В клетке (СИ) - Лебедев Вадим

Что куда значимее, Волк справился. Он смог спрятаться внутри той защиты, что давал артефакт. Смог оградить себя от боли. И позволил себе сон. Ну или то, что пришло ему на смену в этом мире.

Пробуждение вышло неожиданно мягким. Юноша чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Он осмотрелся. Помещение, сперва показавшееся юноше незнакомым, оказалось одним из домиков Крематория. Получилось. Его посадили в Клетку. И выпустили спустя положенный срок. И вот он здесь. Живой и невредимый. Видимо Эспер оставила его здесь. Берегла и заботилась, пока он не одолел магию Клетки. Справился. Вернулся. Где же все?

Юноша, ощущая непривычные лёгкость и свежесть, выбрался на улицу. Пусто. Конечно, быть может, могильщикам прибавилось работы, а потому они все заняты. Но, в последнее время, кто-то из тех, что постарше или понемощнее, хлопотал на кухне или занимался поддержанием порядка на территории. А тут же совсем никого не видно.

Волк двинулся к печам Крематория. После пожара так и не восстановили здание полностью. Но минимально необходимая работоспособность была достигнута.

Небо. Первое, на что юноша обратил внимание. Непривычно серое, однотонное небо. Солнца видно не было, свет равномерно заливал Альегор. Чуть подумав, в копилку странностей Волк добавил и то, что никаких теней он тоже не обнаружил. Не то, чтобы это было невозможно. Но странно и непривычно как минимум. И тишина кругом. Даже отдалённых звуков из лагеря не доносится. И людей нет. По отдельности всё легко объяснить. День пасмурный, лагерь большой, а люди работают. Но всё вместе давало ощущение неправильности происходящего.

О, а вот и люди. В Крематории стоял внушительных размеров мужик и задумчиво смотрел на огонь. На абсолютно синее пламя. Было во всём происходящем что-то такое, что заставило Волка вместо приветствия и совершенно логичных вопросов разворачиваться и тихонько отправиться в обратный путь. Но поздно. Его уже заметили. Незнакомец повернулся. И, вместе с этим, как будто ещё увеличился в размерах. Гигантский, жуткий и синий. Такой же, как пылающее за его спиной пламя.

Что заставило Волка резко сместиться в сторону, не ответят и боги. Только вот гигант, стоявший в десятке метров от юноши, совершенно неожиданным образом оказался у него за спиной. А там, где только что была голова Волка, с дикой скоростью пронёсся крупный, под стать напавшему, топор.

Бежать в такой ситуации невозможно. Хотя и принять бой…

Здоровяк был вооружён и невероятно быстр. А Волк… А Волк просто очень сильно хотел выжить. Так себе оружие. Закрутившись в безумной пляске, целью которой было попросту не попасть под раздачу, Волк лихорадочно искал выход из ситуации.

Шаг назад, подхватить кочергу. Поможет? Шаг навстречу, скользящий отбив и тут же удар в ухмыляющуюся синюю рожу. Кувырок. Противник вновь за спиной. Шаг назад. Финт. Удар кочергой по корпусу. Чувствительно, но, видимо, не особо критично для противника.

Силы, которые ещё недавно, как казалось, переполняли юношу, были на исходе. Это в легендах герои сражались три дня и три ночи, не ведая устали. Но, действуя с полной отдачей, до бесконечно поддерживать темп не выйдет. И Волк это понимал. Не то, чтобы осознавал. Но понимал. В бою вообще посторонние мысли проходили мимо юноши фоном. Вот враг, вот схватка. На остальное распыляться времени не было.

В приступе какой-то злой безнадёги Волк, приблизившись к печам Крематория, выхватил и швырнул во врага какую-то горящую синим головешку. Вреда не нанесёт, так хоть внимание на мгновение отвлечёт.

Результат превзошёл все ожидания. Моментально охваченный пламенем гигант молча опустился на колени. После чего, всё так же не издавая ни звука, рассыпался пеплом.

Согнувшись пополам и судорожно глотая воздух, Волк пытался сообразить, что же ему делать дальше. Через пять минуть он соорудил себе импровизированный факел из невероятного синего пламени и покинул Крематорий. Необходимо было узнать, что за чертовщина здесь происходит.

