Меч Шеола - Николай Ярославцев

Вран, с явной неохотой снялся с его плеча и повис, покачиваясь с крыла на крыло, у него над головой. А потом поднялся выше, описывая плавные круги. Радогор же наклонился к бэру и что — то шепнул ему в ухо. Ягодка наклонил голову, пытаясь вникнуть в их смысл, и с подозрением посмотрел на него. Потом до людей донеслось его обиженное ворчание. И бэр не спеша и косолапя, направился к пристани.

— Охлябя, дай мне свой щит. — Попросил Радогор, повернувшись к вою. — Скоро верну.

Охлябя, зная его отношение к щитам, удивился, но без слов подошел к нему. И услышал шепот Радогора, проникший прямо в мозг.

— Вот что, друг мой. У них на лодии полонянка нашего языка. Пока лодия пуста. Охраны почти нет. Девушку надо увести во что бы то не стало. Ягодка уже там. Возьми с собой пяток человек, и вперед.

— А если… — Растерялся Охлябя.

— Ни каких если, Охлябя. Ты знаешь, что делать… Приведешь ее в воинскую избу.

Вскинул щит на левую руку и повернулся к Гольбу.

— Воин Гольм — Острая секира. — Произнес он негромко, обращаясь к ярлу. — Обещаю, что умрешь ты быстро и без мучений. Но прежде я хочу, чтобы ты велел своим воином покинуть город и не мстить. Иначе я буду вынужден убить и их всех.

Спокойствие, с которым были сказаны страшные слова, были ужасней самой дикой угрозы. И содрогнулся не только Ратимир, но и сам воевода Смур.

— Обещаю, бой будет честным. — И несколько раз повертел рукой, прилаживаясь к громоздкому щиту..

— Умрешь ты!

Самообладание совсем покинуло ярла.

— А потом я уничтожу и весь ваш жалкий городище.

И посчитав, что сказано уже все, и даже больше того, что должно было быть сказано, нанес свей жуткой секирой сокрушительный удар сверху, в голову. Радогор не сдвинулся с места и принял секиру на щит. В его планы совсем не входило убивать ярла сразу. Надо было выиграть время, чтобы Охлябя без хлопот умыкнул полонянку. Но ярл уподобился тому вепрю, харя которого украшала его головной убор. Ослеп и обезумел от ненависти. На губах появилась пена, о которой слышал от Ратимира. В исступлении вгрызся зубами в щит с такой силой, что от дерева посыпалась щепа. Не останови такого сразу, сомнет своей тушей и диким напором.

А ярл наносил удар за ударом, старясь пробиться через его щит. Но Радогор, как скала, стоял на месте, встречая каждый удар топора.

Ратимир следил за боем, затаив дыхание. И не понимал Радогора, видя с каким спокойствием он отражает, сыплющиеся на него, удары.

— И что он с ним забавляется? Даже меча не достал. Или тоже его же собственным топором срубить хочет, чтобы перед девками покрасоваться? — Пробурчал Смур, сердито дергая усом. — Давно бы уже срубил его. Ярл ошалел и ослеп от злобы. А так и доиграться может.

— Радогор просто так и под ноги не плюнет… — Севшим голосом успокоил его Радогор, хотя у самого на душе кошки скребли.

Будто услышал из слова Радогор. Подставил щит под топор и секира со скрежетом прошлась по щиту. Скользнула по стальным полосам и глубоко ушла в землю. В то же время его меч выскочил из ножен. Прочертил в воздухе снизу вверх сверкающую полосу. Ноги Гольма подогнулись, правая рука повисла плетью, а спустя мгновение из перерезанного горла струей брызнула кровь. И ярл, широко раскрыв изумленные глаза на Радогора и зевая ртом, повалился лицом вперед к ногам Радогора.

Одним движением меч Радогора перехватил жилы на ногах и руке Гольму, и перерезал ему горло.

А Радогор, даже не взглянув на него, закинул меч за голову в ножны, и повернулся к воинам ярла, которые пребывали в оцепении. Пораженные столь быстрой, как им показалось, кончиной вождя.

— Вы вольны сами выбирать, воины, что делать. — Размерянным голосом и с полным равнодушием произнес он. Но и воевода и старшина знали уже, за равнодушием кроется даже не угроза. Сама смерть таилась в нем. — Или уйти и навсегда забыть о существовании этого города. Или умереть здесь и сейчас.

В оцепенении пребывали и свидетели этого дикого и, как всем показалось, скоротечного боя. Ни кто и подумать не мог, что он закончится единственным молниеносным ударом. И что греха таить, глядя на то, с каким остервенением заросший дурным волосом дикарь сыплет на него удар за ударом, ждали неминуемой смерти столь юного поединщика, который несмотря на то, что был высок и крепок телом, рядом с грозным воином смотрелся подростком. А когда секира опускалась на его голову, редко кто из горожан удерживался от горького вздоха. А женщины уже заранее лили слезы, утирая их краем плата.

К месту поединка тем временем подтянулись воины Смура в полном боевом доспехе. И, почти одновременно с ними, дружина Ратимира. Без команды взяли, оставшихся без вождя, северных воинов в плотное кольцо.

И Радогор, закинув руку за голову и ловя ладонью рукоять меча, повторил.

— Бойцы, вы вольны выбирать… Жизнь… А нет, смерть.

Воины долго не отвечали, переглядываясь и тихо переговариваясь между собой. Потом один из них выступил на шаг вперед и хмуро пробормотал.

— Мы уважаем право поединка. — И гордо вскинул голову. — Мы уйдем из города. Но сначала нам надо отправить тело нашего вождя по дороге мертвых. Он был храбрым воином и умелым вождем. Но мы простые воины и за весь народ говорить не можем. Гольм — Свирепая секира не единственный ярл в нашей земле. Есть и другие. А что сделают они, узнав о гибели друга? Нам не дано знать так, что наша жизнь в ваших руках, как и наши головы. Мы не боимся смерти. Ваалхал не худшее место для воина.

Радогор повернулся к воеводе и тот медленно наклонил, в знак согласия, голову.

— Вы можете сделать это воины. И если вы позволите, я бы тоже хотел проводить его в последний путь. Ваш вождь был храбрым воином.

— Гольм — Свирепая секира был бы рад этому.

Радогор в знак благодарности, слегка наклонил голову. И рукой дал знак воям города пропустить их.

— Расступитесь. Пусть они идут. И отдайте им тела товарищей. Для Гольма приготовьте копья. Пусть уйдет, как подобает воину. Он храбро защищал своих воинов и заслужил это право. Окажите ему последнюю честь, проводив до лодии.

И уже совсем тихо закончил

— Он видел свою смерть, но слишком понадеялся на свой топор. Или на удачу.

Но, как ни тихо он сказал, Ратимир расслышал его слова.

— Ты думаешь?

— Зачем? Я знаю. Крак, ты видел наверное, пытался его удержать и показал все, даже мой удар. Но Гольм не остановился и пошел вперед. А на это не каждый способен. Будь он даже тысячу раз храбрецом. — ответил Радогор старшине, и подошел к Смуру. — Сударь воевода, надо отпустить их воинов. Нельзя, чтобы прощание с Гольмом прошло без них.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});