Н. Г. Чернышевский. Книга вторая - Георгий Плеханов

Разбор учения Мальтуса предшествует у Чернышевского исследованию о прибыли. Таким образом он повторяет ту ошибку, в которой упрекает Мальтуса, и повторяет уже после того, как она была им самим указана. И мы увидим, что он не только в исследовании о прибыли повторяет эту ошибку. Главное возражение его Мальтусу было построено на подобной же математической абстракции.

Чернышевский не хочет забавлять читателя "курьезными расчетами", доказывающими, что "если бы Адам положил в банк одну копейку, то ныне каждому из нас пришлось бы получить из банка массу золота, гораздо большую, чем какая могла бы поместиться в шарообразном мешке, диаметром своим равняющемся всему поперечнику солнечной системы до орбиты Нептуна" [155]. Почему же нет? Потому, что слишком бросается в глаза экономическая нелепость этого расчета. Но в применении к фактам новейшей экономической жизни совершенно подобный же расчет не кажется Чернышевскому нелепым и принимается, как нечто совершенно основательное. А между тем, вся разница заключается здесь просто во времени. "Чтобы соображение наше могло справиться с цифрами, какие будут получаться у нас, — говорит Чернышевский, приступая к составлению своей таблицы, — мы должны ограничить расчет времени, соответствующим деятельности одного поколения, тридцатью годами" [156]. Но неосновательный расчет остается одинаково неосновательным, как бы ни был короток тот промежуток времени, к которому он относится. При длинном промежутке сами цифры, своею ни с чем не сообразною величиною, напоминают нам о действительности. При коротком промежутке они не делают этого, оставляя нас в заблуждении относительно правильности наших рассуждений. В этом вся выгода (или невыгода) коротких промежутков.

Во всем расчете Чернышевского единственная ссылка на экономическую действительность заключается в указании того обстоятельства, что некоторые отдельные капиталы чрезвычайно быстро растут "по геометрической прогрессии". "Начав свои обороты с какою-нибудь сотнею рублей, человек становится в 50 лет миллионером". Но современному читателю едва ли нужно напоминать, что рост отдельных и в особенности торговых капиталов может быть причинен изменениями в распределении национального дохода и вообще национального богатства, не сопровождаясь при этом возрастанием общей суммы национального капитала, а следовательно, и общей суммы прибыли. Рост же национального богатства буржуазных стран нельзя объяснить иначе, как условиями воспроизведения капитала.

Чернышевский предполагает в своей таблице, что "сумма продукта" равняется первоначально десяти тысячам, а через шестьдесят лет разрастается до 360.000. И такой рост ее предполагается одинаково возможным как при размножающемся, так и при неразмножающемся населении, т. е. при неизменяющемся числе работников. Что же изображают собою различные цифры, относящиеся к рубрике: сумма продукта? Они не могут выражать ничего, кроме стоимости этой суммы. Но ведь стоимость создается трудом. Если стоимость товара А в 36 раз больше стоимости товара В, то это значит, что на производстве товара В нужно в 36 раз меньше труда, чем на производство товара А. Если при неизменяющемся числе работников стоимость продукта их труда становится в 36 раз больше, чем была прежде, то это значит, что каждый работник вкладывает теперь в продукт в 36 раз больше труда, чем вкладывал первоначально [157]. А это ни в каком случае невозможно без увеличения интенсивности труда и продолжительности рабочего дня. Чернышевский ничего не говорит ни о том, ни о другом. Даже более. Как и у Милля, как и у Рикардо, как и у множества других экономистов, продолжительность рабочего дня и интенсивность труда всюду безмолвно принимаются у него за величины постоянные [158]. Но при неизменной интенсивности труда и при неизменной продолжительности рабочего дня стоимость продукта данного числа работников остается неизменною. Как же не заметил этого Чернышевский? Дело в том, что он и сам едва ли ясно сознавал, что такое имеет он в виду, говоря о росте "суммы продукта": стоимость продукта, или же представляемое им вещественное богатство? Да с той отвлеченной точки зрения, на которую он стал при составлении своей таблицы, не видно было и надобности в строгом различении этих существенно различных понятий.