LXVI

Они были повсюду. Синекожие гиганты, что умели мгновенно перемещаться за спину, махали огроменными и слишком тяжёлыми для Волка топорами и боялись только лишь непонятного синего пламени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Весь Альегор был в их власти. Ни знакомых, ни стражей, ни других заключенных. На лагерь было совершено нападение? Но кто напал? Магические твари, выведенные во время Войн? И спрятанные, до поры до времени, в одном из схронов. Или пришельцы из других миров? Или обычные головорезы, что стали обладателями каких-то или какого-то артефакта с непонятными свойствами?

Нужно было выяснить, что происходит. Только вот вступать в схватку более, чем с одним из таких противников за раз, было откровенной воды самоубийством. А пробираться незамеченным было делом непростым и небыстрым. К счастью, ни о каком разумном патрулировании речи не шло. Синекожие вели себя так, будто врага на этой территории не может быть по определению. И, тем не менее, ещё дважды юноша сходился в схватках, прежде чем преодолел большую часть лагеря. Впереди стена внутреннего периметра. К счастью, никем не охраняемая стена.

Устало взобравшись по ступеням, Волк бросил взгляд на периметр внешний, чтобы оценить свой дальнейший путь. И опешил. Внешнего периметра не было. Всё впереди, насколько хватало глаз, заволокло сине-серой бурей, тучи которой в завораживающем, ураганном вихре проносились мимо лагеря, а их очертания до удивления напоминали человеческие силуэты.

«Умер?» — подумал юноша — «Это Великая река, и я направляюсь на Тот Берег. А синекожие, стало быть, жнецы.»

Что делать дальше, было решительно непонятно. Все те истории, что Волк слышал в лагере, утверждали вполне прямо. Человек после смерти очнётся уже на Том Берегу. И начнёт свой путь по очищению души. Либо станет добычей Жнецов. Этих мрачных и неутомимых охотников, что выслеживают и поглощают души недостойных, оставляя лишь самые сильные и самые чистые души.

Но чем текущая ситуация может отличаться от того, что происходит обычно? В легендах, конечно, всегда есть вымысел. И правда, если она хоть когда-то составляла хоть часть этих легенд, бы густо приукрашена домыслами, суевериями и просто откровенной ложью. И, тем не менее. Когда попадаешь в Клетку, а очнувшись видишь проносящиеся мимо тебя души погибших и кого-то, кто очень сильно напоминает Жнецов, в старых байках поневоле станешь искать зёрна истины.

«Клетка! Точно. Я не умер. Я попал сюда в Клетке!» — осенило юношу.

Это единственное и главное отличие. А значит, стоило навестить место своего заключения. Волк тяжело вздохнул и засобирался в обратный путь, попутно ругая себя. Что стоило сразу проявить обычно характерное для него любопытство и посмотреть на Клетку? Благо, что та находилась поблизости, а не на расстоянии целого лагеря, населённого Жнецами.

Обратный путь получился на удивление простым. Действуя уже не методом проб и ошибок, а перемещаясь по заранее намеченным тропам, на которых никого из противников на пути к стенам не встречалось, бывший старший смотрящий Крематория довольно быстро и, что самое главное, без приключений, вернулся обратно.

А вот у Клетки Волк заметил сразу трёх Жнецов. Причём один из них, облачённый, в отличие от одетых в серые хламиды Жнецов, в яркую синюю тогу, казался великаном даже на фоне своих соплеменников. Как подобраться к Клетке, не пересекаясь с противником, Волк себе представить так и не смог. А потому, вернувшись в Крематорий, разыскал там длинный кожаный плащ, набросал в него всё ещё пылающие синим угли, и отправился воевать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Заметили юношу, когда он подобрался на расстояние тридцати шагов. Тот, поняв это, несся к врагам так быстро, как только мог, даже и не думая уже скрываться. Жнецы же, изобразив на лице уже знакомые гримасы и достав всё те же топоры, плотной группой двинулись навстречу.

Взмах. Бросок! И Жнецов накрывает импровизированным облаком из тлеющих углей. Волк надеялся, что те, как и встреченные ранее синекожие, просто и без затем рассыпятся пеплом. И, в какой-то мере, его план сработал. Двое из трёх повели себя в полном соответствии с ожиданиями юноши. Однако третий, тот самый носитель тоги, лишь встряхнулся да разинул свою пасть.