Клодиус Бомбарнак - Жюль Верн

Вполне может статься, что „кругосветный“ барон захочет получить с Компании сто тысяч флоринов за причиненный ему ущерб!

Перейдем к другим путешественникам.

Фульк Эфринель, как и следовало ожидать, смотрит на все с чисто практической точки зрения.

— Это верно, — говорит он, — что благодаря сокровищам доля риска сильно увеличивается и, случись какое-нибудь происшествие, Life Travellers Society,[90] где я застрахован, откажется выдать компенсацию за риск и возложит ответственность на железнодорожную Компанию.

— Совершенно справедливо, — добавляет мисс Горация Блуэтт, — и как обострились бы ее отношения с правительством Поднебесной Империи, если бы не нашлись эти потерянные вагоны! Вы со мной согласны, Фульк?

— Разумеется, согласен, Горация!

Горация и Фульк — коротко и ясно!

Американец и англичанка рассуждают вполне резонно: за пропажу вагона с сокровищами отвечать пришлось бы железной дороге, так как Компания не могла не знать, что дело шло о пересылке золота и драгоценностей, а не останков мифического мандарина Иен Лу.

А что думают по этому поводу супруги Катерна? Миллионы, прицепленные к хвосту поезда, нисколько не нарушили их душевного равновесия. Первый комик ограничился лишь замечанием:

— Эх, Каролина, какой прекрасный театр можно было бы построить на эти деньги!

Лучше всех определил положение священник, севший в Кашгаре — преподобный Натаниэль Морз:

— Не очень-то приятно везти за собой пороховой погреб!

И он прав: вагон с императорской казной — настоящий пороховой погреб, способный в любую минуту взорвать наш поезд.

Первая железная дорога, проложенная в Китае около 1877 года, соединила Шанхай с Фучжоу. Что касается Великого Трансазиатского пути, то он проходит приблизительно по той же трассе, которая была намечена в русском проекте 1874 года — через Ташкент, Кульджу, Хами, Ланьчжоу, Сиань и Шанхай. Этот путь не захватывает густонаселенных центральных провинций, напоминающих шумные пчелиные ульи. Насколько возможно, он образует до Сучжоу[91] прямую линию, прежде чем отклониться к Ланьчжоу. Если дорога и обслуживает некоторые крупные города, то по веткам, которые отходят от нее к югу и к юго-востоку. Между прочим, одна из этих веток, идущая из Тайюаня в Нанкин, должна соединить оба главных города провинций Шаньси и Цзянсу. Но она еще не пущена в эксплуатацию, так как не достроен один важный виадук.

Зато полностью закончена и обеспечивает прямое сообщение по Центральной Азии главная линия Великой Трансазиатской магистрали. Китайские инженеры проложили ее так же легко и быстро, как генерал Анненков Закаспийскую дорогу. В самом деле, пустыни Каракум и Гоби имеют между собой много общего. И там, и здесь — горизонтальная поверхность, отсутствие возвышенностей и впадин, одинаковая легкость укладки шпал и рельсов. Вот, если бы пришлось пробивать громадные, горные кряжи Куэнь-Луня и Тянь-Шаня, такую работу невозможно было бы проделать и за целое столетие. А по плоской песчаной равнине рельсовый путь быстро продвинулся на три тысячи километров до Ланьчжоу.

Лишь на подступах к этому городу инженерное искусство должно было вступить в энергичную борьбу с природой. Трудно далась и дорого стоила прокладка пути через провинции Ганьсу, Шаньси и Чжили.

Я ограничусь тем, что буду указывать по пути следования наиболее значительные станции, где поезд останавливается, чтобы набрать воды и топлива. По правую руку от полотна взор будут радовать очертания далеких гор, живописные громады которых замыкают на севере Тибетское плоскогорье, а по левую сторону взгляд будет теряться в бесконечных просторах Гобийских степей. Сочетание гор и равнин, в сущности, и составляет Китайскую Империю, если еще не самый Китай, который мы увидим лишь приблизившись к Ланьчжоу.

Вторая часть путешествия не обещает быть особенно интересной, если только бог репортеров не сжалится надо мной и не пошлет какое-нибудь приключение. Был бы только повод, а там уж моя фантазия разыграется…

В одиннадцать часов поезд выходит из Хотана и в два часа пополудни прибывает в Керию, оставив позади станции Лоб, Чира и Ханьлангоу.

В 1889–1890 годах именно этим путем следовал Певцов от Хотана до Лобнора, вдоль подножия Куэнь-Луня, отделяющего китайский Туркестан от Тибета. Русский путешественник прошел через Керию, Нию, Черчен, но, не в пример нашему поезду, его караван встретил множество препятствий и трудностей, что, однако, не помешало Певцову нанести на карту десять тысяч квадратных километров и указать координаты значительного числа географических точек. Такое продолжение труда Пржевальского делает честь русскому правительству.

С вокзала Керии на юго-западе еще заметны вершины Каракорума и пик Даспанг, которому многие картографы приписывают высоту, превосходящую восемь тысяч метров.[92] У его подножия тянется провинция Кашмир. Отсюда берут начало истоки Инда, питающие одну из самых больших рек полуострова Индостан. Здесь же от Памирского плоскогорья отделяется громадная цепь Гималаев с высочайшими на земном шаре вершинами.

От Хотана мы прошли полтораста километров за четыре часа. Скорость весьма умеренная, но на этом участке Трансазиатской магистрали быстрее и не ездят. То ли китайские локомотивы не обладают достаточной тягой, то ли машинисты слишком медлительны и не считают нужным развивать свыше тридцати или сорока километров в час? Как бы то ни было, но на рельсовых путях Поднебесной Империи мы уже не вернемся к прежней скорости, обычной для Закаспийской дороги.

В пять часов вечера — станция Ния, где генерал Певцов основал метеорологическую обсерваторию. Здесь поезд стоит только двадцать минут. У меня достаточно времени, чтобы купить немного провизии в вокзальном буфете. Вы, конечно, знаете для кого.

На промежуточных станциях садятся новые пассажиры — китайцы. Они редко занимают места в первом классе, да и берут билеты на короткие расстояния.

Только мы отъехали от Нии, меня находит на площадке Фульк Эфринель. Вид у него озабоченный, как у коммерсанта, собирающегося заключить важную сделку.

— Господин Бомбарнак, — обращается он ко мне, — я хочу вас попросить об одной услуге.

„Э, подумал я, сумел же меня отыскать этот янки, когда я ему понадобился“.

— Буду счастлив, мистер Эфринель, если смогу вам быть полезен, — ответил я. — В чем дело?

— Я прошу вас быть моим свидетелем.

— В деле чести? А могу я узнать с кем?

— С мисс Горацией Блуэтт.

— Как, вы деретесь с мисс Горацией Блуэтт? — засмеялся я.