Еще одно, — последнее, — замечание. Когда Чернышевский упрекает экономистов Смитовской школы в том, что они не заметили свойства прибыли расти по сложным процентам, он неверно выражает свою собственную мысль. В его таблице "сумма продукта" растет тоже по сложным процентам. Если, тем не менее, прибыль поедает в ней весь продукт, то это происходит единственно потому, что процент ее возрастания больше процента возрастания продукта. Значит, дело не в прогрессии, а в знаменателе прогрессии. Можно бы и не говорить о таких мелочах. Но мы еще увидим, что неточность выражений нашего автора нередко вела за собою вовсе уже не мелочные последствия, причиняя ошибки в его рассуждениях.

X.

Однако, повторяем, совершенно справедлива та основная мысль, которую хотел доказать Чернышевский. С развитием капитализма рабочая плата действительно составляет все меньшую и меньшую часть национального продукта. Теперь это доказано самым убедительным образом, но доказано, разумеется, не арифметикой, а статистикой. К статистике и должны обратиться те, которые захотели бы убедиться в справедливости наших слов [159]. А кто, не сомневаясь в сущности этого явления, захотел бы найти удовлетворительное объяснение его, тот должен был бы взглянуть на вопрос об относительном росте прибавочной стоимости с точки зрения изменяющихся условий воспроизведения капитала, с точки зрения отношений рабочих к капиталистам. "Прибыль" (прибавочная стоимость) стремится "поглотить рабочую плату" потому, что с развитием капитализма отношения эти все более и более изменяются в пользу предпринимателей. "Быстрый рост капитала является, по отношению к наемному труду, наивыгоднейшим из всех условий" [160]. Рабочий прежде и чувствительнее всех платится за всякий застой в историческом развитии капитализма. А между тем "рост капитала вызывает несравненно более быстрое возрастание конкуренции, т. е. ведет к несравненно более быстрому относительному уменьшению источников заработка и средств существования для рабочего класса" [161]. Рост общей суммы капитала сопровождается уменьшением переменной его части, и это происходит в то время, когда, даже независимо от роста народонаселения, увеличивается предложение рабочей силы: рядом со взрослыми рабочими на "рынке труда" являются дети, рядом с мужчинами — женщины. Соперничество между продавцами рабочей силы страшно понижает ее цену, которая падает теперь ниже ее стоимости. Капиталисты блаженствуют. Руки и дешевы, и сговорчивы. Эксплуатация рабочих увеличивается в неслыханной степени. А на ней основывается обогащение капиталистов. Вместе с ростом эксплуатации растет и уровень прибавочной стоимости, которая составляет все бóльшую и бóльшую долю национального продукта. И это еще не все. Мы сказали, что цена рабочей силы падает ниже ее стоимости. Но если бы этого и не было, если бы капиталист покупал рабочую силу по ее действительной стоимости, то и тогда было бы неизбежно относительное уменьшение доли рабочего класса в национальном продукте. Развитие капитализма сопровождается увеличением производительности труда. С увеличением производительности труда удешевляется содержание работника, а так как стоимость рабочей силы определяется стоимостью этого содержания, то вполне ясно, что с увеличением производительности труда должна увеличиваться та доля национального продукта, которая остается у капиталиста за вычетом стоимости рабочей силы. Таким образом по мере развития капитализма отношения производства все более и более изменяются к выгоде капиталистов и к невыгоде работников. Следовательно, если "прибыль поглощает рабочую плату", то причина этого лежит в отношениях людей, а не в качествах вещей и не в отвлеченных свойствах той или другой экономической категории. Говоря, что прибыль имеет свойство увеличиваться в той или другой прогрессии, мы только выражаем известным образом экономический факт, который не перестает требовать от нас своего объяснения. Некоторые буржуазные экономисты ограничивали свои рассуждения о меновой стоимости указаниями на то, что предметы имеют способность обмениваться друг на друга в известной пропорции. Таким образом меновая стоимость оказалась одним из свойств вещей. Чернышевский ищет причины относительного уменьшения рабочей платы в свойствах прибыли, т. е. в свойствах одной из экономических категорий. Но экономические категории сами выражают собою не что иное, как взаимные отношения людей, или целых классов людей, в общественном процессе производства. Экономиче-ская наука только тогда и стала на правильную точку зрения, когда поняла это и занялась исследованием тех взаимных отношений, которые скрываются за мнимыми качествами вещей и за таинственными свойствами экономических категорий. Но необходимость этого, в высшей степени важного, шага в развитии экономической науки еще не подозревали ни Д. С. Милль, ни его переводчик и критик Н. Г. Чернышевский.