Бывшие - CrazyOptimistka

потом перебарывает себя. – Все хорошо?

– Все просто прекрасно, – цежу сквозь зубы. – Почему ты в этом платье?

– Оно… оно хорошо сочетается с твоим костюмом. – Девушка опускает глаза и разглаживает на ткани только ей видимые складки.

Благо Китти сегодня, как никогда сообразительна. И она понимает, что платье – всего лишь повод. И что я на взводе. И что ей желательно молчать всю дорогу, если не дольше.

Сжимаю, а затем разжимаю кулаки и устремляю взгляд в тонированное окно. И как бы ни старался отвлечься от тяжелых мыслей, пригласительное в нагрудном кармане будто горело огнем и прожигало слои ткани прямо до кожи. Зачем мне это? Я ведь мог отказаться, но вновь превратился в одержимого безумца, который жаждал увидеть то…а что я хотел увидеть? Как она поднялась с колен? Как изменилась за все это время? Потому что кроме той единственной фотографии у меня больше ничего не было. Хотя нет, вру. Были еще воспоминания. Такие горько-сладкие, такие будоражащие…

Кидаю взгляд на свою спутницу и в который раз с раздражением подмечаю тот факт, что кто бы ни оказался рядом со мной… они все – копии. Копии Кристины в том или ином проявлении. Глаза, губы, фигура, цвет волос. Подсознательно я выбирал тех, кто хоть чем-то на нее походил. Но… все не то… Не было в этих девушек такого магнетизма, как в Кристи. Не было в них и стержня. Стоило только надавить на них, так большинство превращалось в ноющую тряпку. Или же на все согласных кукол. Но даже огромная жажда денег не помогала им выдержать мой характер. Скольких я использовал за этот год? Пять? Шесть? Хрен его знает. Хотя, что говорить, если я даже не все имена помню. Некоторые продержались несколько дней, а кто-то сдался после нескольких часов. Удивительно, что Китти еще остается рядом. Ах, ну да, у нее же просто нет выбора. Кто-то там в семье болен и все деньги, которые я ей даю на расходы уходят на лечение. И я знаю, что все ее эмоции по большому счету игра. Она уже не чувствует ко мне симпатии, она боится меня. Все начинают бояться, стоит мне показать им, что во мне красивое только лицо. Оно как ширма, прячет уродливую правду, которая никому не нравится.

Рядом сидящая девушка чуть смещается по сиденью и старательно отодвигается в другую сторону. Что ж, видимо, это станет последним нашим совместно проведенным вечером.

– Тебя что-то тревожит? – как бы невзначай задаю ей вопрос.

– Нет, – Китти мотает головой из стороны в сторону, – что ты, милый, все хорошо.

Ложь. Везде сплошная ложь. В каждом слове, которое вырывается из ее миленького ротика. Но слишком хорошо разбираюсь во вранье, так как сам в нем отлично преуспел.

– Тогда иди ко мне, – хлопаю по коленям и едко усмехаюсь, когда вижу испуг в ее глазах.

– Я не думаю, что это удачная идея, котик.

– А это не идея, – меняю тон, – это приказ.

– Кайл, мне неудобно… – Китти ежится. – Мы же в машине…

– Что-то три месяца назад это тебя не смутило. Помнишь, как тогда опустилась перед моей ширинкой своим ртом?

Девушка шумно сопит, но после этих слов покорно лезет мне на колени. Ее руки дрожат, когда она пытается расстегнуть пряжку моего ремня. Ловко перехватываю ее запястья и тяну на себя, чтобы наши лица оказались в миллиметре друг от друга.

– Если бы не чертово приглашение, где указано обязательное наличие пары, я бы выбросил тебя из машины прямо сейчас. – Шепчу ей прямо в губы. – На ходу.

А затем сталкиваю и поправляю запонки на манжетах. Думаете, я хотел секса? Нет. И за это я тоже ненавидел Кристину. Каких только женщин не было в моей жизни, но именно она задала такую планку, которую никто не мог преодолеть. С ней у меня впервые был такой крышесносный секс в машине. Именно она зацепила меня и заставила посмотреть на себя как на равноценного партнера не только по бизнесу, но и по жизни. Именно она впервые показала мне настоящие чувства и заставила возжелать, чтобы меня так любили всю жизнь. И пока я боролся, мирился с собой и старался найти компромисс. Пока я перекраивал себя, отказывался от всех планов. Пока я, бл*дь, впервые решил попробовать начать новую жизнь с ней… Кристина взяла и отказала мне.

Хотите узнать, на что способен отверженный мужчина?

На многое.

Я постоянно возвращаюсь к тому вечеру на балконе. Я утешал себя, что сделал все верно. Что выхода больше не было и несчастный случай оборвал бы этот замкнутый круг. Где ее мать бы никогда бы от нее не отстала и в лучшем случае сделала инвалидом. Я хотел чувствовать себя героем, пусть даже и в такой истории с таким печальным концом. Но если копнуть глубже, можно найти черное пятно внутри меня. Это злоба. Это желание сделать больно. Это чувство собственника, когда ты банально не представляешь ее жизнь без себя. И то, что ее будут ласкать чужие руки и губы… Эти мысли опаляли и сжигали все внутри. Если копнуть еще глубже на пару сантиметров, то можно увидеть и то, что я не хотел, чтобы она выживала. Я бы погоревал немного, но Кристина бы навеки осталась бы моей. Но моя светлая и человеческая половина жалела ее и оставила единственный призрачный шанс, которым Кристина воспользовалась. Надо же, такая высота…но когда я спустился вниз, она еще дышала, а я всегда держу свое слово до конца. Как и Кристи. Что ж, теперь я еду посмотреть в глаза той, которая выжила и в очередной раз восхититься ею.

Стоило нам покинуть машину и оказаться в празднично оформленном загородном клубе, как все тело будто прошибло насквозь током. А это означало только одно.

ОНА ЗДЕСЬ.

Здороваюсь со знакомыми мне людьми, а сам оглядываю толпу и выискиваю Кристину.

– Займи наш стол, – бросаю Китти, – я к бару.

– Хорошо, – покорно отвечает она, но мне этого мало.

– Если будешь вести хорошо и не создашь мне проблем, – понижаю голос, – отпущу с миром.

Я – мудак. Нет. Хуже. Я – редкостная тварь, которая питается человеческими эмоциями. И чем они насыщенней по спектру, тем больше я утоляю свой голод. А что может быть ярче, чем страх? Правильно. Ничего. Откуда во мне это? Не знаю и даже не пытался разобраться, потому что меня все устраивало. Я любил власть, любил полное подчинение. А еще обожал обыгрывать конкурентов, отнимая у них деньги и, бывало, кое-что посерьезнее. Нечто, чем можно потом было прижать их к стенке или к крышке гроба. Слишком самоуверенно? Что ж, ваша правда. И только один