Корсар пустыни - Карл Фалькенгорст

День, наступивший после той ужасной ночи в лагере Сагорро, был чудесный и солнечный, и птицы, свившие себе гнезда на островах, громко пели и щебетали на все лады, сверкая в ярких лучах солнца блестящими перьями. Но вдруг они целыми стаями взлетели в воздух: к одному из островов приблизилась легкая лодочка, из которой вышли на мелкий берег двое людей. Оба беглеца, ищущие себе приюта на этих забытых миром островах, знакомы нам; они искали здесь одиночества и успокоения после всех жизненных передряг, после насилия грубых и диких людей. Они выглядели усталыми и измученными: несколько последних часов, тяжелых и в нравственном, и в физическом отношении, наложили на их лица глубокий отпечаток. Покой, покой! Вот единственное желание, которое у них осталось. Покой! Добрая мать! Разве можно желать большей идиллии, чем этот уголок? Где найдете вы более тихую рощу, еще не оскверненную присутствием человека? Изумрудным ковром устлан остров и зеленый свод из ветвей раскинут над ним. Идите сюда! Протяните свои усталые члены на этом ложе, войдите под эту мирную кровлю. Сквозь ветви деревьев пробираются лучи солнца; они высушат ваши платья, согреют ваши окоченевшие от ночной сырости члены. Покой, покой! Сама природа посылает его вам здесь, где царит такая глубокая, такая благоговейная тишина, какую вряд ли можно найти где-нибудь в другом месте!

Но, несмотря на эту мертвую тишину, беглецы беспокойно идут дальше. Они похожи на оленей, которых собаки гнали на протяжении многих миль; они бежали, переправляясь через ручьи и речки, через кусты и камни, по горам и долинам, и им удалось убежать от своих преследователей; но сердца беглецов еще сильно бьются, они дышат часто и неспокойно; лес кружится перед их глазами, а в ушах еще раздается лай собак; воспоминание об опасности со всеми ее ужасами еще так живо в памяти, и, как ни тихо в лесу, они вздрагивают от воображаемого шороха.

То же испытывали Белая Борода и Моари на тихом острове и страдали еще сильнее, чем загнанные олени, так как их неотступно преследовали мрачные мысли и заботы как о своей собственной судьбе, так и о судьбе их товарищей.

Мужественные и верные товарищи их в Черном замке, готовые на все ради Белой Бороды, не знали о несчастии, постигшем их господина, и о спасении его смелым Моари, который с лихвой отблагодарил своего спасителя. Они, вероятно, до поздней ночи ждали его возвращения. Затем ими овладели, должно быть, беспокойство, страх, дурные предчувствия, и они бросились искать его в лесу; все поиски были безуспешны. А когда в Черный замок пришли иаунги, как объяснились они друг с другом? Неужели Том и Майгазин-баки подумали, что те убили их господина и Моари, и отомстили за них невинным иаунгам? А Сагорро, этот торговец невольниками и отравитель, может быть, он шел на Черный замок, чтобы разбить солдат, оставшихся без предводителя? Как тяжело и опасно было теперь положение Черного замка! И какими несчастными чувствовали себя беглецы!

Дивная природа этих цветущих, улыбающихся островов, эта мечтательная лесная тишь простирали им свои объятия, но это не были объятия любящей матери: острова доставляли бесчисленным стаям птиц обильную пищу, но не могли утолить голод людей, так как не имели никаких плодов. Только желто-бурый Конго, увлажнявший почву острова, сжалился, казалось, над ними: он усыпал всю береговую мель бесчисленными раковинами и точно приглашал голодных путников сесть за приготовленный для них завтрак.

Когда они вскрывали устрицы единственным оружием, которое у них было, — ножом Моари, — им ясно представлялась вся беспомощность их положения. Что значит на твоих желтых волнах, могучий Конго, белый, у которого нет грозного оружия, чтобы держать в страхе хищных негров, живущих на твоих берегах? Что может сделать он без сильного подкрепления, без больших запасов разного товара, без платков, бус и медных гвоздей?

Если бы у него даже были огнестрельное оружие и храбрые товарищи, но он был бы беден, то и тогда он мог бы умереть с голоду у ворот самого богатого города, если не предпочтет грабить. Теперь же, без оружия и друзей, что было делать Белой Бороде и Моари, таким одиноким и беззащитным? Ну что же, если такова его судьба, он умрет, и величавый Конго далеко унесет труп, куда отнес уже бесчисленные трупы негров, убитых врагами на его берегах.

— Моари, — сказал Белая Борода. — Здесь нам нельзя оставаться!

Негр утвердительно кивнул головой.

— Теперь отдохнем! — проговорил он. — Засни, Белая Борода, а вечером мы отправимся в путь: быть может, нам удастся добраться до Черного замка. Нам угрожает смерть и там, но лучше умереть от пуль вангванов, чем погибнуть здесь медленной голодной смертью. Спи спокойно, Белая Борода, а я спрячу лодку в тростниках и буду сторожить… Быть может, вангваны ищут нас!

Солнце поднялось уже довольно высоко, но на берегу зеленого острова не видно следов человеческой жизни. Лодка спрятана была в камышах, и в тени рощи дремал Белая Борода, между тем как верный Моари сидел недалеко от него и всматривался в бесчисленные разветвления Конго, пробивавшие себе дорогу к морю среди зеленых островов. Где витали теперь его мысли? Он еще раз мысленно переживал события ужасной ночи.

Недалеко от лагеря Сагорро Моари догнал Абеда и, следуя за ним на некотором расстоянии, был свидетелем дикого восторга, с каким вангваны приветствовали пленного. Кому могла прийти в голову мысль о нем, кто поверил бы, что нашелся безумец, осмелившийся один пробраться темной ночью в лагерь своего врага?

— Он спас меня из когтей леопарда! — сказал сам себе Моари. — Моя жизнь принадлежит ему!

И он исполнил свое смелое решение.

Темнота ночи и то, что все вангваны перепились, были ему очень на руку и сослужили большую службу. Сидя на высоком дереве вблизи хижины Абеда, он видел все, что происходило в лагере, и тогда же составил свой план спасения.

— Жаль только, что я бросил ружье в лесу перед лагерем! — подумал он теперь. — К чему мне теперь мои четыре патрона?!

Но затем он улыбнулся, схватил одну из раковин, открыл ее и, раскусив один из патронов, посыпал порохом устрицу и съел ее. Потом кивнул головой в знак удовольствия и поглядел на своего спящего господина.

Как бы тот удивился, если бы он предложил ему за ужином такое оригинальное кушанье, как устрица с порохом! Да, африканское обеденное меню очень разнообразно!

Наступил вечер, и на часть острова, где рано утром играл яркий солнечный свет, легли теперь темные тени. Но другие острова, лежащие напротив, еще блестели в золотых лучах заходящего солнца.