки рассказа о гибели Игоря, слышанного от стариков: "Сдумавше же древляне со князем своим Малом: аще ся въвадить волк в овце, то выносить все стадо, аще не убьють его; тако и се, аще не убьем его, то вся ны погубить... И не послуша их Игорь, и вышедше из града древляне убиша Игоря и дружину его..."

- Почему же ты не сказал сразу?!

Коста усмехнулся - на этот раз с горечью.

- Что дальше было, помнишь?

- Помню. Мал предложил Ольге выйти за него, а она...

- Подсказать?

- Не надо. Я знаю... - Взгляд Глеба скользнул вниз и утонул в пламени костра. - Ольга убила его и сожгла Искоростень.

- Теперь понял?

- Понял...

Выходит, Коста все эти годы бродил по лесам, скрываясь от мести? Сын князя... Забрался подальше от Киева, в Новгородскую землю, от нужды подался в разбойники, взял в руки булаву...

- А булава откуда?

- От отца осталась. Он ее у какого-то печенега отбил, а уж как она к тому попала, не ведаю.

Глеб смотрел на огонь костра и представлял себе пылающий Искоростень. Ольга взяла его обманом: в знак мира попросила у древлян скромную дань - по голубю и воробью с каждого двора, а потом привязала каждой птице к хвосту горящую лучину и пустила назад. Говорят, Искоростень сгорел в момент - как соломенный сноп.

- Как же ты спасся?

- Повезло, нянька вынесла. Мне было-то - без году неделя.

Метель закружила сильнее. Угасающий костер шипел, давясь сыпавшимся сверху снегом. Глеб поджал грудь и плечи, чувствуя, как со всех сторон опять наползает холод.

- Но ведь Ольги давно нет.

- По мне что Ольга, что Святослав. Одна семья.

- Зря ты так. Если по справедливости...

- "По справедливости"! Помолчал бы... Поговорили, и будет.

Всем своим видом Коста показывал, что рассуждения о собственной судьбе ему неприятны. Глеб не стал допытываться, но в душе осталось ощущение, что всей правды Коста не сказал.

Красный лепесток огня, отчаянно дрогнув, сник и нырнул в золу. Испустив тонкую, как веревка, струйку дыма, костер угас. Пепельная россыпь тотчас подернулась белой кисеей - снег шел не переставая.

- Пойдем дальше? - глухо спросил Коста. Глеб вместо ответа поднялся. Затекшие ноги защипало. Он сделал несколько неверных шагов и обнаружил, что оленьи следы на снегу уже неразличимы - их замела метель. Оставалось одно продолжать путь на север.

Глеб оглянулся. Коста стоял на коленях и водил ножом по расстеленным на снегу шкурам.

- Что ты делаешь?

- Сейчас увидишь.

Он выкроил из меховых полос два больших квадрата. Один протянул Глебу:

- Накинь-ка.

Глеб понял его мысль. Набросил шкуру поверх рваной шубы и стянул обрывком хигны. Было не очень удобно, зато ветер уже не задувал в прорехи и стало теплее. Из второго куска Коста соорудил одеяние для себя. С сожалением посмотрел на оставшиеся обрезки.

- Тут и на варежки, и на шапки хватило бы. Жаль, нечем сшить.

- А ты бы сшил?

- В избе сошью так, что хоть на ярмарку. А здесь... Мне бы проколку да нить покрепче - стежок-другой, и готово дело. Лишь бы держалось.

Махнул рукой:

- Что тут говорить... Пошли!

Они побрели дальше, пригнув головы и продавливая плотную стену пурги. Путеводная звезда бледной мерцающей точкой проглядывала сквозь заметь. Чтобы не сбиться, Глеб время от времени вскидывал глаза, но потом перестал. Ощущение полного безразличия ко всему на свете проникло в душу, всосалось в кровь и наполнило каждую клетку тела чугунной тяжестью.

Так они шли почти всю ночь, загребая опухшими ногами снег, спотыкаясь и качаясь из стороны в сторону. К утру Коста совсем ослаб - железная воля уже не в состоянии была поддерживать измученную плоть. Пурга утихла, но тундру по-прежнему окутывала непроглядная тьма, и Глебу казалось, что она уже никогда не рассеется. С черепашьей скоростью они взобрались на пологую горку, и здесь силы окончательно покинули Косту.

- Все! - выдавил он и упал на снег. Ноги у Глеба подломились, он сел рядом и торопливо заговорил, перемежая слова с горячечными выдохами:

- Ничего. Сейчас передохнем... и пойдем дальше. Все будет хорошо...

Со страшной силой клонило ко сну. Они не спали целую вечность, но Глеб понимал, что сон для них сейчас равносилен гибели. Коста лежал, припав щекой к снегу. Его борода, облепленная сосульками, зашевелилась, и Глеб услышал:

- Мне конец. Иди один... если сможешь...

Эти слова обожгли Глеба, словно ушат кипятка. В горле затрепыхался кашель, но он подавил его и почувствовал, как лицо запылало от праведного гнева.

- Как ты сказал? Один?

Но Коста уже не отвечал. Глаза его были закрыты, жаркое дыхание вырывалось из полураскрытого рта, плавя снег. Глеб вцепился в него и стал лихорадочно тормошить:

- Вставай! Вставай!

Коста был недвижим. Глеба обуял дикий страх - страх потерять последнего товарища, остаться одному в ледяной пустыне.

- Вставай! Пожалуйста...

- Уходи, - прошептал Коста.

Глеб ухватил его за воротник и потянул за собой. Он и не знал, что человеческое тело может быть таким тяжелым. Одолев сажени две, разжал пальцы сил не было. Попробовал подняться, но ноги не держали. Конец... Верить в это не хотелось. Глеб распластался на животе и пополз, впиваясь ногтями в снег. На мгновение оглянулся.

- Подожди... Подожди немного. Я что-нибудь придумаю...

Сказал и сам себе не поверил. Что можно было придумать, когда на сотни верст вокруг не было ничего, кроме снега - белого, похожего на саван снега? Что можно было придумать, если мир, в который они попали, не подчинялся законам разума?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});