Посторонним вход воспрещен - Василий Головачев

Маккена снова спустился к ней, присел на ложемент реанимационной камеры. Пилот потоптался рядом, вышел.

Эксперт была в сознании. Под глазами у неё обозначились тёмные круги, лицо заострилось, в глазах пряталась печаль.

– Я вас подвожу, – с тихим сожалением сказала она.

– Чепуха, – отмахнулся Маккена, испытав неожиданный приступ жалости к женщине. – С каждым может случиться.

– Не с каждым… но со мной никогда такого не случалось.

– Это называется «глубокой пространственной несовместимостью». К сожалению, выявляется такая несовместимость только при достаточно частом использовании «струнных» переходов. Вашему организму они противопоказаны.

– Я понимаю. Не обращайте на меня внимания, решайте проблему возвращения. Нам обязательно надо вернуться и сообщить о том, что мы узнали.

– Вернёмся, обещаю. Я летаю уже двадцать два года, и ещё не было случая, чтобы не вернулся. – Маккена обозначил улыбку.

Роза улыбнулась в ответ.

– Это правда. Вы женаты, капитан?

Маккена помолчал.

– Был женат. Давно.

– Вы хотите сказать, что сейчас вы вместе не живёте?

– Моя бывшая жена счастлива с другим человеком.

– Дети?

– Двое, парни, живут отдельно, уже взрослые. Тим учится в полицейской академии, Вильям служит в десантных войсках быстрого реагирования. Собирается поступать в Морской юридический корпус. Любит море до самозабвения.

– Похоже, вам удалось привить им стремление к самореализации.

Взгляд Маккены потеплел.

– Они правильные парни. А ваши девочки?

Роза улыбнулась.

– Они живут с бабушкой, то есть с моей мамой. Им всего одной двенадцать, другой тринадцать лет.

– Командир, алярм! – раздался голос Хржички. – Эта гнусная тварь нас догнала!

Маккена мгновение сидел неподвижно, ничем не выдавая своих чувств, потом погладил вздрогнувшую женщину по руке и выскочил из отсека, бросив на ходу:

– Не волнуйтесь, всё будет хорошо.

В рубке было темно.

Обзорную систему спейсера удалось восстановить, поэтому звёзды в панорамном виоме можно было различать в объёме: какие-то из них находились ближе, какие-то дальше. Кроме того, визинг-автоматика позволяла наблюдать за любыми объектами в сфере видимости, выделяя их на фоне звёздных россыпей. Голубой огонёк обозначал приближавшийся к спейсеру объект, а чуть ниже вариатор «вырезал» в черноте космоса окно, в котором виднелась знакомая «медуза». Или, скорее, «черепаха».

– Как она смогла нас обнаружить и догнать? – сквозь зубы проговорил Маккена.

Вопрос повис в воздухе.

– По следу, – после паузы пошутил Хржичка.

– «Струна» следов не оставляет.

– Может, они каким-то образом определяют вектор прыжка?

– Зачем это им надо? – хмыкнул Успенский. – Выслеживание гостей не входит в функции охраны.

– Значит, «черепахи» занимаются не только охраной Оси, но и разведкой.

– Всё равно непонятно, зачем это им надо.

– Вряд ли у них благородные цели, – сказал бортинженер. – Вспомните первый космолёт, который они уничтожили. А может быть, и не один.

Маккена молчал, наблюдая за растущим голубым огоньком в панораме виома. «Черепаха» шла прямо к спейсеру, постепенно нагоняя земной корабль.

– Попробуй оторваться на манёвре, – сказал наконец Маккена. – Огонь не открывать. Я сейчас.

Он спустился в медотсек.

Терёшин тактично удалился.

– Нам придётся уходить по «струне», – сказал Маккена. – Чем быстрее мы доберёмся до Солнца, тем лучше.

– Я понимаю, – тихо сказала Роза.

– Придётся потерпеть.

– Потерплю.

Маккена взял руку женщины в свою. Она слабо улыбнулась.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, ничего не говоря. Потом Маккена бережно опустил руку Розы на грудь и быстро вышел. Женщина ещё раз улыбнулась, закрыла глаза.

– Отвечаешь за неё, – сказал Маккена Терёшину в коридоре.

– Конечно, кэп, – бодро ответил второй пилот.

В рубке Маккена движением руки разогнал экипаж по местам, занял своё кресло.

«Черепаха» упорно висела на хвосте, повторяя все эволюции спейсера, и явно не собиралась отказываться от погони. Она тоже умела набирать скорость «шпугом».

– Вацлав, оверспейс на Северный Крест, глубина семь тысяч эсвэ.

– Принято, командир.

– Обойдись без сбоев и глюков.

– Постараюсь.

– Экипажу готовность один!

– Готовы! – дружно ответили все.

– Медик? – на всякий случай спросил Маккена.

– Всё в порядке, командир, – прилетел тихий голос Розы Линдсей.

Маккена выдержал паузу.

Расстояние между «черепахой» и спейсером сократилось до пятидесяти километров. Тоненький бледный лучик вырвался из головного бугра «черепахи», видимый так, будто корабли мчались в атмосфере какой-то планеты, не в безвоздушном пространстве. Лучик потянулся к спейсеру.

– Старт! – выдохнул Маккена.

«Ра» послушно нырнул в «суперструну» прокола пространства и вынырнул из неё спустя одно мгновение далеко от места встречи с «черепахой».

Маккена пришёл в себя быстро.

– Медотсек?!

– Дышит, – не сразу отозвался Терёшин. – Но без сознания. Симптомы те же: кардиокризис.

Маккена оглядел сферу обзора.

Шаровое звёздное скопление Омега Кентавра осталось где-то позади. Под спейсером образовался чёрный провал с редкими звёздами, над спейсером сияла звёздная река неизвестного спирального рукава Галактики.

– Вацлав, где мы?

– Считаю, – сказал драйвер-прима. – С ходу не определишься. Похоже, мы болтаемся где-то между рукавами.

– А должны быть по вектору Кентавра в семи тысячах эсвэ от Солнца, – заметил Успенский. – Неужели инк ручного режима тоже поражён «червем»?

– Ты же сам его тестировал.

– С помощью такого же малого инка.

– Может, тестер тоже хандрит?

– В таком случае все наши инки заболели!

– Вот Солнце! – определил наконец пилот положение светила человеческой цивилизации.

В неимоверной дали на краю звёздной реки вспыхнул пульсирующий оранжевый огонёк.

– Двенадцать тысяч эсвэ! Не понимаю, в чём дело, но инк ручной наводки явно глючит. Мы не должны были оказаться здесь.

– Это означает лишь одно… – начал Успенский.

В рубке стало тихо.

– Что? – не выдержал Хржичка.

– Все системы спейсера начинают «сыпаться». Мы отловили не всех «червей». Какие-то из них продолжают своё чёрное дело. Если мы не доберёмся до Солнца за пару прыжков, то не доберёмся до него никогда.

Головы членов экипажа повернулись к капитану.

Маккена молчал, переживая опустошающее чувство собственного бессилия. Но перед лицом своих подчинённых он обязан был держать марку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});