Мургаш - Добри Джуров

class="p1">Мать Митре принесла кукурузной муки, сала, соли. Мы сложили продукты в ранцы и на рассвете были уже под Мургашем.

В первое же воскресенье после выхода в горы мы должны были встретиться в районе реки Елешница со связным Нанко. Ему было поручено принести продукты и собрать необходимую информацию. Рано утром отправились в назначенное место. Просидели до сумерек, а Нанко так и не дождались. После выяснилось, что и он ждал нас целый день, только в другом месте.

Что бы нас ни ждало — бои с полицией, голод и жажда, — связь с партией всегда должна быть регулярной и надежной. Поэтому в тот же вечер мы решили, что одни из нас пойдет в Софию и разыщет пропавших связных. Выполнить это задание поручили мне.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Пришел Добри. Побыл со мной десяток минут — и дом тетки Марии, куда я переселилась, снова опустел.

Он жив, здоров, лицо у него загорелое, голос стая строже, озабоченнее, а руки остались такими же сильными и ласковыми, как и раньше.

«Береги себя, Лена!»

А ты? Кто тебя будет беречь ночами в горах, когда из-за каждого кусточка, за каждым углом может подстеречь пуля?

Промелькнул и исчез. Лучше бы и не приходил вовсе! И только радует, что он просил меня им помогать: искать оружие, собирать продукты, подыскивать надежное убежище тем, кто станет приходить с гор.

2

Тра-ах, тра-ах, тра-а-ах!

Три выстрела из карабина заставили нас тотчас же броситься на землю и осмотреться. Через минуту Митре приподнялся:

— Это не в нас стреляют.

Выстрелы были сделаны самое меньшее в километре, а с такого расстояния, да еще в лесу, стрелять по человеку бессмысленно.

— Может, охотник какой.

Охотник или нет, но надо быть настороже, и мы, вынув пистолеты, пошли цепью вперед.

Днем раньше я вернулся из Софии, где восстановил связь с нашими курьерами, а сейчас мы искали лесника Пешо, который, по словам Весо, брата Митре, бродил в этих местах. Немного спустя заметили человека с ружьем, спускавшегося вниз по склону, перебежками от дерева к дереву. Митре долго всматривался в него.

— Это Пешо! Я пойду ему навстречу. Цветан пойдет за мной, а Лазар прикроет нас сзади.

Когда расстояние между нами и человеком сократилось до сотни шагов, он заметил нас и щелкнул затвором. Митре вышел на тропинку и замахал левой рукой. В правой он сжимал пистолет. Это заставило лесника припасть на колено и поднять ружье для стрельбы.

— Пешо-о-о!

— Вы кто?

— Я Иван.

Пешо забросил карабин за спину и побежал к Митре навстречу. Они обнялись.

Пешо поздоровался с нами, не спрашивая, кто мы, и все вчетвером уселись на скрытой от постороннего глаза поляне.

— Кто стрелял? — спросил Цветан, закуривая.

Пешо почесал за ухом и зло прищурился:

— Буховский пастух.

— В кого?

— В меня.

Оказалось, что старая вражда между селами Ботунец и Бухово продолжается. В их споре власти участия не принимали. Если бы буховский пастух убил Пешо, наверное, с неделю искали бы убийцу и так и не нашли, хотя оба села знали, кто он.

Мы бы еще обсуждали эту тему, если бы Митре не спросил:

— Какая-нибудь еда у тебя есть?

Пешо вывалил все из своей сумки на землю. Пока закусывали, Митре рассказал Пешо, в каком мы положении, и закончил словами:

— Ты и Рашо — наши люди в Ботунце. Мы ждем от вас продуктов, оружия, а самое главное — сведений о полиции и воинских частях. Вы нас предупредите об их приходе. О нас же никому ни слова, даже моему брату…

— Я думаю, — прервал его Пешо, — что надо рассказать еще одному человеку — Венко Деневу, кассиру кооператива. Он может помочь продуктами, теми, что выдаются по карточкам. И вообще он парень хороший. Секретарь молодежной организации, и ребята его слушают.

— Хорошо, расскажи, — согласился Митре, — но только ему одному.

Мы договорились, что на следующее утро Пешо придет на встречу с полным ранцем. Как пароль выбрали слово «Мурджо». Лесник возьмет с собой собаку и время от времени будет ее звать: «Мурджо, Мурджо, держи!»

До самого конца нашего пребывания в партизанах Пешо, Рашо и Венко были нашими постоянными и верными помощниками. Сколько хлеба и муки, картошки и смальца принесли они нам! В каком тяжелом положении они подчас оказывались!

2 мая 1944 года полиция и воинские части блокировали село Ботунец, и начались массовые аресты. Первым арестовали Венко. После долгих побоев в полиции он сказал, что Пешо и Рашо часто покупали в кооперативе сигареты.

— Для партизан? — подсказал шпик, который вол следствие.

— Возможно, — ответил Венко.

— Пиши, — повернулся сыщик к писарю: — «Лесники Пешо и Рашо все время покупали сигареты для партизан…»

В тот же вечер оба лесника были арестованы. Однако полиция допустила ошибку — их посадили в подвал, где находился Венко. Тот улучил момент, чтобы подойти к новым арестантам, и рассказал им о своих показаниях. Пешо и Рашо нахмурились.

— Если нам устроят очную ставку, отрицать все, — решили они.

Ночью их повели на допрос. Долго били, заставляя признаться, но они упорно твердили:

— Ничего не знаем.

Устроили очную ставку. Привели Венко.

— Ты их знаешь?

Он пожал плечами:

— Мы же из одного села.

— Скажи, покупали они у тебя сигареты?

— Курят оба, как же им не покупать.

— Но ведь ты признал, что покупали для партизан?

Венко поднял глаза, спокойно посмотрел на полицейских и сказал:

— Это вы так решили. А я ничего такого не говорил.

Пешо и Рашо отстегали плеткой и отпустили. А Венко и еще двух товарищей расстреляли для устрашения жителей.

3

Продуктов, которые мы получали от Пешо и от связных из Софии, хватало на несколько дней. Но пока нас было только трое, а ведь мы ушли в горы, чтобы создать целый отряд.

Еще при первой встрече Пешо показал, где расположены картофельные поля буховчан и ботунчан. Ночью мы спускались в поле и как кроты выискивали и выкапывали клубни картофеля. Брали по одной или две картофелины с каждой плети, а остальное снова закапывали. Никто не должен был догадаться, что здесь побывали люди. А клубни были тогда еще мелкие, как орехи. И все же каждую ночь мы наполняли по целой сумке. Запасы картошки, капусты и моркови, лука и репы, свеклы и тыквы складывали возле нашей базы в горах. Ночью же пробирались к сложенным на поле снопам, расстилали возле них полотнище и палкой осторожно вымолачивали из колосьев понемногу зерна. Переходя от одного снопа к другому, мы возвращались к себе в