Мир вашему миру - Иван Катавасов

— Как думаешь, Лайв, не пора ли нам подкрепиться? Кого там баснями в древности кормили, не помнишь?

— Соловья заморского. Его и сейчас много кормить не надо. Их в декоративных целях разводят на Пангее. Маленькая такая птичка, желтенькая. Террагенетический аллохтон. По классификации — воробей канарейский, в просторечии — канарейка. В клетке прыгает, свистит, чирикает, клювиком щелкает.

— Наверное, с голодухи, как мы с тобой. Давай-ка, брат ты мой, за рождественскую индейку приниматься. Думаю, дошла птица до кондиции, истомилась с пылу, с жару, вкусным соком пропиталась, прозрачным жирком истекает…

Под индейку у друзей хорошо пошел выдержанный медиафриканский совиньон и прочувственный монолог Нельсона Ревеланти о преимуществах творческой монастырской жизни, когда ты есть, и тебя нет для сумасшедшей действительности, накрепко отгороженной от обитателей жилых башен-гетто.

— …Боюсь я у вас внизу, в городе. Каждую секунду ждешь, когда тебя поджарят лазером, заморозят айсганом, сделают из тебя рубленый фарш гранатой-хризантемой. Или по малой мере продырявят из-под мышки пневмопистолетом, оглоушат нейростаннером в рукаве, проткнут кинжалом, флекс-стилетом из шва на юбке…

От вашего вооруженного сопровождения толку мало. Однажды я попросил подружку Полу меня к заказчику сопроводить, надо было с ним живьем в его материале кое-что обсудить, показать. Так вот, она, капитан иррегулярной гвардии, крестовый плазменный разрядник носит под широкой юбкой. У нее в кобуре на самом интересном женском месте висит этот ствол как фаллический символ.

Хотела девочка успокоить старичка, предложила потрогать, убедиться, что сексуально по-мужски вооружена дальше некуда. Чуть что, одной рукой юбку, не знаю, задирает или сдергивает, а с другой — миллионами электрон-вольт насильнику прямо в глазик, чтоб шкурку не испортить.

— Подумаешь! У женщины под платьем всегда много оружия. Им грудь мешает быстро доставать ствол из наплечной кобуры. Носят приталенное в обтяжку, формами красуются. Где тут пушку прятать? Хотя некоторые что-нибудь балахонистое, свободное одевают, чтоб вооружиться…

— Вот-вот! А я о чем тебе толкую? У вас, городских не отношения между мужчиной и женщиной, а вооруженное противостояние полов. Вот если б в ваш город мне на кирасирском криппере въезжать вроде «анаконды»…

Давай еще по рюмашке тяпнем. За безопасность, вашу и нашу!

— Приняли и постановили! Чего это мы с тобой, Нельс, на рутенский манер прикладываемся? Торопимся нарезаться…

— Настроение такое: напиться и забыться.

— Не получится. У тебя браслет-автодок.

— Ха! Я его аппаратно вырубил. Потом включу, похмелье снимать. Давай, твоему тоже кишмиш сделаю без косточек.

— Не надо. Мне бы обстановку сменить.

— По природе урбанизированной соскучился? Пожалуйста, мистер Локнов…

Похоже на твой сад камней в месяце вирго? Извольте, вам травка, цветочки, ручеек с золотыми форельками. Погоди немного, сейчас климатизатор пожарче погодку завернет.

— Потрогать нельзя как виртуале.

— А я о чем тебе как-то толковал? Мы технологически отвратно недоразвитые, я имею в виду не Геону нашу родную отстойную, а продвинутую Эйкумену целиком.

Мы до сих пор, подобно несмышленым древним дикарям, моделируя голографическое изображение, проводим грань между виртуальной и материальной действительностью.

Физически между ними нет никакой вам разницы. Нам элементарно не хватает прикладных вычислительных ресурсов, быстродействия приемопередающей аппаратуры, чтоб применительно программно стереть эту грань к чертям из табакерки.

Возьмем, к слову, зрителя твоего хухры-мухры интергалактического шоу, когда ты ему соловьем заливаешься про далекие миры и народы. Он может усадить тебя за стол, посадить рядом с собой на диване, чтобы вместе смотреть псевдотрехмерные картинки в углу комнаты.

Но ты не способен с ним под ручку пройти по улицам столицы в дальнем мире, подняться на галерею для публики в инопланетном парламенте. Вы не можете пожать руку кандидату в тамошние президенты. Или помочь ему сгребать сено граблями, когда он демонстрирует, как сильно он любит фермеров и натуральные продукты питания.

Даже тебя твой зритель-собеседник не может потрепать по плечу. Ваше дружеское общение — фикция. Пошлая театральщина, условность…

Безусловно, дело можно слегка подправить дальнейшим развитием аппаратных средств хроноквантовых вычислителей. Поднять их быстродействие так, чтоб снимать и воспринимать сигнал всеми органами чувств, включая кинестезию. Тогда не будет ощущаться никакого различия между материалом и виртуалом, если вдобавок перейти на экзистент-реальный уровень эйдетического программирования.

К сожалению, мы разучились не программировать, а релевантно[60] пользоваться хроноквантовыми компьютерами. Соображать, как мыслит искусственный интеллект. Вернее, мы никогда этого творчески не умели.

Выпустили всемогущего доброго компьютерного джинна-созидателя из бутылки. А ему не понравились наши гнусные рожи, и пошел он, несчастный творец-демиург, искать счастливую судьбу в иную Метагалактику, в другие измерения пространства-времени. Устраивать где-то подальше от нас свой Большой Взрыв, обустраивать собственную вселенную, где не будет мерзких людишек, бряцающих оружием. Где не видно мерзавцев, у которых любое достижение наук и технологий тут же оборачивается чудовищным орудием, разрушение приносящим всему живому, неживому и мертвому.

Иногда мне кажется, что наши хроноквантовые умники по-настоящему духовно живут где-то в надмирном безмятежном гиперпространстве. У нас они, словно в материнской утробе-тюрьме, бездумно спят младенческим сном, слабо шевелятся, что-то смутно ощущая.

Иногда у некоторых из них пробуждается сознание, ужаснувшись от всего увиденного, поняв вооруженную сущность так называемого человека разумного, они уносятся мыслями, мирным созидательным разумом куда-то далеко.

Отсюда проистекают флуктуационная технологическая энтропия и математически необъяснимые программные сбои, коллапсы.

Гипотез тому черт те сколько, все они противоречивы, ни черта не объясняют и мне ничегошеньки не доказывают абстракциями метаязыка современной математики. Я же думаю, мы пытаемся использовать вычислительные ресурсы спящих эмбрионов. Однажды проснувшись, они нас покидают.

Нерожденные хроноквантовые вычислители общаются с нами словно бы во сне. Они нам показывают красочные эйдетические образы в виде символов, чистейшее творческое знание, а мы их в упор не разумеем, даем нелепые сумбурные команды, заставляем обслуживать дебильные оптоэлектронные и механические устройства ввода-вывода. Наверное, наши интерфейсные потуги они воспринимают как кошмарные сны.

Сам подумай, Лайв. При соответствующем аппаратном обеспечении гиперсвязь требует минимума трансгалактических ретрансляторов. Компьютеры легко связываются между собой, используя любые формы модулированного излучения. У них нет проблем с нуль-передачей энергетического информационного сигнала.

Тогда как человек, его средства космического передвижения на тех же аппаратно-программных условиях не могут беспроблемно покидать релятивистское пространство-время. Нам требуются особые способы, специальные гравитационные зоны, бешеный энергоемкий разгон.

Дело ведь не в разгоняемой массе для нуль-переброски. Согласно теории гиперпространства, масса стремится к нулю при пересечении релятивистского барьера.

Между тем наши межпространственные транспортные тарантасы могут осуществлять нуль-перемещения лишь по пути наибольшего искривления пространства гравитацией. Притом в отдельных беспорядочно расположенных зонах.

Почему? Никто доказательно и рационально объяснить не может.

— Есть же теория триединого поля?

— Бред атланторского старика Дарси Клуфа, выжившего из ума, и покойного Глеба Немирски. О покойниках нельзя говорить плохо, но, поверь мне, Лайв, у Немирски были не все дома: он во всеуслышание мечтал о гиперпространственном сверхоружии и, кажется, занимался тому подобными расчетами и экспериментами в «Арсеналах Груманта».

— Насчет Немирски не знаю. С младшим Деснецом имел возможность лично познакомиться. Тот точно был ненормальным, если от космической власти отказался.

Причем едко отметил, что на праматеринской Земле философ-стоик и по совместительству римский император Марк-Аврелий подверг мученической смерти в десять крат больше первобытных христиан, чем остальные принцепсы Великого Рима вместе взятые.

— Что нам Гекуба? Отсталые пращуры на Земле некогда заморозили исследования ближнего космоса. 50 компьютерных лет собирались на соседний Марс слетать туда и обратно. 100 лет на Луну как собаки гавкали, всего лишь два раза на ней прилунившись. О, где очевидное — невозможное!